Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: В статье предпринята попытка представить речевой портрет Федора Павловича Бабикова, уроженца д. Ильинки Усть-Цилемского района Республики Коми, опустевшей в 90-е гг. ХХ в., на материале его дневников 1970-х гг. Главное внимание сосредоточено на лингвистическом аспекте описания личности: дана поуровневая характеристика диалектных явлений, получивших отражение в дневниках, отмечены их графические особенности.

Ключевые слова: речевое портретирование; дневниковые записи; севернорусские говоры; диалектизмы;

Summary: This article has attempted to present a speech portrait of Fyodor Pavlovich Babikov (Ilinka, Ust-Tsilemsky district of the Komi Republic that became empty in the 90s of the 20th century), on the material of his diaries of the 1970s. The main focus is on the linguistic aspect of personality description: given the characteristic of dialect phenomena, which are reflected in the diary, and their graphic features are marked.

Keywords: verbal portraying; diary entries; North Russian dialects; dialectisms;

Одним из активно применяемых в лингвистике в последние десятилетия способов исследования языкового материала, в том числе и диалектного, является метод речевого портретирования. Исследователи рассматривают речевой портрет личности как структуру, которая складывается из нескольких компонентов: социокультурных, лингвистических, коммуникативных, [1] или предполагает возможность рассмотрения ее в нескольких аспектах: лингвистическом, описательно-психологическом и семиотическом. [2] При этом в региональной лингвоперсонологии чрезвычайно редко описываются коммуникативные личности мужчин, [3] которые, очевидно, отличаются от женских когнитивными особенностями – особой сфокусированностью взгляда в мире, актуализированием определенных явлений и фактов.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Источники фактического материала для речевого портретирования могут быть разными; востребованными среди них оказываются письменные речевые произведения, например, дневники. Дневниковые записи позволяют на большем, относительно, например, устного репортажа, хронологическом отрезке наблюдать за речью диалектоносителя, однако одновременно ставят перед исследователем задачи интерпретации текста, к примеру, задачу дифференциации зафиксированного на письме диалектного явления и орфографической ошибки.

Объектом описания в данной статье стали дневниковые записи Федора Павловича Бабикова, 1933 г.р., уроженца д. Ильинки Усть-Цилемского района Республики Коми, которая к 1990-м гг. опустела. Это дневники 1970-х гг. с четко выработанной автором схемой ведения записей: разные события жизни Ф.П. Бабиков фиксировал в двух типах дневников – в походном (лесном, дорожном) и в домашнем: «Как я уже писал в Походном лесном дневнике, как нахожусь дома, то посещать только в домашний дневник; и обязательно об этом ставить в известность тот или иной дневник. Например сегодня я пришел из лесу и пишу пока, что было за дорогу в лесной, а уже что увидел дома, в домашний. Итак начинаю свою запись, которая прервалась на 21 день» [4] (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1068-1069 [5] ; далее – ФА СГУ). При этом чаще Ф.П. Бабиков делает записи именно в лесных дневниках: «Стал совсем посещать в дневник через день. Писать ведь дома совсем почти не очём. А если есть какая нибудь мелочь, то ей не совсем охота зря марать страницы» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1078)или «Лентяй! Всё не хочешь посещать заглядывать в дневник. Только лишь в месяц раз пишу на угодье. Там есть дневник» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1094).

Дневниковые записи Федора Павловича представляют интерес для наблюдений за получившими в них отражение диалектными явлениями разных языковых уровней, которые характеризуют северную диалектную зону.

Фонетические признаки северных говоров почти не получили закрепления в дневнике. Однако диалектные грамматические особенности севернорусских говоров в дневниковых записях отражены.

Последовательно отмечается у существительных I склонения в дательном падеже единственного числа окончание -и / -ы, возводимое к старой флексии основ на *ja: «Иду днём по деревни, сначала зашел к Максиму, там покурили и я пошел к Нини П.» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1054) и др.; у существительных II склонения в предложном и родительном падежах единственного числа окончание -у, которое в диалектах распространено более широко, чем в литературном языке: «Сейчас у нас получилось последняя семейная разруха из-за плату, который я утерял на Долгой верху» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1091); «Сухари в мешку стали уже на донышке» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 0997); «Одну добыл около Фетькова ручья в Еловом острову» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1103) и др.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Диалектное различие в формах местоимений, отмеченное в записях Федора Павловича, представлено в совпадающем окончании дательного и винительного падежей единственного числа личного местоимения 3 лица: «Лыско ей выследил у самого Загривка» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1103) и др.

Глаголы также могут обнаруживать в дневниковых записях диалектоносителя отличные от литературных соотношения основ инфинитива и настоящего времени: «Они могут в два счета сожгать дом и сделать что угодно, тем более сгореть сами» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1040), «Кто говорит, будут заснимывать местность, а кто говорит, даже будут строит шахты» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1083), «Я стал себя чувствовать, как зверь загоненный в клетку» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1120), «Да вот беда, жрать нечего ставает совсем» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1004) и др.

Среди диалектных особенностей синтаксического строя в записях Ф.П. Бабикова обращает на себя внимание повторяющаяся конструкция с именительным (или родительным при отрицании) прямого объекта: «Даже как уехали сеновозчики, дорога плохо видно» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1013), «Белка в этом году опять не предвидится. Видел по снегу всего одни следы» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1100), «С обеда ходил смотреть капканы, что от крестов на горы, но пока там никто невидно. Да. Придется видимо отваливать домой; ничего неподелаешь; хлеба нет, сахар две грудки, а главное – табаксовсемнестал даже закурить нету» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1002) и др.

Диалектные лексемы, получившие закрепление в записях Федора Павловича, тематически отражают жизнь охотника в лесу. Самыми многочисленными тематическими группами диалектизмов предсказуемо являются группы «Предметы и явления природы» и «Лесные промыслы».

Большую группу составляют слова, называющие разные водоемы и их части: виска ‘небольшая речка, соединяющая два водоема, проток’ [СРГНП 1: 74 [6] ]; вадега ‘глубокое место реки с тихим течением’ [СРГНП 1: 53]; рассоха ‘разветвление реки, ручья’ [СРГНП 2: 210]; щелья 'высокий обрывистый берег реки, чаще каменистый, голый или покрытый лесом’ [СРГНП 2: 458]; полонья ‘открытое место на реке при ледоставе, полынья’ [СРГНП 2: 94]; заберег ‘лед у берега реки осенью или вода у берегов весной’ [СРГНП 1: 215] и др. Представить характерную для района местность позволяют также такие слова, как листвяг ‘лиственничный лес; лиственницы, растущие не небольшой пространстве’ [СРГНП 1: 386]; наволок 'заливной луг’ [СРГНП 1: 439]; веретья ‘возвышенное сухое место (на лугу, в лесу), гряда между двумя низинами’ [СРГНП 1: 60]; клоч ‘кочка, бугорок’ [СРГНП 1: 317] и др. Важной для «следопыта» является и погода: хиуз ‘резкий холодный ветер, часто со снегом’ [СРГНП 2: 397]; пороха ‘только что выпавший рыхлый снег, пороша’ [СРГНП 2: 115]; падь ‘снегопад’ [СРГНП 2: 5]; чир ‘плотный заледеневший слой снега, наст’ [СРГНП 2: 424]; морок ‘туман’ [СРГНП 1: 427] и др.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Процессы охоты и рыболовства представлены в лексике дневников Ф.П. Бабикова в основных составляющих: 1. названия охотничьих троп (путик ‘охотничья тропа, на которой ставят ловушки, силки’ [СРГНП 2: 190]; ухожа ‘дорожка на охотничьем участке, вдоль которого расставлены ловушки на зверей и птиц’ [СРГНП 2: 388]); 2. названия охотничьих участков (угодье ‘охотничьих участок с ловушками на зверей и избушкой’ [СРГНП 2: 372]); 3. названия приспособлений для охоты (чуны ‘легкие длинные узкие охотничьи сани’ [СРГНП 2: 428]); 4. названия построек на охотничьем угодье (турушка ‘небольшая кладовка без дверей, не столбах на охотничьем угодье’ [СРГНП 2: 364]); 5. названия ловушек и их частей (петля ‘ловушка в виде проволочной или веревочной петли на зверя, птичку’ [СРГНП 2: 34]; очеп ‘часть ловушки на зверя – жердь, дерево, наклоненное в одну сторону, на весу’ [СРГНП 1: 552]; кулемка ‘ловушка для куниц’ [СРГНП 1: 362]; сило ‘приспособление для ловли птиц и мелких зверей в виде затягивающейся петли, силок’ [СРГНП 2: 270]); 6. названия рыболовных снастей и их частей (заезок ‘запруда из кольев, переплетенных хворостом или ветками хвойных деревьев, куда вставляются ловушки для рыбы’ [СРГНП 1: 234]; пущальница ‘ставная рыболовная сеть’ [СРГНП 2: 191]; сурпа ‘плетеная из прутьев или лучины конусообразная ловушка для мелкой рыбы’ [СРГНП 2: 330]; фетель ‘ставная рыболовная сеть на обручах, обычно с двумя крыльями’ [СРГНП 2: 391]; мушка ‘искусственная наживка для ловли рыбы, похожая на мушку’ [СРГНП 1: 432]; прядено ‘прочная крученая нить для изготовления рыболовных сетей’ [СРГНП 2: 187]); 7. названия промысловых птиц, рыб, зверей (пеструха ‘самка тетерева-глухаря’ [СРГНП 2: 34]; маракуша ‘самка тетерева-косача’ [СРГНП 1: 406]; жиган ‘молодой хариус’ [СГРНП 1: 208]; кукша ‘лесная птица, сойка’ [СРГНП 1: 360]; крот ‘водяная крыса’ [СРГНП 1: 352]).

Нужно отметить саморефлексию автора записей относительно именно лексических диалектизмов: в дневнике отмечены случаи, когда Федор Павлович, сначала написав диалектное слово, затем исправляет его на слово литературного языка: Я взял ее (лошадь – Ю.И.) у Котьки Нос и отправился на вершной верхом.Их увидал уже на Долгой. Они меня заметили и говорят: Смотри как едем от гостей. Я сразу же перепряг лошадь и поехал верхом сначала сзади их, а потом на реке объехал (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1053).

Отдельный интерес представляют зафиксированные в дневниковых записях Ф.П. Бабикова топонимы, географические имена ареала, освоенного «следопытом». В дневниках представлены названия охотничьих избушек (Артеева изба, Ананева изба, Мартина изба, Маркелова изба, Усть-Ванина изба, Токовая изба и др.), водоемов (Поткина россоха, Холмовая рассоха, Палёная россоха; Выдерный ручей, Переходный ручей, Медвежий ручей, Фетьков ручей; Евсино болото, Лавочное болото, Дристуново озеро; Острая щелья, Выдрина щелья), дорог (Уловский тракт, Ортина зимняя дорога) и др.

Богатым является арсенал устойчивых конструкций, которые использует Федор Павлович в самых разных ситуациях: для самохарактеристики («Что-то стал чувствовать себя не на крепкой почве» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1050); «Потом я с глупых глазпобежал к медику и выпросил взаймы сорок рублей» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1055-1056); «Но потом я с постной душой от туда все же ушел» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1118) и др.); для характеристики людей («Это сразу понятно, что человек очень мелкого копеечного склада» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1039-1040) и др.); для описания охоты (Сдесь ведь тоже оставалась в марте белка на плод (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1123); За четыре ночи проведенные кое-как я сюда не принес не перинку не шерстинку: вот как не повезло мне в этот раз (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1168)) и т.д.

Обращает на себя внимание особенность графики дневниковых записей Ф.А. Бабикова: в некоторых случаях он переходит на латиницу, используя ее, вероятно, как тайнопись и / или средство обозначения табуированных явлений действительности и событий. Так, например, обозначается добыча охотника: ср. «У крестов в новолоке видел losja, ружье дало два раза обсечку и ничего не вышло» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1012) или «Дома сейчас ничем незанимаюсь. Мать уехала и сижу с ребятами за няньку. Правда раз ходил за mäsom за Большой ручей, а остальное всё даром» (ФА СГУ, ЭРФ 03-2017-1 № 1107).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Таким образом, выявление и описание социокультурных, лингвистических и коммуникативных составляющих речевого портрета Ф.П. Бабикова на материале его дневниковых записей представляется перспективным исследованием.

• [1]  Милованова М.В. Методы изучения языковой личности современного диалектоносителя // Вестник Волгоградского гос. ун-та. Сер. 2. Языкознание. 2012. № 2 (16). С. 137.
• [2]  Народная речь Вологодского края: опыт мужского речевого портрета: монография / Н.А. Волкова, С.А. Ганичева, А.В. Загуменнов, Е.Н. Ильина, Н.Г. Мельникова; отв. редактор Е.Н. Ильина. Вологда; Череповец, 2017.
• [3]  Там же. С. 4.
• [4]  Орфография и пунктуация Ф.П. Бабикова сохранены.
• [5]  Фольклорный архив Сыктывкарского государственного университета имени Питирима Сорокина, Усть-Цилемское собрание, Электронный рукописный фонд (далее – ФА СГУ, ЭРФ).
• [6]  Словарь русских говоров Низовой Печоры. СПб., 2003–2005. Т.1–2.