Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Работа выполнена при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований: грант № 19-012-00593 «Грани духовного наследия Усть-Цильмы: фольклор, книжность, язык (новые источники)».

Аннотация: В работе предлагается характеристика усть-цилемской коляды, которая рассматривается в сравнении с другими локально-региональными вариантами. Источниковой базой послужили материалы экспедиций в Усть-Цилемский район Республики Коми (бассейн Печоры) значительного временного отрезка (1902-–2010-е гг.), а также публикации русской календарной поэзии. Акцентируется внимание на локальной специфике произведения.

Ключевые слова: коляда; Усть-Цильма; вариант; текстология;

Summary: In work the Christmas carol of the Ust-Tsilma district which is considered in comparison with other North Russian variants is characterized. Materials of expeditions to the Ust-Tsilemsky district of Komi Republic (the basin of Pechora) of a considerable time span (the 1902–2010th) became a source for work. The attention to local specifics of the work is paid.

Keywords: Christmas carol; Ust-Tsilma; variant; textual criticism;

В усть-цилемском фольклорном репертуаре (Усть-Цилемский район Республики Коми, бассейн реки Печоры) коляда занимает особое место: она принадлежит к числу немногих произведений, бытование которых можно проследить на протяжении практически всего периода проведенной здесь собирательской работы, то есть более чем за сто лет. Впервые она была записана в Усть-Цильме в 1902 г. Н.Е. Ончуковым, открывшим печорскую традицию. [1] В материалах экспедиций Государственного института истории искусств (1929 г.), Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (1955 г.), Фольклорной комиссии Союза композиторов РСФСР (1980 г.), Московского государственного университета (1978, 1980 гг.), Сыктывкарского государственного университета (СГУ; 1980–2010-х гг.) имеется несколько десятков вариантов записи этой святочной песни (только в Фольклорном архиве СГУ их выявлено более 50); отдельные из них опубликованы, в том числе на грампластинке. [2]

Усть-цилемская коляда относится к особому сюжетному типу песен, предназначенных хозяину дома или всей семье, который А.Н. Розов обозначил как «колядки с устойчивой религиозно-христианской тематикой». [3]

Большинство полных записей усть-цилемской колядки открывается повтором-отзвучием «коляда-моляда» [4] и призывом отворить ворота («Коляда-моляда, отворяй воротá»), за которым следует первый из основных сюжетных элементов – мотив снегопада («Снéги нá землю падáли…»). Единичные фиксации произведения имеют иное начало: оно включает двустрочный мотив угрозы (довольно непосредственной): «Коляда Моляда, / Не подашь пирога, / Обсеру ворота». [5] На фоне более или менее близких вариантов из других традиций наличие зачина (причем варьирующегося) можно оценить как местную особенность. Так, самый близкий (и в географическом, и в сюжетном плане) вариант усть-цилемской коляды – нижнепечорская колядка (Ненецкий автономный округ, Архангельская обл.) – начинается непосредственно с мотива снегопада (Н.Е. Ончуков так и обозначил ее при публикации: «Снеги»), [6] такое же начало (без «вступления») наблюдается в кемских (беломорских) записях. Однако, комментируя одну из песен, а именно – публикацию А. Шешенина 1866 г., А.Н. Розов отметил, что текст имел начальное двустишие «Коляда-моляда, / Отворяй ворота», если исполнялся не при христославлении, а во время колядования. [7] Таким образом, жанрово-маркирующий зачин, часто являющийся факультативным по отношению к основному тексту, выступает обязательным компонентом усть-цилемской коляды и может рассматриваться как один из ее отличительных признаков – в пределах севернорусских записей. [8]

Характеризуя колядки христианской тематики, А.Н. Розов отметил, что «они строятся на двух самостоятельных эпизодах: “хождения Богородицы” и встречи праздника хозяевами с описанием достатка в доме». [9] Мы предлагаем несколько скорректировать эту характеристику применительно к усть-цилемской коляде, рассмотренной нами в сравнении с вариантами из других традиций, выделив описание достатка в доме в качестве самостоятельного фрагмента. Итак, основные сюжетные мотивы усть-цилемского варианта могут быть объединены в три эпизода:

Мотив снегопада («Снéги нá землю падáли, перепáдывали») в усть-цилемском варианте (как и в ряде других – воронежском, беломорских, пинежском, верхнетоемском), казалось бы, слабо связан с последующим текстом. Лишь в нижнепечорской коляде, сохранившей полную цепь образов, данный мотив устойчиво и логично соединяется с мотивом смотрения на небо («очи нá небо взирали»), с которого сходит Христос, Богородица, ангелы, Иоанн Предтеча (в усть-цилемском варианте пресвятая мати Мария появляется безотносительно к схождению с небес), ср.:

Вообще фрагмент хождения Богородицы по церквям разработан в обоих печорских вариантах (как в усть-цилемском, так и в нижнепечорском) довольно подробно и не уступает по полноте беломорскому тексту, опубликованному в 1866 г. [11] Примечательно, что и в современных записях (часто фрагментарных) встречаются примеры, в которых сохраняются основные детали этого мотива, как, например, упоминание «Божьих даров»: «Пресвята мати Мария / По божей церкви ходила, / Божьи дары собирала, / Всем проведчикам сказала…». [12]

Сюжетная ситуация «встреча праздника» в колядках рассматриваемого типа строится на ряде повелений, адресованных хозяевам дома, встретить и проводить поздравителей. В усть-цилемских вариантах она реализуется в глагольных конструкциях с императивами вставай (господин), разбужай (госпожу), (хлебом-солью) накорми, ((в) путь-дорожку)спроводи/отреди/укажи, тогда как в нижнепечорских нет просьбы разбудить, но сам эпизод передается в них более обстоятельно через ритуально значимые формулы умывания и открывания окна, ср.:

Усть-цилемские тексты уступают нижнепечорским и в том, что в них нет таких подробностей, характерных для величальных песен, как имена опеваемых хозяев.

Центральная часть коляды в печорских вариантах устойчиво завершается оригинальным (на фоне иных, не печорских текстов) четырехстишием, которое мы обозначили как «праздничное веселье»: «От села до села / Голова весела. / Сердце радуется, / Перерадуется (Низко кланяется)».

Довольно своеобразен заключительный эпизод основной части усть-цилемской коляды – благопожелание в виде утверждения достатка в доме, а именно – здорового скота и разнообразной молочной пищи; в записи начала ХХ в. он звучит так:

У нашей-то маткиТелятка-то гладки,Жеребята прядки,Скачут через грядки,Копытчами щелкают,Хвостём не задевают,У нашой-то маткиМолóка-ти густы,Сметаны толсты,Масла жолты

 В более поздних усть-цилемских вариантах записи мы уже не встречаем строки «жеребята прядки» (возможно, искаженное «прытки»), но в целом такой финал (иногда с выпадением отдельных строк) сохранился во многих песнях. Н.П. Колпакова так охарактеризовала этот фрагмент: «…в противоположность земледельческим районам здесь в текст вводятся характерные образы местного хозяйства: вместо обычных восхвалений хлеба, зерна, пирогов упоминается хорошо выхоженное, резвое и здоровое поголовье скота («телятки-то гладки, скачут через грядки, копытцами щелкают»), богатые удои». [15] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Соответствия этому фрагменту усть-цилемской коляды обнаруживаются в весьма отдаленных друг от друга традициях –  Кемского у. Архангельской губ. и Эртильского р-на Воронежской области:

Подобный вариант, хотя и в более краткой форме, встречаем в колядке, записанной на Пинеге («Коровы-то дойны, / Молоки-то густы, / Сметаны-то толсты»). [18]

Таким образом, все составные усть-цилемской коляды имеют схождения с вариантами из разных традиций  (преимущественно – севернорусских), однако полных аналогов нами пока не обнаружено. Наиболее близкое сходство объединяет ее с нижнепечорской колядой, отличающейся от усть-цилемской, главным образом, рамочными элементами (зачином и концовкой). Надеемся, что дальнейшие разыскания  увеличат материал для более глубокой сравнительно-типологической характеристики этого произведения.

• [1]  Ончуков Н.Е. Печорские стихи и песни // Живая старина. 1907. Вып. 4, Отд. 2. С. 101–102. № 18. См. также отдельное издание: Ончуков Н.Е. Печорские стихи и песни. СПб., 1908. № 18. Далее – Ончуков.
• [2]  Публикации см.: Песни Печоры / Изд. подгот. Н.П. Колпакова, Ф.В. Соколов, Б.М. Добровольский. М.; Л., 1963. № 122, 123; Русский народный хор села Усть-Цильмы: Грампластинка / Сост. Ю.Е.Красовской. («Мелодия». 1973. СМ 03381-82. № 11); Обрядовая поэзия / Сост., предисл., примеч., подгот. текстов В.И. Жекулиной, А.Н. Розова. М., 1989. № 25; Дети и детство в народной культуре Усть-Цильмы: Исследования и материалы / Сост. Т.И. Дронова, Т.С. Канева. Сыктывкар, 2008. № 511.
• [3]  Розов А.Н. Проблемы систематизации колядных песен в Своде русского фольклора // Русский фольклор: Проблемы «Свода русского фольклора». Л., 1977. Т.17. С. 102.
• [4]  Подобная формула довольно часто встречается в публикациях колядок из Владимирской губ. (Обрядовая поэзия. № 6, 30, 36; Поэзия крестьянских праздников / Вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. И.И. Земцовского. Л., 1970. № 7, 29); есть также пример из Московской губ. (Поэзия крестьянских праздников. № 28).
• [5]  Ончуков. № 18. См. также: Фонограммархив Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (архив Фольклорной комиссии Союза композиторов РСФСР, 2240-23, текст «Коляда-моляда, обсери ворота…», запись 1980 г.).
• [6]  Ончуков. № 19. См. также: Песни Печоры. № 287.
• [7]  Розов А.Н. Русское рождественское христославление (Материалы и исследование) // Русский фольклор: Материалы и исследования. СПб., 1999. Т.30. С. 52.
• [8]  Усть-цилемской коляде нашлась весьма далекая (в географическом плане) параллель в одной из воронежских традиций («Коляда, Коляда, / Отворяй ворота! / Снеги на землю падали…»). См.: Календарные обряды и обрядовая поэзия Воронежской области / Сост. Т.Ф. Пухова, Г.П. Христова. Воронеж, 2005. С. 132. № 12 (Афанасьевский сборник: Материалы и исследования; Вып.3).
• [9]  Ср.: Розов А.Н. Песни русских зимних календарных праздников (проблемы классификации колядок): Автореф. дис. … канд. филол. наук. Л., 1978. С. 8.
• [10] Ср. также с вариантами из традиций бассейна Северной Двины: «Снежки белые падали-перепадывали, / Да с Христом перехаживали» (Фольклорный архив СГУ. АФ 2107-5: Красноборский р-н, Пермогорский с/с, д. Горка-Фоминское); «Снежки падали, падали, перепадывали, / Как Христос с ангелами перехаживали…» (Фольклорный архив СГУ. АФ 0107-21: Верхнетоемский р-н, Горковский с/с, д. Согра); «Снежки белые на землю падали, перепадывали, / Сам Иисус Христос со небес сошел…» (Обрядовая поэзия Пинежья: Материалы фольклорных экспедиций МГУ в Пинежский район Архангельской области (1970–1972). М., 1980. С. 21. № 4).
• [11]  Шешенин А. Историко-этнографические очерки Сумского Посада в Кемском уезде Архангельской губернии // Архангельские губ. вед. Ч. неофиц. 1866. 10 дек., № 50. С. 469.
• [12]  Фольклорный архив СГУ. АФ 03409-38; зап. в 2017 г.
• [13] Обращение к хозяину-господину с повелением разбудить госпожу характерно также для беломорских (кемских) и воронежских вариантов, см.: Шешенин А. Историко-этнографические очерки Сумского Посада; Дуров И. Святки в Поморье // Архангельск (газ.). 1910. 30 дек., № 293. С. 2; Календарные обряды и обрядовая поэзия Воронежской области. С. 132. № 12.
• [14] Во многих усть-цилемских записях встречаем глаголы в форме 1-го лица (накормлю, укажу/спровожу).
• [15] Песни Печоры. С. 14.
• [16] Цит. по: Розов А.Н. Русское рождественское христославление. С. 52.
• [17] Календарные обряды и обрядовая поэзия Воронежской области. С. 132. № 12.
• [18] Обрядовая поэзия Пинежья. С. 22. № 6.