Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: В статье рассматривается «Словарь народно-разговорного языка Е.В. Честнякова» в составе книги «Живое поунженское слово» Н.С. Ганцовской как источник изучения русских личных имен, в том числе в иноязычной аудитории. Определяются специфика словаря, особенности предъявления антропонимического материала, позволяющие сформировать широкое представление о русских традициях именования.

Ключевые слова: Ефим Честняков; личные имена; словарь языка писателя;

Summary: The article deals with «Popular-colloquial dictionary by E.V Chestnyakov» from the book by N.S. Gantsovskaya «A word of Unzhа’ people» as a source of studying Russian personal names, also within a foreign language audience. It determines the specificity of the dictionary, presentation features of anthroponymic material, allowing to form a broad understanding of Russian naming traditions.

Keywords: Efim Chestnyakov; personal names; dictionary of the writer's language;

Приручение оленя, по предположениям исследователей, произошло в эпоху неолита, раньше других сельскохозяйственных животных. [1] Наиболее ранние упоминания об оленеводстве на европейском Севере имеются в скандинавских сагах и в древнем карело-финском эпосе «Калевала». [2] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

На севере Карелии оленеводством занимались сначала только ее коренные жители – лопари. Позднее, в течение XVIII–XIX вв. почти все карельские и поморские деревни на территории современных Калевальского, Кемского и Лоухского районов обзавелись домашними оленями. [3]

В фондах Национального архива Республики Карелия (НА РК) хранятся деловые документы, относящиеся к территории Кемского Поморья и являющиеся ценными историко-лингвистическими источниками. Историки и краеведы могут найти в них сведения о социально-экономических отношениях на севере Карелии в разные периоды, а лингвисты ― тексты, отражающие состояние делового стиля и включающие различные группы слов, в том числе, оленеводческую терминологию. [4]

Материалом настоящего исследования стала лексика, извлеченная из «Отчета по обследованию оленеводства в Кемском уезде АКССР» уездного агронома Гладина 1925–1926 гг. [5] В отчете рассматривается состояние оленеводства в уезде, приводятся статистические сведения о его динамике, дается информация о содержании, эксплуатации, биологических особенностях оленей, болезнях и способах их лечения, высказываются предложения по восстановлению и развитию данной отрасли хозяйства. [6]

Кратко коснемся вопроса о своеобразии оленеводства в Кемском Поморье в указанный период. Автор отмечает, что оно распространено в северной части уезда, включающей в себя волости: Кандалакшскую, Керетскую, Ковдскую, Вычетайбольскую, Поньгамскую, Шуерецкую и город Кемь. Сочетание «оленеводческое хозяйство» в уезде следует понимать не абсолютно, а относительно, так как оно мелко в 68,4% случаев и служит лишь подспорьем к основным занятиям населения: полеводству, луговодству, лесному промыслу у карелов и рыболовству у поморов. В Кемском уезде представлена избенная форма оленеводства, когда владельцы-погонщики (райники) живут оседло, а олени содержатся при хозяйстве или в избе. [7] Используется олень преимущественно как ездовое животное, незаменимое при северном бездорожье. [8]

А.Н. Сегаль уточняет, что приизбенное содержание оленей было особенно распространено у русского населения поморских сел Гридино, Калгалакши, Поньгомы, Шуерецкого и Сонострова. Обычно бывало до 5 оленей на двор, но в некоторых хозяйствах – 10–20. Карелы же сочетали приизбенное оленеводство с вольным выпасом, либо придерживались старой саамской системы. На каждое хозяйство у оленеводов-карел приходилось в среднем 23 оленя, а в отдельных хозяйствах – 100–150 оленей на двор. [9] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Гладин отмечает, что наибольшего развития оленеводство в Кемском уезде достигло в 1910–1912 гг. Империалистическая и гражданская война, голод нанесли большой удар по оленеводству в уезде. С 1923 г. оно начинает быстро восстанавливаться, но позднее из-за хозяйственного развития региона – железной дороги, лесопильных заводов и лесных заготовок – уменьшается в размерах и в некоторых местах приходит в упадок (село Ковда). [10]

В тексте «Отчета» представлены следующие тематические группы русской оленеводческой лексики:

Наименования оленя, к которым относятся родовое название (олень), дифференцирующие обозначения по полу и возрасту (бык ‛самец оленя’, важенка ‛самка оленя’, вонделка ‛самка-нетель’, гирвас ‛некастрированный самец’, урак ‛самец до 3 лет’, телёнок), породы оленей (ижемская, лопарская и поморская);

Наименования болезней оленей (сухой ветер);

Наименования владельцев-погонщиков оленей (райник);[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Предметы и понятия, связанные с оленеводством (сигостега ‛аркан-лассо для поимки оленя’, тавровка ‛метка-надрез на ушах оленей’, ягель и проч.).

Среди оленеводческой лексики в русских говорах Кемского Поморья преобладают слова саамского происхождения: важенка - саам. vādž ‛самка оленя’ [11] или саам. кильд. vādž ‛молодая самка оленя’, [12] вонделка - саам. печенгск. vuońal ‛самка оленя на втором году’, [13] гирвас - саам. sárves ‛некастрированный олень самец’, [14] райда - саам. raida ‛оленный поезд’, [15] ягель - саам. терск. jiegel ‛ягель, олений мох’. [16]

Некоторые обозначения оленя в русских говорах имеют соответствие во всех славянских языках и праславянские корни (бык, олень, телёнок).

В ряде случаев «Отчет» позволяет уточнить географию распространения диалектного слова. Так, слово вонделка в значении ‛самка оленя на втором году жизни’ зафиксировано лишь в терских, кандалакшских, медвежьегорских и чагодощенских говорах, но не отмечено в кемских. [17] Слово гирвас вообще отсутствует в СРГК, в формах хирвас и хирбос ‛некастрированный олень’ употребляется в терских говорах. [18]

Значительный интерес в «Отчете» Гладина представляет собой описание болезни сухой ветер, встречающейся не только у оленей, но и у крупного рогатого скота. Словосочетание сухой ветер со значением ‛болезнь домашних животных [какая?]’ зафиксировано в Кемском уезде Архангельской губернии, 1895–1896, [19] но отсутствует в СРГК. Свое название эта болезнь получила от суеверных представлений, что она наносится ветром. Заболевание оленей происходит преимущественно весной до стаивания снега, тогда как крупный рогатый скот заболевает в течение всего года. Последствия этой болезни таковы: животное становится апатичным, плохо принимает пищу, из ноздрей выделяется бледно-зеленоватая мутная жидкость, при поглаживании олень обычно не встряхивается, быстро худеет, кожа как бы присыхает к костям и при оттягивании потрескивает. Такое состояние продолжается 2–3 недели и олень поправляется, но бывают случаи, что кончается смертью. Применяемое знахарское лечение весьма примитивно. Берется смесь соли, серы и табаку, тщательно перемешивается и кладется оленю в нос, потом в нос и уши пускается моча, разрезается хвост (очевидно для пускания крови) и после всех этих манипуляций начинают оленя растирать против шерсти палкой. Такое радикальное лечение быстро оказывает свое действие, олень чихает, кашляет, несколько раз встряхивается и дальше идет дело на поправку. Автор «Отчета» считает, что это одна из легких форм заболеваний легких, по-видимому, не заразная, так как разделения больных оленей от здоровых никогда не производилось, но болезнь никогда не охватывала всего стада. [20] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Таким образом, деловые документы, относящиеся к Кемскому Поморью, могут служить ценным историко-лингвистическим источником. Русская оленеводческая лексика Кемского Поморья, представленная в них, включает родовое название, дифференцирующие обозначения по полу и возрасту, пород оленей, наименования погонщиков оленей, болезней и предметов, связанных с оленеводством. Среди оленеводческой лексики в русских говорах Кемского Поморья преобладают слова саамского происхождения. Некоторые обозначения оленя в русских говорах имеют соответствие во всех славянских языках и праславянские корни.

• [1]  Помишин М.Б. Происхождение оленеводства и доместикация северного оленя. М., 1990. С. 22; Бороздин Э.К. Северное оленеводство / Э.К. Бороздин, В.А. Забродин, А.С. Вагин. Л., 1990. С. 6.
• [2]  Бороздин Э.К. Северное оленеводство.
• [3]  Сегаль А.Н. 1)Северный олень и оленеводство в Карелии. Петрозаводск, 1959. С. 26; 2)История северного оленя и оленеводство в Карелии // Северный олень в Карельской АССР. М.; Л., 1962. С. 45, 48.
• [4]  См, например: Проект конкретных мероприятий, направленных к восстановлению и развитию оленеводства в Кемском уезде, 1925 г. (НА РК, ф. Р-265, оп. 1, ед. хр. 12/132, л. 43); Докладная записка директора совхоза «Оленеводческий» Министерства совхозов КФССР, 23 октября 1953 г. (НА РК, ф. 1984, оп. 4, ед. хр. 3/59, л. 24).
• [5]  НА РК, ф. Р-265, оп. 1, ед. хр. 12/138, л. 92–100.
• [6]  В заключении автор отмечает: «Заканчивая отчет по обследованию оленеводства, нужно сказать, что оно проводилось довольно бегло. Из 40 дней, посвященных обследованию, примерно 15 дней израсходовано на передвижение» (НА РК, ф. Р-265, оп. 1, ед. хр. 12/138, л. 100).
• [7]  Л. Капица отмечает следующие границы оседлого оленеводства: «…северная линия – по параллели с Кандалакши, где оно граничит непосредственно с кочевым лопарским. Южная линия идет от финляндской границы по южному краю Тихтозерской волости, захватывает небольшой кусочек северной части Ухтинской волости, поднимается в Кестеньгскую волость в северо-западном направлении, проходит несколько севернее с. Кестеньга и д. Большеозеро и снова опускается на юг; пересекая в юго-западном направлении Вычетайбольскую волость, выходит к берегу Белого моря в с. Поньгама, откуда опускается вдоль берега до с. Шуя (Шуерецкое. – А.П. )» (Капица Л. Материалы к изучению оседлого оленеводства Карелии и западного побережья Белого моря // Известия Общества изучения Карелии. 1924. № 1. С. 3).
• [8]  НА РК, ф. Р-265, оп. 1, ед. хр. 12/138, л. 92–100.
• [9]  Сегаль А.Н. История северного оленя и оленеводство в Карелии. С. 50.
• [10]  НА РК, ф. Р-265, оп. 1, ед. хр. 12/138, л. 92–100.
• [11]  Люблинская М.Д., Мызников С.А., Эрштадт А.М. Наименования оленя в уральских языках и севернорусских говорах // Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования). 2017. СПб., 2017. С. 376.
• [12]  Аникин А.Е. Этимологический словарь русских диалектов Сибири: Заимствования из уральских, алтайских и палеоазиатских языков. М.; Новосибирск, 2000. С.150; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1964. Т.1. С. 266.
• [13]  Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т.1. С. 348; Мызников С.А. Некоторые аспекты изучения оленеводческой лексики (на материале уральских языков и севернорусских говоров) // Финно-угорская мозаика: сборник статей к юбилею Ирмы Ивановны Муллонен. Петрозаводск, 2016. С. 140 (STUDIA NORDICA; 1).
• [14]  Люблинская М.Д., Мызников С.А., Эрштадт А.М. Наименования оленя в уральских языках и севернорусских говорах. С. 376.
• [15]  Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1971. Т.3. С. 436. Подробное описание райды находим в статье Л. Капицы: «В легкие дровни запрягается по одному оленю или по два. Из таких запряжек составляется целый поезд. К первым дровням подвязывается второй олень, ко второму – следующий и т.д. Впереди на санях едет райник, или проводник этого каравана, который и управляет передовым оленем. Райда составляется обычно из 20–25 запряжек, и на одну запряжку можно погрузить до 10 пудов» (Капица Л. К вопросу о современном положении оленеводства в Северной Карелии // Карело-Мурманский край. 1928. № 10/11. С. 41).
• [16]  Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1973. Т.4. С. 543.
• [17]  Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. СПб., 1994. Т.1. С. 226.
• [18]  Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. СПб., 2005. Т.6. С. 711.
• [19]  Словарь русских народных говоров. М.; Л., 1969. Т. 4. С. 192.
• [20]  НА РК, ф. Р-265, оп. 1, ед. хр. 12/138, л. 98.