Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта РФФИ, проект № 18-412-590002р_а «Похоронно-поминальная обрядность в русской традиции Северного и Южного Прикамья (по данным народной речи и обрядового фольклора)».

Аннотация: В публикациях XIX – начала XXI в. специфика бытования пермских похоронно-поминальных причитаний отражена сравнительно лаконично: указывается ситуация исполнения, упоминаются отдельные жесты плакальщиц, зафиксирована народная обрядовая лексика. Дополнить представление о плачевой культуре Прикамья позволяют полевые материалы 2018 г. из Сивинского района, в которых содержатся рассказы о местных причитальщицах («учёных») и коллективном исполнении причети.

Ключевые слова: похоронно-поминальный обряд; плач; причитание; ритуальный специалист; старообрядцы; Верхокамье ;

Summary: Special features of Russian funeral and commemorational laments that functioned in Perm Region are reflected in the publications of the 19th – early 21st centuries quite succinctly. Usually, authors point to the situation of ritual singing, mention the gestures of women – lament-singers, describe some local ritual terms. The data of field research carried out in 2018 on the territory of Sivinsky district, which is a part of so-called Verhokamye, contain new information about traditional «culture of crying», in particular, about the collective performance of laments.

Ключевые слова: funeral and commemorational rites; laments; «ritual specialist»; Old Believers; Verhokamye;

В работах, посвященных похоронно-поминальной причети, нередко используется выражение «плачевая культура», которое ввела Т.А. Бернштам. К элементам «плачевой системы» она отнесла позы и жестикуляцию, народную терминологию, особенности ритмо-мелодической основы плачей, место, время и манеру исполнения, наличие или отсутствие обычая приглашать «профессиональных» причитальщиц, форму оплаты их участия в ритуале, а также соотношение данных правил для свадебной, похоронной и поминальной обрядности в конкретных локальных традициях. [1]

В нашей работе будут охарактеризованы некоторые особенности плачевой культуры Пермского края, какими они предстают по публикациям похоронно-поминальных причитаний XIX – нач. XXI вв. и новейшим полевым материалам. Современные данные об исполнении плачей собраны автором совместно с М.А. Брюхановой на территории Сивинского р-на в 2018 г.

Записи прикамских похоронно-поминальных причитаний известны с середины XIX в. Одно из самых ранних упоминаний относится к г.Чердыни: «При похоронах все ближние родственники умершего непременно должны громко выть и плакать с причетами, хотя бы умерший был старик или старуха […]; эти рыдания далеко бывают слышны, когда несут усопшего». [2] Комментарий к записям из южного Кунгурского у. показывает, что местная манера причитаний «по покойнику» была во многом похожей: плачи «воются, голосятся, с рыданием, воплями и всеми признаками убивающей скорби, лицами по преимуществу женского пола, при погребении или поминках какого-нибудь близкого родственника». Ценная деталь – описание жестов кунгурских причитальщиц: женщина «упадает на гроб или могилу […], ударяет руками в “мать-землю” или безответную крышку гроба и нараспев причитает одну из […] плачей». [3]

На рубеже XIX–XX вв. причитания на русском языке записываются от коми-пермяков (у которых параллельно бытует причитывание на родном языке). [4] Сведения относятся к современным Юсьвинскому и Кудымкарскому р-нам Коми-Пермяцкого округа – так называемому Иньвенскому краю. Сообщается, что здесь гроб с умершим застилают куском нового холста, после чего он в любое время года ставится на старые дровни, близкие родственники садятся на крышку гроба, и покойного везут отпевать в село. По пути «бабы во всю дорогу навзрыд плачут и причитают по умершему», [5] а если родные хотят проводить его лучше, приглашается специальная вытчица.

Подробно описаны причитания у русских старообрядцев Среднего Прикамья. Составителем сборника выступил краевед и фольклорист В.Н. Серебренников, тексты записаны в знакомом ему Оханском у. (на территории современного Краснокамского р-на). Здесь в день похорон в дом умершего собирали учёных – «грамотных лиц из народа, приглашаемых на моленья для пения и чтения». После молебна прощаются с покойным, дарят в память о нем вещи и садятся обедать, затем учёным раздают плату – и только после этого родственницы «плачут по умершему с причитаниями». В ритуале могли участвовать приглашенные женщины, поскольку упоминается, что, когда гроб опускают в могилу, копальшикам и плакальшицам платят деньги и дарят что-нибудь из одежды умершего. [6] В Троицкую субботу на кладбище исполняется поминальная причеть: родственники приносят блины, рыбные пироги и другую еду, которую едят сами и раздают нищим, тогда же причитают на могилах или нанимают для этого специальных плакальщиц поплакать тут с причитаниями. [7] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Ценные детали содержат публикации конца ХХ – нач. XXI в. В сборник о народной культуре Красновишерского р-на включен рассказ матери, передающей плач на смерть сына и описывающей роль причитальщицы в крестьянской общине: «Причеты кто знает, его зовут ко всем. Меня вот позовут, я приду, причитать-то начну, дак все равно как про свое и причитаю. […] Поревешь, выревешься, дак легче». [8] Пересказ плача приводится и в описании обрядности Кунгурского р-на, при этом составители сборника упоминают, что причетная традиция тут почти утрачена, в прошлом же причеты по умершему назывались плачебные песни. [9] В количественном отношении лучше всего представлены причитания Карагайского р-на (21 текст); в комментариях указано, что во время прощания привывание по покойнику считалось обязательным и что вытниц специально приглашали повыть причёты за плату на поминках. Часть причитаний была исполнена не сольно, а группой женщин. [10]

Подробнее описано бытование причети Чердынского р-на, зафиксированной у старообрядцев. Похоронные плачи здесь носят более эмоциональный и импровизированный характер, содержат биографические подробности. Поминальные причитания включают больше клишированных формул, на поминках они нередко заменяются духовными стихами, которые считаются более полезными для усопшего. Фрагменты интервью содержат местную обрядовую лексику: «Умер, дак плачут. Шибко баско приплакивают, ревут. Милые бы мои дочери, подойдите ко кормилечу-батюшку, вы-де не в первые, вы-де не в последные». [11]

Обзор этих и других публикаций показывает, что наиболее широко в них представлена причеть Северного Прикамья – тексты из Коми-Пермяцкого округа, Чердынского, Красновишерского и Усольского р-нов. Записи из средней части Пермского Прикамья происходят из Нытвенского, Добрянского, Краснокамского и Карагайского р-нов, южная часть края ограничена Кунгурской землей. Лишь единичные прикамские причитания опубликованы с нотацией.

В целом бытование пермской причети описано довольно лаконично. Чаще всего указывается ситуация исполнения, упоминаются отдельные жесты плакальщиц. Имеются свидетельства о приглашенных причитальщицах, которых звали на похороны и чей ритуальный труд вознаграждался деньгами. Зафиксирована местная лексика, называющая исполнительниц: вытчица, вытница, плакальщица; приведены наименования плачей: причитание, причёт, плача, плачебные песни, привывание; обозначен процесс исполнения: причитать, плакать, приплакивать, реветь. Некоторые из этих лексем находят подтверждение в «Словаре русских народных говоров» (с пометой «перм.») и региональных словарях. Диалектологами зафиксированы и другие «плачевые» термины: вытьи́ца (охан.), [12] плаку́нья: «Писельница ни свадьбе, плакунья на похоронах»; [13] выть: «Выла-де над покойником» (черд.), «А бабы, как по покойнику, воют» (соликам.), [14] голоси́ть [15] , голосовать: «По некруту не ревут, нельзя. Мама мне сказала: “Ты его любишь, но плачным голосом не реви, не реви, нельзя, – говорит, – о мёртвых только голосуют» (суксун.), [16] реветь мёртвым голосом: «Кто умрет, дак ревут другим голосом, не человечьим, а мертвым, страшным» (соликам.), [17] реветь плачным голосом.

В известных нам публикациях отсутствуют сведения о коллективном исполнении похоронно-поминальных причитаний. Чтобы выяснить подробности, в 2018 г. автором статьи было проведено полевое исследование на территории Сивинского р-на Пермского края. Территория выбрана не случайно. В историко-культурном отношении Сивинский р-н является частью т. н. Верхокамья, где с кон. XVII – нач. XVIII в. компактно проживают староверы-беспоповцы поморского согласия. [18] Сивинские похоронно-поминальные причитания, кажется, не введены в научный оборот. Между тем об интенсивности их бытования свидетельствует архив фольклорной практики филологического факультета Пермского государственного национального исследовательского университета, где обнаружено 18 причетных текстов, записанных в 1973 и 1990 г. Примечательно, что 14 из них – похоронные причитания и, судя по примечаниям собирателей, как минимум три были исполнены коллективно. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В интервью 2018 г. встречается упоминание, что когда-то причитания исполнялись как представителями ортодоксального православия, так и староверами: «Раньше покойника на вынос – плачут там, падут на гроб родственницы. […] Ну поют, видно, да, которые знают. Запоют. […] Это один, кто-нибудь главный. […] Ну, вот эта старушка… она даже замуж не ходила, она всё знат. Ну, она училась или как ли, но молится с малости лет она» (зап. от М.С. Гилёвой, 1939 г.р., пос. Северный Коммунар). Рассказчица упоминает духовницу «дёминского» собора Е.А. Чадову, 1932 г.р., чье знание традиционных книг и богослужения отмечают не только местные жители, но и исследователи-археографы. [19] Годом ранее от Евдокии Александровны действительно был записан фрагмент причитания: «Тут такие причёты раньше были опять, на кладбище принесли, да дома… Маленько токо слова скажу: “Ой, ты да прости-ко, прости, ой да милая мамонька, [нрзб] простите, милые детоньки, простите, сусидушки, пошла уж в путь-дорогу, дорогу незнакомую, неродимую, не в знакомую сторонушку”» (зап. Е.М. Четина и М.А. Брюханова, с. Б. Самылово, 2017 г.).

Повторно записать сивинские причитания не удалось. Однако жительницы с. Усть-Буб и соседней д. Летягино (где нет старообрядческих общин) подробно рассказали об исполнении плачей. Причеты здесь пела учёная, которая по благословению священника «читала по покойнику»: «Причитали, если мать умирала, причитали вот, что остались мы одни. Если сестра, то вот простите меня, вот моя милая сестра умерла. […] Вот если бы моя мать умерла, мне причитали бы – я [бы] плакала… Это которые учёные были, которые прощались вот, по покойнику читали» (зап. от Т.Д. Перминовой (далее – ТДП), 1946 г.р., д. Летягино).

В день похорон причитания исполняли на могиле: «И вот когда на кладбище уже захоронят, закроют могилу, вот тогда и причитали. (Не дома?) Нет. Вот на кладбище они начинали. Вот зароют, помянут вроде как» (ТДП). По просьбе родственников плакали после поминальных обедов – например, на 9-й день: «На 9 дней вот соберутся это всё, отмолятся утром, поедят… потом бабушки просят попричитать, причитают. (А кто просил?) Ну вот родственники просят, чтоб попричитали, а они поревели» (зап. от Л.И. Пермяковой (далее – ЛИП), 1946 г.р., с. Усть-Буб).

Учёная исполняла причитание одна или с помощницей, ей могли подпевать другие женщины: «(А хором могли петь?) Нет, причитания – это только вот учёная. […] Пела вот эта учёная-то, пела. Кто знал, чё петь, дак подпевал» (ЛИП); «Ну, если несколько человек друг друга знают, они собираются и причитают. Двое, трое могут»; «(Они хором причитали?) Да, хором. За душу берёт, когда причитали. Я как сейчас помню, […] у нас Аграфена была, старушка Стёпа Даниловна, они вот вдвоём ходили, ну там ещё такие вот пожилые подпевали им. Наревёшься досыта» (ТДП). Местная манера исполнения предполагала спокойное пение, которое, однако, вызывало у присутствовавших слёзы: «Они, наоборот, так спокойно, не надрывно – за душу брало… Вот таким голосом. Прямо за душу берёт. Оборвёт всё» (ТДП); «Конечно, вот если муж умер – жена плачет, мать умерла – женщины плачут, мужчины не плакали, они не помогали это петь. Но чтоб такого вот убийственного воя – никогда не видела. Спокойно. Так они и называли, что плач. […] Но сильно – я не видала и не слыхала» (зап. от Ю.В. Свидерской, 1939 г.р., д. Летягино).

Исполнялись причитания и в календарные поминальные дни на кладбище; важной считалась Троицкая суббота. Родственники устраивали на могиле ритуальную трапезу, а потом приглашали учёную: «Поми́нок брали из пшеницы, так на могилку положат. […] У кого кутья, а у нас поминок называли. […] Потом уже кто рыбку возьмёт, кто блин. А потом уже когда немножко-то уберут… и говорят: “Давай, Стёпа, попричитай нам, надо хоть немного повыть, помянуть, вспомнить… Повыть хоть надо немножко надо”» (ТДП); «Так и говорили: “Повыли. Приходила эта, эта, – вот мы повыли”» (ЛИП). Плакальщицы обычно стояли, а родные опускались к могиле: «Кто позовёт, кому это требовалось – вылить своё горе. Да, выплакаться, вот это. […] (Они стояли?) Стояли, они не сидели. […] А родственники упадут [на могилу] – и плакали» (ТДП). За исполнение причитания расплачивались едой: «Бабушка сходит, её позовёт: “Стёпа, подойди, попричитай нам”, – она придёт, Аграфену позовёт или ишо каких-то своих… Попричитают. (Им что-то давали?) А чё давать? Стряпню» (ТДП).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

По-видимому, в Сивинском р-не причеть окончательно ушла из бытования, но рассказы местных жительниц еще позволяют восстановить подробности ее функционирования. Представленные материалы интересны тем, что в них описано исполнение коллективных похоронных и поминальных причитаний – в том виде, в каком наши собеседницы наблюдали их на излете традиции.

• [1]  Бернштам Т.А. Свадебный плач в обрядовой культуре восточных славян (XIX – начало XX в.) // Русский Север: проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики. Л., 1986. С.  82–87, 89–91, 93–98.
• [2]  Корнаухов Н. Этнографические черты города Чердыни, Пермской губернии // Отечественные записки. 1848. Т. 57, Отд. VIII. С. 57.
• [3]  Будрин Е. Причитанья «по покойнику» (В Кунгурском уезде) // Пермский сборник. М., 1860. Кн.2. С. 128.
• [4]  В силу заимствованного характера многих поверий и обрядов сведения, относящиеся к коми-пермяцкой традиции, нередко привлекаются специалистами при изучении русского фольклора.
• [5]  Янович В.М. Пермяки // Живая старина. 1903. Вып.1/2. С. 93–94.
• [6]  Серебренников В.Н. Похоронные обычаи и причитания по умершим у крестьян Стряпунинской волости, Оханского уезда, Пермской губернии. Пермь, 1918. С. 3.
• [7]  Там же. С. 4.
• [8]  Вишерская старина: Сб. фольклорно-этнографических материалов по обрядовой традиции Красновишерского р-на Пермской обл. / Сост. Н.В. Жданова, И.А. Подюков, С.В. Хоробрых. Пермь, 2002. С. 52.
• [9]  Подюков И.А., Поздеева С.М., Хоробрых С.В., Черных А.В. «В каждой деревне чё-то да разно»: Из кунгурской семейной традиции (XX в.). Пермь, 2007. С. 210.
• [10]  Подюков И.А. Карагайская сторона: Народная традиция в обрядности, фольклоре и языке. Кудымкар, 2004. С. 187–196, 312–313.
• [11]  Подюков И.А., Хоробрых С.В. Голуби на часовенке: Сказки и песни деревни Усть-Уролка. Пермь, 2009. С. 59–62.
• [12]  Словарь русских народных говоров. Л., 1970. Вып.6. С. 46. Далее – СРНГ.
• [13]  СРНГ. СПб., 1992. Вып.27. С. 78.
• [14]  Словарь русских говоров севера Пермского края / Гл. ред. И.И. Русинова. Пермь, 2011. Вып.1. С. 350.
• [15]  СРНГ. Л., 1970. Вып.6. С. 327.
• [16]  Словарь русских говоров Южного Прикамья / Ред. И.А.Подюков. Пермь, 2010. Вып.1. С. 190.
• [17]  Словарь пермских говоров. Пермь, 2001. Вып.2. С. 175, 284.
• [18]  Подробнее об этом регионе и современном состоянии народной культуры см.: Поздеева И.В. Ради богатства отечественной Клио (Предисловие редактора) // Традиционная культура Пермской земли. Ярославль, 2005. С. 3–16 (Мир старообрядчества; Вып. 6); Смилянская Е.Б. Книжная премудрость и избрание пути спасения старообрядцами Верхокамья на рубеже XX–XXI вв. // Вестник Томского гос. ун-та. История. 2013. № 1. С. 36–43.
• [19]  См. о ней: Литвина Н.В. Визуально-антропологические исследования старообрядчества // Вестник Томского гос. ун-та. 2008. № 307. С. 68.