Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: В статье представлен анализ лексики прибалтийско-финского происхождения в русских говорах, административно относящихся к Ленинградской, Вологодской областям и Республике Карелии. Предпринята попытка выявить общие и дифференцирующие лексические единицы как в отдельных регионах, так и на макроструктуре севернорусских говоров.

Ключевые слова: субстрат; диалект; лингвогеографический аспект; проникновение;

Summary: The article presents an analysis of the vocabulary of Baltic-Finnish origin in Russian dialects. These dialects are administratively an integral part of the Leningrad, Vologda regions and the Republic of Karelia. An attempt was made to identify common and differentiating lexical units both in selected regions and in the macrostructure of northern Russian dialects.

Keywords: substrate; dialect; linguogeographic aspect; substrate penetration;

Материалы по Обонежью и Приладожью собирались автором на протяжении многих лет, начиная с конца 1980-х гг. [1] Территория, примыкающая к Ладожскому озеру, весьма обширна, однако автохтонные носители русских говоров проживают только в Ленинградской области. По мнению А.С. Герда, именно эта территория представляла собой арену древних межъязыковых и межэтнических контактов: «Новая граница севернорусского наречия, проведенная на ДКРЯ (Диалектологической карте русского языка) АН СССР 1964 г. в районах Поволховья и вызвавшая в свое время столько нареканий в адрес авторов этой карты, исторически является как раз одной из древнейших этнокультурных границ на севере Европы». [2] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Большой вклад в понимание лингвистической истории русских говоров Обонежья и анализ их внутреннего диалектного членения внесли работы А.С. Герд «К истории образования говоров Заонежья» [3] и «К истории образования говоров Посвирья». [4] В первой на основе лексического материала показываются связи говоров Заонежья с единым новгородско-псковским диалектом, а сформировались эти говоры в результате двух основных процессов: «С одной стороны сильная миграция восточных славян с юга, а с другой – появление постепенно, скорее всего на базе прибалтийско-финского населения и смешанных браков, особого рода билингвов, которые, однако, со временем, в силу преобладания элемента восточнославянского уже довольно рано перешли на восточнославянский тип речи». [5] Во второй статье показано микроареальное членение говоров бассейна р. Свирь на «северо-западную и юго-восточную часть... Говоры Посвирья ниже Усланки – Свирстроя, Яндебы до устья Свири ближе по своему типу к остальным говорам ладого-тихвинской группы, чем к говорам верховьев Свири. Напротив, именно говоры среднего и верхнего Посвирья в Подпорожском районе содержат наибольшее число лексических соответствий онежским диалектам». [6] Причины членения говоров в районе Усланка – Яндеба автор связывает с неоднородным прибалтийско-финским субстратом.

В ходе экспедиционных исследований были записаны разнообразные данные, которые, в ряде случаев, ранее не фигурировали в этимологических и историко-диалектологических исследованиях. Поскольку материалы собирались с нацеленностью получения субстратных данных прибалтийско-финского происхождения, то естественно, в ряде случаев, отмечаются адстратные включения из смежных автохтонных языков (карельского, вепсского), ср., например, ги 'тоже': Êто врут, ещё' сейча'с-ги врут, я дак не ве'рю ни кому'. Подпорож. (Винницы). 'Ги' представляет собой постфикс, имеющий значение 'тоже'; ср. вепс. –gi: Minagimänenmecha (Я тоже пойду в лес).

Причем в ряде случаев проникновения фиксируются во всей зоне контактов: Вейч 'нож' Лодейноп. Вейчи 'нож' Кандалакш. (Княжая Гора). Вич 'нож' Бабаев., Лодейноп. [7] Эти проникновения, вероятно, связаны с живым адстратным прибалтийско-финским влиянием; вариант вейч восходит в вепс. veič 'нож', люд. veit’š’ 'нож', а вейчи – к карельскому этимону, ср. кар. импил. veitšennyzä 'сточенный и сломанный нож', кар. твер. veičči 'нож', ливв. veičči 'нож', при фин. veitsi, ижор. vei’tsi 'нож'. [8] Трудно оценить вариант вич, зафиксированный в зоне вепсского влияния, является ли он проникновением, ср. вепс. viič, или освоенным заимствованием.

В ряде случаев, проникновение переходит уже в разряд заимствования. Омиш 'ладно, хорошо': Дом престарелых в сосняге, сориночки не найдешь, все, говорят, омиш, хорошо. Лодейноп. [9] (КСРГК). Омиш, обычно «хорошо» это по-вепски. Лодейноп. [10] Данная единица, вероятно, является вепсским проникновением, ср. вепс. voumiž 'готовый', [11] voŭmikš 'наготово', при ливв. valmis 'готовый', фин. valmis 'готовый', водск. valmiz 'готовый, зрелый'. [12] Начальная [в], вероятно, утрачена в связи с особенностями вепсского слова, поскольку первый гласный звучит достаточно отчетливо, в дифтонге [oŭ], нежели губно-зубной [v].

Довольно часто говоры Приладожья представляют собой единый ареал с новгородскими, гдовскими говорами. Карзы 'парные дощечки с ручками, с множеством проволочных зубьев для чесания шерсти' Гдов. (Кунесть, Духнова Гора, Мда), Сланц. (Велетово), Солец. (Ситня), Луж. (Югостицы, Владычно), Устюжен. (Громоишиха). Карза 'то же' Солец., Батец., Луж., Новг., Марев. Батец., Холм. [13] Луж. Петерб. [14] Карзалка «щетка для чесания шерсти» Чудов., Батец., Кириш., Вытегор., Новг., Волх. Ленингр., Пинеж. Арх. Карзилка 'то же' Шимск. Новг. Карзина 'инструмент для расчесывания шерсти, щетка' Борович. Чудов. Новг. При вероятной связи данного материала с балтийскими источниками. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Говоры Обонежья имеют единый ареал с говорами Белозерья и Беломорья, что можно проиллюстрировать сходными данными, описывающими ту же реалию, но этимологически принадлежащие к другим источникам. Карты 'парные дощечки с ручками, с множеством проволочных зубьев для чесания шерсти' Беломор. (Сумский Посад). Карта «щетка для чесания шерсти» Северомор., Терск., Кандалакш., Медвежьегор., Кондоп., Пудож., Подпорож., Кирил., Вытегор. Карты 'чесалка' Кандалакш. Мурман. «Доска с железными шпиньками для расчесывания овечьей шерсти». Пинеж., Мезен., Арх. «Проволочная щетка для расчесывания овечьей шерсти» Мурман., Медвежьегор. КАССР, Арх. [15] Данный материал восходит, вероятно, к карельскому источнику, ср. кар. kartta, люд. karttε 'чесалка', [16] ливв. karti 'одна из щеток для расчесывания шерсти', кар. сев. kartta 'чесалка'; причем прибалтийско-финское гнездо в свою очередь было заимствовано из скандинавских языков, ср. швед. karda, датск. karde, karte, куда проникло через немецкое посредство, ср. ср.-ниж.-нем. karde 'чесалка'. Во французском языке известно с XIII в., как заимствование из провансальского, ср. франц. carde, прованс. carda. Поскольку лексема карда является также термином, то при заимствовании в русские говоры из этого источника мы должны иметь интердиалектную единицу со спорадическими фиксациями на всем общерусском пространстве без ареальных ограничений. На нашем материале ареальная дистрибуция исследуемой единицы очерчена территорией Мурманской, Архангельской, Вологодской областей и Республики Карелии, т.е. зоной контактов прибалтийских финнов и русских.

Имеется значительное число единиц прибалтийско-финского происхождения, ареал которых с частотными и многочисленными фиксациями в Обонежье, имеет продолжение в Каргополье, Белозерье, Беломорье, Посвирье. Пи'нда'наружный молодой и менее плотный слой древесины, лежащий непосредственно под корой; заболонь' Медвежьегор. (Великая Нива, Космозеро, Шильтя, Толвуя, Сенная Губа, Лисицыно, Пабережье, Мяльзино, Шуньга, Кажма), Пудож. (Каршево, Пяльма, Авдеево, Песчаное, Пелусозеро, Куганаволок), Вытегор. (Девятины), Подпорож. (Вороничи, Корба, Пидьма, Родионово, Ульино, Юксовичи), Прионеж. (Ладва), Кондопож. (Новинка), Сегеж. (Валдай, Вожма Гора), Беломор. (Сум. Посад), Вашк. (Екимово, Ухтома), Белозер. (Перкумзь), Каргоп. (Нокола). [17] Терск., Северомор., Кадуйск., Кирил., Волх., Плесец., Кандашакш., Чудов. Новг. [18] Пи'нда 'верхний слой древесины, идущий на изготовлении дранки' Белозер. (Нижняя Мондома), Вытегор. (Ерино, Щекино). [19] Я. Калима предлагает карельско-ливвиковскую этимологию, ср. кар. pinda, ливв. pinda- 'поверхность', при фин. pinta 'поверхность, наружная оболочка'. [20] Можно, однако, привести новые данные по прибалтийско-финским языкам, которые более соответствуют русским диалектным данным, ср. ливв. pindu 'верхний слой дерева, заболонь', вепс. pind 'заболонь', 'сосновый брусок, из которого делают лучины для корзин', люд. pind 'поверхность дерева, воды', 'кожа животного', при эст. pind 'поверхность, оболочка', удм. pedpal 'внешняя сторона', саам. инар. pidde 'заболонь'. [21] Рассматривая лексему пи'нда, следует отметить, что значение 'слой дерева под корой, заболонь' имеет более широкий ареал, чем слово мя'нда в этом же значении, оно представлено практически во всем Обонежье. Пи'нда с семантикой 'сосна с плохой древесиной, с толстым слоем заболони' имеет более узкий ареал – это южная часть Пудожского, Подпорожский, Кондопожский р-ны. Вероятно, это значение слова пи'нда синонимично мя'нда 'сосна с толстым слоем заболони'. Кроме того, в Вытегорском р-не лексема пи'нда бытует в значении 'расколотая заготовка для дранки'. Соотнося представленную общерегиональную полисемию слова пи'нда с прибалтийско-финским материалом, можно предположить, что значение 'заболонь' является карельско-вепсским, ср. кар. pinda, люд. pind, вепс. pind с аналогичным значением, остальные два значения и по ареалу, и по семантике, по-видимому, – результат вепсского влияния.

По материалам лексикографических источников и полевых данных фиксируются единицы с дистрибуцией только в Приладожье. Раега 'невод для зимней ловли' Волх. (Загубье). Ра'йга 'большая общественная сеть' Новолад. Петрогр. 'Большая мережа' Ладож. оз. (Лазаревский). Ра'йга 'невод, мережа с крупными ячейками (для зимнего лова)' Ладож. оз., 1932. [22] Прибалтийско-финские соответствия фиксируются в ливв. rahe 'подледный лов', rahenuottu 'сеть, невод для подледного лова', фин. диал. rahe 'невод для подледного лова', rahoa 'тащить невод из-подо льда', при общегерм. *raha, *raho, др.-швед. raa 'шест, крепящий охотничью сеть', совр. швед. rå 'рея', совр. нем. rahe 'рея'. Слово из карельского вошло в саамский язык, саам. кильд. rāxxeδ 'невод для подледного лова'. [23]

Весьма продуктивен лингвогеографический метод исследования для выявления дифференцированных субстратных типов, а также ареалов с доминированием исконных русских данных. Например, концепт 'замерзший слой земли под оттаявшей сверху почвой' выражен следующими лексемами: кuрза – в Обонежье повсеместно, кроме южной части Вытегорского р-на; ровда – в Вытегорском, смежной с ним части Подпорожского р-на, Сегежском р-не, на сопредельной территории – в белозерских говорах; ровга – в основном в беломорских, архангельских, частично в белозерских говорах. Лексема кирза фонетически ближе всего к люд. kirz 'мерзлота', хотя семантически также совпадает с ливвиковскими данными; вариант ровда можно связать с кар. rouda, вариант ровга с вепс. roug 'мерзлота', смущает только некоторое территориальное несоответствие. В примыкающих к Обонежью говорах анализируемая семема реализуется уже в исконных лексемах: стержень, груда (тихвинские, новгородские). В Поволховье отмечается лексема тёрда 'мерзлый слой земли под оттаяв-шей сверху почвой' Волх. (Шахново). Вероятно, данное слово восходит к прибалтийско-финскому типу, ср. фин. kerte 'тонкая корка на снежной поверхности', при вепс. kerteh 'кожа, пленка', кар. kerteh (Кестеньга, Сямозеро, Суоярви) 'отколовшаяся или обломавшаяся от большой части чего-л., обломок, кусок чего-л.', 'тонкий слой или пленка, тонкая пленка льда', вепс. kerteh 'кожица, поверхностный слой кожи, эпидермис', 'пленка, налет', 'пенка'.

Проблемы семантики на рассматриваемых территориях рассматривались, в основном, в связи с соответствием значения слова в русских говорах и предполагаемого этимона. Не во всех случаях дифференциация значений (этимологически сходных, одного и то же слова) имела четкие ареальные границы. Выявлена следующая тенденция – в ареалах, расположенных в непосредственной близости от прибалтийско-финского языкового континуума, семантика русского слова, имеющего соответствия в языках-источниках, тождественна или сходна. При удалении от ядра распространения слова семантика может приобретать диффузный характер. Следует отметить, что полисемия в узких микроареалах встречается крайне редко, причем многозначные слова фиксируются чаще в зонах вибраций, переходных ареалах. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• [1]  См.: Мызников С.А. 1)Ареальная дистрибуция лексики сенокошения в русских говорах Обонежья и Приладожья // Псковские говоры и их носители (лингвоэтнографический аспект). Псков, 1995. С. 22–28; 2) Об особенностях прибалтийско-финского субстрата в Приладожье и Поволховье // Этноконфессиональная карта Ленинградской области и сопредельных территорий – 2. СПб., 2009. С. 92–100; 3) Атлас субстратной и заимствованной лексики русских говоров Северо-Запада. 2-е изд. СПб., 2007.
• [2]  Герд А.С. К истории образования говоров Поволховья и южного Приладожья // Севернорусские говоры. Л., 1989. Вып.5. С. 167.
• [3]  Герд А.С. К истории образования говоров Заонежья // Севернорусские говоры. Л., 1979. Вып.3. С. 206–213.
• [4]  Герд А.С. К истории образования говоров Посвирья // Севернорусские говоры. Л., 1984. Вып.4. С. 174–181.
• [5]  Герд А.С. К истории образования говоров Заонежья. С. 212.
• [6]  Герд А.С. К истории образования говоров Посвирья. С. 176.
• [7]  Материалы получены автором в ходе полевых исследований и из лексикографических источников.
• [8]  Suomen kielen etymologinen sanakirja. Helsinki, 1955–1981. O. 1-7. S. 1686.
• [9]  Картотека «Словаря русских говоров Карелии и сопредельных областей».
• [10]  Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. СПб., 1994-2005. Т. 4. С. 199.
• [11]  Словарь вепсского языка / Сост. М. И. Зайцева, М.И. Муллонен. Л., 1972. С. 620.
• [12]  Suomen kielen etymologinen sanakirja. S. 1624.
• [13]  Новгородский областной словарь.2-е изд., испр. и доп. СПб., 2005.
• [14]  Словарь русских народных говоров. М.; Л.; СПб., 1965-2018. Т. 13. С. 89.
• [15]  Словарь русских народных говоров. Т. 13. С. 98.
• [16]  Suomen kielen etymologinen sanakirja. S. 166.
• [17]  Материалы полевого лингвогеографического обследования автора (ПЛГО).
• [18]  Материалы картотеки «Словаря русских народных говоров».
• [19]  ПЛГО.
• [20]  Kalima J. Die ostseefinnischen Lehnwörter im Russischen. Helsingfors, 1915. S. 185.
• [21]  Suomen kielen etymologinen sanakirja. S. 570.
• [22]  Словарь русских народных говоров. Т. 34. С. 84.
• [23]  Suomen kielen etymologinen sanakirja. S. 111, 712.