Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: В статье рассматривается важная особенность севернорусских диалектных благопожеланий – интенсификация в них средств художественной выразительности. Эти средства широко представлены в диалектной речи, органически связанной с языком фольклора, где «шлифовались» эстетически значимые средства диалекта, формировался его высокий народно-поэтический стиль, отражающий эстетическое сознание носителей говоров.

Ключевые слова: сельская коммуникация; диалектные благопожелания; средства художественной выразительности;

Summary: The article discusses an important feature of the North Russian dialectal good wishes – the intensification of the means of artistic expression in them. These means are widely represented in dialect speech, organically connected with the language of folklore, where the aesthetically significant means of the dialect were «polished», its high folk-poetical style was formed, reflecting the aesthetic consciousness of the speakers of the dialects.

Keywords: rural communication; dialectal good-wishes; means of artistic expression;

Наше внимание уже на протяжении многих лет [1] занимают севернорусские диалектные благопожелания: Водица – медовица! – тому, кто черпает воду; Жарок да парок! – тому, кто отправляется в баню; Мясо – сахар! – тому, кто режет скотину на мясо; Море, река молока! – тому, кто доит корову, и т.п. Подобных единиц в ходе наших экспедиционных исследований зафиксировано большое количество, при этом отмечены такие их качества, как относительная устойчивость, значительное варьирование, упорядоченность, системность. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Важным свойством исследуемого материала является интенсификация в нём средств художественной выразительности. [2] По сравнению с повседневным использованием возможностей языка в благопожеланиях выявляется чрезвычайно широкий набор образных средств. Это сравнение (Водица как слезинка, вёдра как пушинка!), метафора (Масляная голова! – тому, кто сбивает сметану для получения сливочного масла: ком масла сравнивается с головой (ср. голова сахара); Море под корову! – тому, кто доит корову), метонимия, синекдоха (Ни хвоста ни чешуи! – тому, кто отправляется на рыбалку; Глины горсть! – тому, кто занимается кладкой печи), звукопись (Лук – пук, репка – пик!), ритмизованность фраз (Водица – мёдовица!), использование экспрессивов и деминутивов (Беленько мыть!, Белёхонько полоскать!, Насветленько!, Сто стен на сновалочку!), эллипсис (Пух [тебе, вам] [пусть ложится] под ножницы!; [Пусть будет]картовница с оглоблю, картошка с колесо!) и др.

На уровне средств художественной выразительности эстетические задачи использования благопожеланий часто решаются посредством синтаксического параллелизма (Возами не вывозить, ношами не выносить! – благопожелание при уборке урожая), гиперболизацией желаемых реалий крестьянской жизни (Картовница с оглоблю, картошка с колесо! – благопожелание при уборке картофеля), антитезы (Сади крохами,а убирай ворохами! – благопожелание при весенних полевых работах; Жарко ковать, холодно торговать! – благопожелание кузнецу), лексического повтора (Садом садить, возом возить! – благопожелание при весенних полевых работах) и др.

Сравним два благопожелания, произнесённые в одной и той же ситуации кладки печи: Чтобы печка хорошо топилась и грелась и дым в трубу! и Дым в трубу! По-видимому, здесь уже в первой формуле имеет место особый вид парцелляции: используются два придаточных предложения при отсутствующем главном: [Я желаю, чтобы печка хорошо топилась и грелась и дым [шел] в трубу! ]. От этого весьма развёрнутого благопожелания во второй формуле, где парцелляция еще заметнее, остается лишь главное – сама идея:Дым в трубу! Но это пожелание энергичнее, категоричнее, к тому же оно вписывается в целый ряд формул такого же объема: Совет да любовь!, Пух под ножницы!,Скатертью дорога!, Спорынья в квашню! и др.

Благопожелания могут употребляться изолированно (Дым в трубу!,Дым в небо!), а могут, при желании говорящего, нанизываться, амплифицироваться для создания большего эффекта, как в формуле Чтоб дым шёл в трубу, а из трубы в небо! Не исключено, что выбор объема формулы зависит от конкретных условий общения – времени, обстановки, расположенности адресата к общению и др. Амплификацию видим также в формуле Счастливо вспоить, вскормить и под венец постановить!, употребляемой при рождении в семье ребенка. Формула Море молока, озеро сметаны, гора творога! употребляется как пожелание обильного удоя и получаемых из молока продуктов. Нередко такие формулы восходят к текстам молитв, что уже само по себе усиливает выразительность сказанного: Дай, Господи, спорынье – в хлебе, в салате, в серебре! – пожелание, чтобы у хозяйки были удачными пироги.

В образной структуре ряда благопожеланий прослеживается синекдоха. Так, в благопожеланиях плотнику Клин да гвоздь! печнику Глины горсть! содержится указание на самые необходимые для осуществления профессиональных действий предметы: плотнику необходимы клин да гвоздь, печнику – глина. Обращает на себя внимание, что работнику желают минимальное количество чего-либо необходимого (названы единичные предметы клин да гвоздь, а также малая единица измерения количества глины – горсть), тогда как мастеру требуется большое количество желаемого.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Идея значительного преувеличения, гиперболизации желаемого прослеживается в формулах Море, река молока!, Море под корову!,Картовница с оглоблю, картошка с колесо!, Сто стен на сновалочку! и др. В последней из приведенных формул идея стократного преувеличения результатов труда (стена – это мера вытканного на домашнем ткацком станке полотна, равная примерно 18 метрам) выражается числительным сто, несмотря на то, что выткать одну такую меру – это уже многотрудное, требующее длительных усилий и продолжительного времени дело. Ср. в литературном русском языке книжное сторицей ‘во много раз, в сто раз больше’.

Употребленные выше наименования стена ‘мера вытканного холста’, сновалочка ‘приспособление, на котором сновали, мотали пряжу’– это диалектные слова. Они и им подобные названия в составе благопожеланий являются маркированными, они акцентируют специфику деревенской жизни. Ср. ещё: Бело бучить! – благопожелание при тепловой обработке белья, вытканного и отбеленного холста, что делается обычно в так называемом буке, то есть в большом деревянном чане, в который для нагревания воды опускают раскаленные камни.

В группе пожеланий нередко значимой оказываются звукопись. Так, формула Лук – пук, репка – пик! с характерными звуками [у], [и], ассоциирующимися с большим ([у]) или малым ([и]) количеством, объемом, адресуется женщине, занятой посадкой лука. Сравним также с негативным пожеланием, произносимым при стирке, тепловой обработке белья: Жуки на буки! Формула Лук – пук, репка – пик! энантиосемическая, что её роднит с формулой Жуки на буки!: желают плохого урожая, чтобы, наоборот, получился не обильный урожай зелени, а хороший урожай лука-репки, пригодного для хранения долгой зимой.

Иногда в благопожелании используется не одно, а несколько средств художественной выразительности. Так, при уборке урожая в благопожелании Возами не вывозить, ношами не выносить! обнаруживаются и синтаксический параллелизм, и лексический повтор (воз – вывозить, ноша – выносить), и противопоставление (воз – ноша). В формуле Море, река молока! – символично употребление названий больших объектов. А еще: Озеро сметаны!, Гора творога! Всё это приводит к своего рода сгущению, концентрации выразительности.

Выразительным становится употребление формул, основанных на символах, ассоциациях: Лебеди летят! – благопожелание в ситуации мытья пола, где слово лебеди – это символ чистоты, белизны. Или: Шёлк на руки! – пожелание при первичной обработке льна, где слово шёлк символизирует мягкость, податливость стеблей льна.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В целом ряде случаев в формулах благопожеланий отсутствуют вышеперечисленные конкретные средства выразительности, но единицы этикета тем не менее оказываются выразительными: Пестерь шерсти!, Короб шерсти! (тому, кто стрижёт овцу), Яма картови! (тому, кто убирает урожай картофеля). Выразительными в этих случаях оказываются наименования больших вместилищ: пестерь, короб – большие заплечные корзины для переноски травы или чего-либо другого, яма – специально устроенное вне жилища хранилище для зимнего хранения овощей.

Это лишь самый общий, краткий обзор представленных в анализируемом материале средств художественной выразительности. Но и их перечень свидетельствует о том, что в использовании таких средств проявляется высокая народная речевая культура. «Традиционно фигуры речи рассматриваются, – пишет О.И. Блинова, – в работах, посвященных языку художественных произведений, которые, как и литературный язык, выражают элитарную культуру». [3] Правомерность их изучения в рамках народной культуры, выразителем которой является местный диалект, теперь уже вполне осознана. Она обусловлена тем, что эти средства широко представлены в диалектной речи, исторически первичной по отношению к литературному языку, органически связанной на протяжении столетий с языком фольклора, где «шлифовались» эстетически значимые средства диалекта, имеющего народно-поэтический, стиль, [4] возникновению которого способствовало высокоразвитое эстетическое сознание носителей говоров.

• [1]  Зорина Л.Ю. Вологодские диалектные благопожелания в контексте традиционной народной культуры: монография. Вологда, 2012.
• [2]  Ср.: Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб., 1993; Блинова О.И. Областной словарь как источник изучения народной речевой культуры // Материалы и исследования по русской диалектологии. М., 2002. Вып. I (VII). С. 232–240.
• [3]  Блинова О.И. Областной словарь как источник изучения народной речевой культуры. С. 232–240.
• [4]  Мартынова С.Э. Народно-поэтический стиль диалекта: Автореф. дис. … канд. филол. наук. Томск, 1992.