Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Научная справка

Рецензент: н.с. Набокова О.А.

«…забывать и изгонять народную обрядность – значит навсегда отказаться понять и узнать народ»А.А.Блок [1]

«Обычаи, обряды и нормы крестьянской жизни не представляют лишь чисто «археологический» интерес как реликт давно минувшей эры «идиотизма» деревенской жизни. Это объективная реальность жизни русской деревни, и историк не имеет права не замечать их, не включать в привычную картину социального анализа»Н.Н.Покровский [2]

Введение

Данная работа посвящена одной из сторон духовной культуры крестьян Заонежья – обрядам крестьянского календаря, связанным с аграрными процессами. В основе исследования лежат следующие источники:

1. Местная дореволюционная периодическая печать (газеты «Олонецкие губернские ведомости», «Олонецкая неделя», «Олонецкое утро», сб. «Вестник Олонецкого губернского земства»).
2. Фольклорные тексты, записи обрядов, примет, обычаев, привезенные из фольклорных и этнографических экспедиций и частично опубликованные. Перечислим лишь основные фольклорные экспедиции на территорию Заонежья в к. 19 – н. 20 вв.: 1860–1861 г. – экспедиция П.Рыбникова, 1877 г. – экспедиция А.Гильфердинга, 70-е гг. 19 в. – экспедиции Е.Барсова, 80-е гг. 19 в. – экспедиция Дютша и Истомина, 1926 г. – комплексная экспедиция ГИИИ и экспедиция ГАХН «По следам Рыбникова и Гильфердинга».
3. Материалы архива Карельского филиала АН СССР (особенный интерес представляет экспедиция студентов ЛИЛИ 1931 г.).
4. Экспедиционный отчет автора научной справки за 1988 г. (16 информаторов, 21 беседа сними, из них 6 записано на магнитофон).

По теме «Духовная культура крестьян Заонежья» (в том числе и по трудовым обрядам) накоплен огромный фактический материал, находящийся прежде всего в библиотеках и музеях Ленинграда и Москвы. Однако, этот материал большей частью не исследован и не опубликован. Нет работы, которая давала бы целостную картину эволюции народного мировоззрения и культурных традиций крестьянства Заонежья на рубеже 19–20 вв. и в начале 20 в. (до 30-х гг.). Этой теме посвящено исследование сотрудника КФ АН СССР К. К. Логинова [3] , однако, несмотря на количество и значимость собранного материала, нельзя согласиться с его методикой работы над материалом (отсутствие датировок приводимых фактов, неподкрепление фактическим материалом своих выводов – с.10, ошибки в цитировании – с.7). вызывает раздражение и основная теоретическая посылка исследователя: трудовые обычаи крестьян Заонежья, «как правило, не были связаны с православием» (с.1). Мы придерживаемся иной точки зрения. По мысли Чичерова В.И. «в любой древний обряд…должны были входить и входили религиозные образы и представления, жившие в сознании человека» (I 41, с.9). Постепенно трудовые обряды прикреплялись, приурочивались к дням церковных праздников. В конце 19 – начале 20 вв. в аграрных обрядах мы наблюдаем синкретическое взаимодействие православия с богатейшей аграрно–обрядовой системой. Здесь уместно говорить не о «двоеверии», а согласиться с Н.М.Маториным и А.А.Невским, которые в 1934 году писали о существовании в Карелии «православного язычества» – это было «не механическое соединение двух вер, а своеобразная амальгама, синкретическое, но целостное мировоззрение» (№20, с.8).

Обряды и обрядовая поэзия были важной составной частью духовной жизни русской деревни и сопровождали трудовую и семейную жизнь крестьянина. Фундаментом этических норм русского крестьянства являлось уважение к труду. Именно труд диктовал ритм крестьянской жизни. В этом смысле большинство обрядов являются обрядами трудовыми (кроме семейных: родильного, свадебного, похоронного). Поэтому в работе пришлось ограничиться обрядами, непосредственно связанными с аграрными процессами, включив лишь основные из них: «отпуск скота» – обряд выгона скота, обряды сева и сенокоса, цикл жатвенных обрядов.

Наиболее полную характеристику и классификацию календарных обрядов с учетом крестьянских работ, определивших их характер и особенности, дал В.И.Чичеров в книге «Зимний период русского земледельческого календаря [4] ». «Земледельческий календарь слагается из следующих одна за другой дат работы в поле или дома и связанных с этой работой обрядов. Канвой для календаря явились святцы», – писал он (№41, с.10). Чичеров делит земледельческий календарь на 2 цикла:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

1. Обряды, вызывающие урожай – зимний и весенне–летний цикл.
2. Обряды, сопровождающие получение урожая – летне–осенний цикл, более кратковременный, но значительный в крестьянском быту.

Мы же в своей работе придерживаемся следующей классификации:

1. Обряды, связанные с началом сельскохозяйственных работ (речь пойдет об обрядах выгона скота и приметах, связанных с севом).
2. Обряды, связанные с завершением сельскохозяйственных работ (приметы, связанные с сенокосом и обряд жатвы).

Девятнадцатый век – век переломный для традиционной народной культуры. Источники того времени донесли до нас уже трансформированную картину обрядов. В 1894 г., характеризуя Пудожский край, Н.Н.Харузин записывает: «Обряды рисуют случайно сохранившиеся переживания очень далекого от нас быта» (№40, с. 313). На рубеже 19–20 вв. происходит дальнейшее «размывание» всего обрядового комплекса: идет упрощение обрядов, прежде всего, утрачивается магическая часть, дольше всех остается игровая часть как наиболее устойчивая (поэтому в начале 20 века еще в такой силе ряженые–хухляки на святках, «игральныя» беседы, народные комедии). Все это следует иметь в виду, ограничивая рамки данной работы концом 19 – н. 20 века (до 30-х годов). Периодическая печать дает нам сведения об обрядах конца 19 – нач. 20 века (10-е годы).

Экспедиционные материалы, основываясь на данных современных информаторов, свидетельствуют об обрядах, обычаях, приметах 10–30-х гг. 20 века, когда процесс деградации обрядов идет с особенной интенсивностью. Полностью обряды исчезли в 30–е годы, этому способствовала небывалая ломка всего крестьянского уклада в целом.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Данная работа представляет собой самостоятельное истолкование и систематизацию найденного по теме материала. Не претендуя на глубокие теоретические обобщения, автор попытался по возможности полно представить бытовавшие в Заонежье в конце 19 – начале 20 века (вплоть до колхозного строя) аграрные обряды и обычаи.

Работа может служить составной частью справочного материала по теме «Духовная культура Заонежья», тем более, что использованный материал никогда ранее не был систематизирован применительно к музейной экспозиции и экскурсии.

«Отпуск скота» – обряд первого выгона скота в поле.

В 17 номере «Олонецких губернских ведомостей» за 1848 год опубликована заметка «Народный календарь. Апрель (вторая половина)», в которой о числе 23 говорится следующее: день «Великомученика Георгия – Весенний Юрьев, или Егорьев день… В этот день в Северных Губерниях выгоняют скотину в поле, отслужив прежде над ней молебен и окропив ее Святою водою» (№27, без нум.стр.).

На Руси весенний Юрьев день – это, по утверждению И. Снегирева, «не только церковный, но и народный праздник» (№34, с.75). 23 апреля торжествуется наступлением весны [5] . А.Торгов в заметке «Егорьев день» так объясняет связь праздника с именем св.Георгия «В религиозных верованиях нашего народа св.Георгий Победоносец является хранителем домашнего скота. Каждый крестьянин непременно имеет на своем дворе икону с изображением святого, побеждающего змея, а в молитвах прибегает к нему, прося сохранить скот от «болезней и лютых зверей». Св.Георгий известен у народа под упрощенным именем «Егория» или «Юрия». В представлении народа св. Георгий – воин, жил в древние языческие времена и замучен жестоким царем за проповедование христианской веры. По смерти он сделался святым и совершил много чудес, состоявших, главным образом, в исцелении животных. В Егорьев день многие хозяева служат на дворе, где стоит скот, молебны и окропляют скот святою водою, или же, выгнав скот на улицу, обходят вкруг его с зажженными свечами, с иконою святого и с вербой, с которою стояли в храме в Вербное воскресенье. По народному мнению после этого скот застрахован на все лето от удара молний и от волков. «В некоторых местах к этому примешивают суеверные, и даже языческие обряды» (№ 38, с.3). Примерно таким было и празднование Егорьева дня в Заонежье. Молебен и кропление скота святой водой, зажженные свечи и священная верба – все это непременные христианские атрибуты праздника. Однако, в Заонежье в к. 19 – н. 20 века существовал языческий обряд пастушеского отпуска и договора пастухов с лешими. Отвечая на вопрос, каким образом происходил обряд «отпуска скота» в Заонежье, можно воспользоваться следующими немногочисленными источниками. Это, во-первых, приведенные в книге П.Н.Рыбникова три текста заонежских заговоров над скотом (№33, с.19–20), во-вторых, статья 1885 г. «Суеверие и предрассудки в простом народе» (№35, с.690–691), в которой речь пойдет о Петрозаводском уезде, в–третьих, статья кузаранина Н. Матросова «Народное поверье» (№21, с.22). Остальные сведения содержатся в экспедиционном отчете (№47, с.5–8) и в больших записках фольклориста Н. П. Колпаковой (№6, с.20) и характеризует бытование обряда в 20-е гг.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Для крестьян Заонежья скот представлял богатство особой ценности. «Все благосостояние крестьянина состоит в богатстве скота: он доставляет удобрение для земли: у кого скот, у того и хлеб. Мясо составляет хороший приварок – из кожи делают себе обувь, а на расход и уплату податей продают лишнюю скотину. И крестьянин, имеющий в достаточном количестве скот, не ходит по посторонним заработкам, а живет дома исправнее бурлаков» (№21, с.2). Поэтому понятно значение, придаваемое заонежанами магическому обряду «отпуска скота», который должен был уберечь скот от возможного несчастья.

Обряд отпуска в Заонежье проводили 23 апреля, в Егорьев день (6 мая по н.с.), хотя скот чаще всего по причине плохой погоды выпускали на подножный корм позже (сначала овец, потом лошадей и коров). Вслед за Егорьевым днем обычно начинались пахота и сев.

В Егорьев день обряд начинался со следующих магических действий:

• д.Кузаранда, 1910 г.: «…еще до восхода солнца, где нет подростков, то и взрослые обегают три раза около дома с колоколами, а затем встают ребя тишки и бегают, гремя колоколами целый день. Это они усиленно просят Георгия Победоносца сохранить их скотину» (№21, с.2)
• д.Космозеро, 1912 г.: «В Игорий (23 апреля) обходят три раза скотный двор с коровьим колоколом, ребята весь день бегают с колоколами» (№10, с.13)
• д.Погост, о.Кижи: «В Егорьев день утром мать будила рано, мы надевали на шею коровьи колокола и кругом бегали. Коровы мычали, чувствовали, что скоро выпустят» (№47, с.5)

Этот обычай сохранился дольше всех, т.к. впоследствии перешел в своеобразную детскую игру. Известно, что, исчезая, обряд (или элемент обряда) может переходить в область детских игр. Многие из современных информаторов помнят его (№47, с.7).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Обряд «отпуска скота» чаще всего проводил пастух либо из местных жителей, либо пришлый, которому и доверялось потом стад. Это был человек, знающий выпас и пригон и умеющий обращаться с лесовиком. Многие из пастухов, пришедших в Заонежье, были из Северной Карелии или из Вологодской области (выходцев с реки Ваги называли «ваганами»).

Из разговора н.с. КФ АН СССР Кузнецовой В.П.:

Если же общество пастуха не понимало, то в районы так называемого свободного выпаса скота приглашались «кружевники» – старые пастухи–колдуны, умеющие творить молитвы. Большое значение для крестьян имела личность пастуха, его умение договориться с нечистой силой. Совершив обряд «отпуска», после угощения и платы колдун отправлялся в следующую деревню или к себе домой, а заколдованное стадо паслось вольно, без охраны (№16, с.3).

Одним из главных условий найма пастуха являлось владение отпуском (рукописью с заговорами). Рукописный текст представлял собой по сути дела «обрядовую инструкцию» для скота, в которой оговаривались наиболее важные моменты: пастись вместе, в определенных местах, хорошо «себя вести», вовремя уходить и приходить, быть «здорову и невредиму» (см. тексты отпусков, бытовавших в Заонежье, в приложении). Также, как и рукопись, были священны батог и труба. Спрятанные в лесу подальше от людского глаза (в муровейниках, дуплах, пнях), подлинные атрибуты колдовства давали пастуху силу. Если он их лишался по какой–либо причине, кончалась и пастушеская магия, что было очень трагично для пастуха.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Зафиксированные в пастушеских рукописях наставления пастуху представляли собой ряд «зароков», которые в течение сезона пастьбы пастух должен был выполнять неукоснительно, например: «быть смирному, волос и ногтей не стричь, ягод не брать, вина не пить, не сквернословить, девицам и женщинам не позволять гонять коров босиком и простоволосыми…» [6]

Кроме «отпуска» – рукописи «отпуском» же назывался и весь комплекс обрядово–магических действий со скотом [7] . Этот термин был распространен как в Карелии, так и на территории современной Архангельской области. «Отпуск скота» как комплекс, согласно классификации А.Линевского (№18, с.45), можно разделить на три основные части:

1. Обрядово–магические действия, предшествующие обходу скота.
2. Обход или отпуск скота:
   1. Троекратный обход с соответствующим заговором, с батогом, трубой, огнем, железом и др. предметами
   2. Отпуск скота из ограды через ворота с иконами и сквозь дым костров под особый заговор.

И хотя А.Линевский, характеризуя обряд «отпуска» в пастушестве Карелии, имел в виду Летнеконецкую волость КАССР, найденные нами материалы говорят о такой же схеме проведения обряда в Заонежье.

Пастушеский обряд начинали готовить заблаговременно. В Великий Четверг пекли священные колобки, в день отпуска скармливаемые скотине. Колобки пекли так: читаем у П. Рыбникова (60-е гг. 19 в.):[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

«Сбирать со всякого и коня, и кобыл, и коров посоков шерсти с пологе и копыт…положить муки помолой, все – шерсть, муку и ногти в одно место, от колоколов сокрести меди, ту же положить и испечь в мякушку… в тую мякушку положить и воск…» (№33, с.232).

Воск с закатанной в него шерстью воспринимался как символ собранного вместе дружного стада под надежной защитой. Все ранние рукописные источники говорят об обязательном смешении воска с шерстью, в позднейших свидетельствах упоминание о воске выпадает, его заменяет свеча, очевидно, в какой-то мере символизирующая воск.

• д.Кузаранда, 1910: «предварительно в Великий Четверг [8] с шерстью скота пекут тридевять колубков, из которых девять кормят скоту, а остальные кладут за икону» (№22, с.4). Современные информаторы тоже вспоминают эти колобки.
• д.Усть–Яндома: «Брали шерсть в Великий четвериг. У коров брали, у овец брали и отдельно такие колобы пекли с тестом… От овец делают маленький колобок, а этот большой. Сколько коров, на столько кусочков делили в первый день как выпускали» (№465, ед.хр.61, с.1)
• д.Обозеро, Сенногуб.: «… про коров пекли такие колобки, разрежем и по кусочку коровушкам даваем. Из муки, ячневую муку кладовали… (№47, с.6).

Очерчивание круга железным предметом соответствует мотиву ограждения скота железным тыном. Все заонежские источники говорят и о замках с ключом, которые потом обязательно прячутся:

• д.Кузаранда 1920 г.: «Замки кладутся с кусками недогоревшей при отпуске восковой свечи один на пастбище, в лесу, другой у ворот дома и третий за иконой с молитвою…» (№22, с.4)
• д.Великая Губа 1926 г.: «Пастух закапывает щуку и замок под неподвижный камень, куда не попадает стоячая вода» (№6, с.20).

Магические функции замка с ключом (а в Заонежье еще использовалась щучья челюсть как своеобразный замок с ключом) заключается с одной стороны. В закреплении проговоренного текста, а с другой – в символическом замыкании тына, горы, пасти зверя и т.д.

Естественным продолжением обхода служили кострища, между огней которых прогоняется скот. Разведение костров вокруг стада соответствует магическому мотиву обведения стада огненной рекой. Свет, жар и дым костров должен был выгнать из стада ту нечистую силу, которая могла проникнуть в отгороженное место вместе со скотом. Пастух скармливал скотине колобки и пропускал скот в заранее специально построенные ворота (чаще всего из символов рябины, ели, березы, с прикрепленными к ним иконами (обязателен Святой Георгий)) сквозь дым костров под особый заговор.

После обряда магические предметы прятались пастухом подальше от людских глаз и хранились в тайне в течение всего пастбищного сезона (до Покрова – 1 окт. по ст.ст., 14 октября – по новому).

Приведем примеры двух заонежских «отпусков скота». Н.Матросов, крестьянин д.Кузаранда, как очевидец, описывает народный обряд в 1910 г.:

«Весной, при отпуске скота в первый раз, отдельными домохозяевами или пастухами обходится стадо три раза вокруг с иконою Георгия Победоносца при чтении отпуска:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Встану я, раб божий такой-то, на белый свет и выду из дверей в двери, из ворот в ворота во чистое поле, покроюсь я облаками и частыми звездами, умоюсь я светлой утренней зарей и покроется тогда разношерстный, разнокопытный, кладеной и некладеной скот крестьянский пеленою Богородицы и не показан он будет все опольные сутки 24 часа завидному, обидному волшебнику–медведю, рыскучему волку, колдуну и колдунихе. Пески и каменья все перезабьют и пересчитают, но до моего стада не дотронутся, ибо оно замкнуто будет тремя замками, а ключи от них первоверховные апостол Петр и Павел снесут на третье небо и положат под третью пазуху Матери Божией Пресвятой Богородицы Девы Марии и она которой ризой покрывала Господа Бога нашего Иисуса Христа покроит и мое стадо. Во граде Иерусалиме горят 30 серебряных лампад и не будет в моем стаде урону и ущербу и покажется зверям мое стадо у камня камнем, у воды водой, а у травы травой и как вода из родника течет, так чтобы и скот мой шел ко двору каждый день как народ собирается в церковь на звон колокола, так и мое стадо собиралось бы к своему двору».

Затем по обе стороны разводится огонь, и между огней гонится скот, и обыкновенно стараются выпускать скот в день Ерилия и Зилота или по крайней мере в такой день, когда в святцах нет мучеников и предварительно в Великий четверг с шерстью скота пекут тридевять колубков, из которых 9 кормят скоту, а остальные кладут за икону вместе с ключами от замков, где и хранятся они от самой весны и до белого снегу. Замки кладутся с кусками недогоревшей при отпуске восковой свечи: один на пастбище в лесу, другой у ворот двора и третий за иконой с молитвою: «замыкают мое стадо Изосима, Савватия и Герман Соловетские чудотворцы, св. Филипп и Николай Миклидийская чудотворцы и св. мученик Кирик, Улита, Кипран и Устенья. Аминь» (№22, с.4).

16 июня 1926 г. в д. Великая Губа фольклорист Н.П.Колпакова, участница экспедиции ГИИИ, записала целый ритуал отпуска скота, которым пользуются местные жители:

«Накануне «отпуска» пастух ходит по деревне и собирает с хозяек муку и шерсть от скотины. Он сам во дворах отрывает от каждого животного по нескольку волосков, а потом все их смешивает он и получаемую по дворам муку и на другой день заставляет жену печь из этой муки колобки. В колобки запекается собранная с животных шерсть – примета, чтобы стадо держалось все вместе, не разбредалось по сторонам.

Когда колобки испекутся, пастух выходит на улицу и начинает трубить в трубу. Из каждого двора гонят скотину в «запертище», т.е. в такое место, где есть хоть немного воды. Мужики делают в «запертище» ворота, ставят по обе стороны ворот березки и связывают их верхушками. Наверх кладут пучок хвои, на средних ветвях – икону, на земле в воротах раскладывают огонь. Скот весь собран за эти ворота в «запертище».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Священник начинает служить молебен. Пока он служит, на разложенном огне горят дрова. Священника сменяет пастух, который входит в «запертище» и начинает ходить вокруг скота, читая «отпуск». На огне в это время горят уже не дрова, а можжевельник.

Пастух обходит стадо три раза и читает «отпуск» по бумажке, если он неграмотен, то читает кто–нибудь из грамотных, а пастух за ним повторяет. Читая «отпуск» и обходя стадо, пастух волочит за собой на веревочке вареную щуку и замок с ключом. После того как отпуск прочитан, пастух закапывает щуку и замок под неподвижный камень, куда не попадает стоячая вода. Бумажку с «отпуском» передает на хранение в церковь. Потом пастух скармливает скотине колобки и гонит ее в ворота через огонь.

Тем обряд и кончается. Щука и замок с ключом лежат под камнем до осени. Еще примета: в течение лета пастух не позволяет никому дотрагиваться до своей трубы.

Все эти старые обряды выполняются сегодня в Великой Губе уже не по всем деревням. Часто бывает и проще: перед первым выгоном скотины на улицу кто–нибудь читает отпуск в доме:

Святые честные и славные пророки и великие мученики, Василий, Медосий и патриарх Афанасий, сохраните нашу скотинушку по горам, по дворам, за травушку съедаючи, на месте почиваючи, от ветра, от вехоря, от нечистого духа, от зверя лесного и от человека злого. Во имя отца и сына, аминь.

Затем берут освященную вербу из-за иконы и ею выгоняют скот из ворот. Коровы проходят мимо священника, который стоит у дороги и окропляет их «святой» водой.

Но бывает, что все это не помогает, и корова теряется в лесу. Тогда хозяйка идет в лес и там «на росстани» (т.е. на перекрестие тропинок) обращается к лесовику:

«Лесовик, лесовик, отдай мою нетель, буде есть у тебя. Нетель моя белая с черными ушами. Не отдашь – так закрещу все пути–дороги, не пройти тебе, не проехать». (№6, с.20)

Не подлежит сомнению тот факт, что в обоих обрядах мы наблюдаем «синкретическое взаимодействие», сложное слияние архаичных, языческих верований и религиозных, христианских мотивов.

В 20-е гг. XX в. наблюдается картина разрушения традиционного обряда. В каком направлении идут главные изменения? Обряд обедняется за счет отказа от троичности, исчезновения многих магических, ритуальных (по происхождению – языческих) элементов, замены малопонятных эпизодов более понятными. Это приводит к частичному обессмысливанию обряда и его укорачиванию.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Приведем материалы экспедиций ЛИЛИ 1931 г. КФ АН и музея «Кижи» 80-х гг.:

• д.Сенная Губа, Потапова А.В., 1887 г.р.: «Когда в первый раз весною выпускают коров в поле, то говорят следующие слова: «Бабушка Мариса, Дедушка Соломон, Пригони моих коровушек домой, попаси и домой пригони»(№45, ед.хр.61, экспедиция 1931).
• д.Усть–Яндома, Булыгина М.Н.: «В Егорий только с колоколами бегали кругом домов,
• говорят, скотину порадовать, скоро лето. А скотина еще закрыта. До Егорья и не выпускали никогда, пожалуй»(№46, ед. хр.60, с.7).
• д.Усть–Яндома, Булыгина М.Н.: «Брали шерсть в Великий четверик. У коров брали, у овец брали, и отдельно такие колобы пекли с тестом… От овец делали маленький колобок, а этот большой. Сколько коров, на столько кусочков делили в первый День, как выпускают. У нас выпускали, дак, только Полагали этот крюк на порог. Кочерга… На порог на дворе. Поперек порога. Чтобы скотина Домой ходила»(№46, ед.хр.61, с.1).
• д.Кургеницы: «Стояла в воротах там свекровь или мама, стояла в воротах со свечкой зажганной, свечечка церковная и вот благословляли и говорили: «Коровушки, матушки, в лесах днюйте, а домой – к ночи. Вот это только говорили тоже, «господи, благослови» скажут и перекрестятся, взади, как скотинушка последняя выйдет со двора, все крестили. Больше ничего не было…» (№47, с.7).
• д.Обозеро, Пашова А.А. 1903 г.р.: «Выгоняли скот «в субботу, во вторник, в четверик… Молебен батюшка придет, служит… стряпаем, не работаем. Молебен как сослужат, скот стоит на связках, поглядывает, потом прогоним, батюшка окропляет их, мы про коров пекли такие… (колобки), вот разрежем и по кусочку даваем… С муки, ячневую муку кладовали, проведем и иди с богом, и пошли наши коровушки. мы ведь не пасли коров, коровы сами ходили в лес… В Вербное воскресенье вербушек наломаем, в церковь сносим, с этыма вербушками и стоим, коровушки придут – похлопаем… пошли наши коровушки» (№47, с.6)

Экспедиционные материалы 1988 года показывают, что из информаторов никто не помнит обряда пастушеского отпуска. Помнят, как детьми бегали с коровьими колоколами на шее. Далее обязательно следовал молебен, на котором священник кропил скот святой водой. Выгоняли коров вербами, освященными в церкви заранее, в Вербное воскресенье. Часть деревень Заонежья нанимала пастуха, часть предпочитала свободный выпас скота [9] .

Эти воспоминания свидетельствуют о последних отзвуках пастушеского обряда. Можно предположить, что полностью обряд исчез в 30-е гг., когда происходил слом крестьянского уклада в целом.

Охранительные обряды, направленные против падежа скота

К обряду первого выгона скота («отпуска скота») [10] примыкают обряды, совершаемые во время массового падежа скота. Эти обряды могут быть названы очистительными или охранительными. Такие обряды проводились непосредственно при эпизоотиях. Основными ритуалами, совершаемыми при массовом падеже скота, были следующие:

• «опахивание» селения,
• вытирание «живого огня»,
• прогон стада через земляные ворота.

К сожалению, мы пока имеем лишь два источника, свидетельствующие о том, как проводились охранительные обряды в Заонежье. Обе статьи – из Кузаранды Петрозаводского уезда, написаны крестьянином Н.Матросовым и опубликованы в 1909 г. в газете «Олонецкие губернские ведомости» и в 1910 г. в «Вестнике Олонецкого губернского земства» (№21, с.2, №23, с.12). Рассмотрим описание профилактического обряда в одной из статей – «Народное поверье» (№21, с.2), используя для комментария содержание и выводы статьи А.Журавлева «Охранительные обряды, связанные с падежом скота, и их географическое распространение» (№5, с.).

Предположительно обряд происходил в 1898 г. в с.Кузаранда.

«И теперь даже некоторые утверждают, что этим только прекратили падеж и, вероятно, в случае несчастья родобный случай еще повторится» – завершает крестьянин Н.Матросов свою статью и делает вывод о «культурности» кузаранского крестьянина. Следующий случай эпизоотии и борьбы с нею вообще преподносится с иронией, как курьезный случай (№23, с.12).

Несомненно, что обряд в том виде, который зафиксирован, доживал последние дни. Заонежский вариант охранительного обряда, описанный Н.Матросовым, еще нес в себе основные ритуальные черты: он сохранил элементы опахивания селения и умерщвления животного (см. – 2), доставания деревянного огня (см. – 3), прогон стада через земляные ворота (см. – 4). Но в это же время в других деревнях Заонежья обряд происходил по–другому, все чаще заменяясь на молебен, подчиняясь христианским влияниям. Экспедиция ЛИЛИ 1931г. записала рассказ Ф.В.Чугунова, 1865 г.р., из д.Сельга:

«Давно в старину в деревнях Мигуры, Сельги и Моталово начал «падать» скот. В день погибало по несколько голов. Крестьяне ничего не могли сделать для предотвращения такого явления и решили устроить молебен. С иконой Ильи Пророка поп и несколько человек обходили все избы и служили молебен. После таких молебнов скот якобы перестал падать» (№45, ед. хр.61, с.24).

Языческий смысл обряда исчезает. Коллективное исполнение обряда (для всей общины, для всего стада) уступает место обряду для отдельного хозяина и его скота. Магические формы обряда отмирают, обряд предельно упрощается. Он становится похожим на церковные обряды, приуроченные к Ильину дню (2 авг. по н.стилю) и Макарьеву дню (7 авг. по н. стилю), широко справылявшихся в Заонежье (№10, с.13) [11] .

В эти же дни был обычай есть мясо при церквах и часовнях Ильи Пророка и св. Макария, служить в церквах и часовнях молебен, дабы оборонить свой скот от нападения медведя и волков.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Экспедиция ЛИЛИ 1931 г. описывает празднование Макарьева дня в д. Косельга Сенногубского сельсовета (в деревне была часовня св. Макария). До праздника закупали вино, каждый двор резал барана, копил масло (отголосок языческой братчины, которая в 19 веке проводилась в церквах или при церквах):

«Макарьев день – в деревне Косельга праздник, съехались со всего сельсовета на лошадях. У часовни скопилось много народу с лошадьми – ждали священника для «окропления святой водой». До обеда были гонки, ездили больше по два человека, ездили быстро…» (№ 45, ед. хр., с.)

«В 10 часов утра из колодца была принесена вода в часовню. Попушина положил крест в воду и начал служить молебен. Затем поп вынул крест, народ подходил к нему, целовал его, а поп в это время, обмакнув кисточку в воду, окроплял. После жтого вышли на улицу, около часовни стояло с десяток лошадей, поп окропил каждую лошадь, и этим все кончилось. Старуха говорит, что раньше лошадей набиралось со всех деревень до 100 и более…» (№ 45, ед. хр. 61, с.)

К числу охранительных, но уже не обрядов, а обычаев, относится своеобразный заонежский обычай «волчьего гона» на Клименецком острове. Об этом говорят многие современные информаторы (см. №47). Поздней весной или в начале лета крестьяне со всех деревень Клименецкого острова собирались и «гнали» волков от Кургениц к Клименецкому монастырю. Скот на острове пасся свободно, поэтому до пастьбы нужно было избавиться от волков, забежавших на остров по льду [12] . По сведениям А.А.Пашовой, 1903 г.р., д.Обозеро (№45, т.7, с.2), крестьяне высылали на гон столько человек, сколько у кого было скотины. Шли в лаптях [13] . Молебен в часовенке сослужат и начинали. Парни делились по 10 человек. Тянули жребий, кому где идти. Кто поапдал в середину, тому было хорошо, а кто по краям – плохо: «болотья». Шли цепью, с флажками, побрякушками, шум и гром устраивали (№45, т.8, с.12). Пригоняли вместе с волками и журавлей, и зайцев, и лисиц. В сетке добивали. А пропустишь волков – в Клименицы уйдут, стадо будут портить.

Обряды, связанные с севом и сенокосом.

Каких-либо особых заонежских обрядов, связанных с севом и сенокосом, ни в дореволюционной печати, ни в ответах современных информаторов зафиксировать не удалось. Особую ценность представляют сведения, полученные из дореволюционных корреспонденций Петра Осиповича Коренного, крестьянина, а впоследствии, учителя из деревни Космозеро.

Сев в Заонежье обычно происходил вслед за выгоном скота в поле.

«Обыкновенно всякий запасает корм для скота только до Николы (9 мая). Но так как этот год весна была очень ранняя, то уже 24 апреля пастух погнал коров на пастбище… 22 апреля крестьяне принялись за пашню, а некоторые из них на высоких местах начали сеять. В конце апреля сев был почти у всех закончен» – сообщает А.Коржин из д.Леликово в 1910 г. (№15, без нум.)*

В 1914 г. П.Коренной пишет из Космозера, что пахать начали с 24 апреля (автор указывает начало ранней пахоты – 12 апреля, и поздней – 1 мая), овес сеяли с 25 апреля, ячмень 17–20 мая. «Посев производится разбрасыванием зерен рукою, из подвязанной через плечо берестяной «сеятельницы». От сеятеля зависит насеять реже или чаще, ровно или неровно (№12, №19, с.34).

В Заонежье основными культурами для сеяния были рожь, овес и ячмень (местное название – жито). «Одно хозяйство высевает в одну перемену постоянной пашни до 15 мер и до 20 мер ржи и собирает сена до 1000 пудов и более (№14, №34, с.)[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В Кижах сеяли рожь, овес, ячмень, пшеницу, горох, лен. Правда, на острове были особые условия и для выгона скота, и для сеяния. Сеять начинали позже, к празднику «матери Елены, отцу Константину» (3 июня – по н.стилю). «В Мандерах уже посеют, а у нас на Кижском острову еще только сеять начинают. Раз мы посеяли, вот как приехали с района, заставили нас, у нас все и замерзло. Рано, вода холодная, а весь Кижский остров – не было столько лесу…» (Аникина А.А., д.Ямка с 1937 г. – №47, с.9)

По сведениям Аникиной А.А. на Кижах и озимую рожь сеяли позже: со Спасова или с Фролова дня.

Не имея свидетельств об обряде, мы все-таки можем сообщить несколько магических действий, которые соблюдались заонежанами при сеянии:

• Д. Космозеро, П. Коренной, 1912г.: «Сеять овес надо выезжать рано, до зари, не евши и не пивши, вырастет темный (густой) овес».
• «Когда запахивают семена репы, то вицу, которой погоняют лошадь, надо закопать вборозду, – заяц не будет грызть репы». (№10, с.13)
• Д. М. Обозеро (Пядино), А. А. Пашова, 1903г. р.: «Как жатье поспевает, сенокос кончается, надо же рожь сеять. Старо есть зерно, это поспело, старого не сей, чертье съест, молоти новое» (№47, с.9)
• Д. Кургеницы, Екимова А. М., 1910г. р.: «В день сева была такая примета: ничего никому не давать. Мало ли чего придут просить занимать, занимали ведь раньше… Ничего не давали и вся деревня знала, редко кто не знал этой приметы, все знали» [14] . (№47, с.9)

Благодаря свидетельствам информаторов рисуется следующая картина сева. Когда шли сеять, то обязательно крестили глаза (христианский обычай перед любым делом!), молились, сидя на скамеечке, шли всей семьей, кроме тех, кто занят на других работах. Некоторве информаторы упоминают, что первый день сева справляли как праздник.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Д.Малое Обозеро (Пядино), Пашова А.А., 1903 г.р.: «Ты сегодня сеешь, а я, может, завтра, но все равно тоже справляли, стряпали своим столом, не работали – сеяли» (№47, с.10)

Постепенно из крестьянского сознания уходили последние приметы и магические действия, порывалась связь со святцами.

Д.Середка, Агапитова И.С., 1901 г.р.: «Мы остались без родителей, ну и я пошла, у нас

Богатый такой был, Горбачев…я пошла, пришла, да и: «Дядюшка Гриша!»

«Что, моя хорошая, скажешь?» Я говорю: «В какой мне день сеять начать-то?» Он и говорит: «Если ты навозу свезла на поляны, дак-ат в любой день сей, хлеб вырастет, а если не будет навозу, то хоть в Пасху сей, дак тебе ничего не будет». Вот такое слово на всю жизнь запомнилось».

Начало сенокоса, чаще всего связано с Петровым днем (29 июня – ст.стиль). Время между Ивановым днем и Петровым днем называли «летними святками» [15] . Накануне Петрова дня в Заонежье существовал особый обычай:

Д. Речка (Шабановская), Толвуйского с/с, Степанова М.П. 1927 г.р.:

«На Петров день варили молоко и делали из творога кабушки (лепешки), и мама делала. Завтра Петров день, а заранее сделают и положат в картофельные ямы. Раньше не было никаких замков. Оставляли открытыми. Ходила молодежь по ямьям, ну как сказать – воровали. Мода была такая».

Правда, никаких сведений, связывающих воедино «кабушки» и сенокос, нет. Вероятно, «кабушки» символизировали конец «летних святок», сенокос же начинался обычно после Петрова дня. Сведения информаторов относительно начала сенокоса разноречивы (см.№ 47, с.11). Несомненно, что началом сенокоса ориентировочно служил Петров день. Начинали косить сено, смотря по погоде, кто раньше, кто сразу с Петрова дня. Выбирали не воскресный, а скоромные дни: вторник, четверг, субботу.

П.Коренной сообщает о таких магических действиях, предшествовавших сенокосу: «Пришедши в первый раз на пожню косить траву говорят: «Бог помочь, поженка». «Когда услышишь первый гром, надо перевернуться через голову, - во время сенокоса не будет болеть спина» (№10, с.13). Об этом же говорят и данные экспедиции:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Д.Зубово, д.Ямка, киж.с/с, Костина Е.С., 1914г.р.:

«Кто услышит первый гром весной – надо перекувырнуться, чтобы спина не болела» (№ 47, с.13).

Больше ни о каких магических действиях и приметах, связанных с сенокосом, узнать не удалось. Никто из информаторов не указал, что начало сенокоса было праздником (см. № 47, с.11-12). Маловероятно, чтобы при тадиционном крестьянском укладе, когда у каждой семьи были свои покосы, когда на сенокос старались выехать до зари, тяжелый крестьянский труд сопровождался песнями. Другое дело при колхозном строе, когда угодья стали общими и стали выходить на работу вместе*. О самом сенокосе информаторы сообщили следующее:

Д.Усть-Яндома, Левичева Н.Ф., 1908 г.р.:

«На сенокос шли в сарафанах, потом снимали (снимали сарафан – сорочка и юбка красная, в ней косили). Раньше звали по имени-отчеству. Если жена не работает, стоит, муж ей говорит: «Татьяна Андреевна, что у тебя нет совести так работать?»

«А ты не смотри на меня, работай» (№ 47, с.12).

Д.Зубово, д.Ямка, Костина Е.С., 1914 г.р.:

«Когда днем жарко, косили ночью…Погода стоит хорошая – косят 2-3 недели и все. А плохая – все лето косят. Косили и мужчины, и все, кто может. У хозяйки ребенок маленький – никак идти. На сенокосе сядем артелью, в уймах, на островах, обедать.

Балуются и старики, и молодежь, и утащат в берег, покатают по песку, покупают всех.

Лубянка берестяная для простокваши, лубянку на голову оденут… Старики спать лягут после обеда, молодые дурачатся, бегают» (№ 47, с.12).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Заканчивался первый день сенокоса, по словам некоторых информаторов, баней (№ 47, с.13)

Жатвенные обряды.

В Заонежье, по данным П.Коренного, жатва ржи начиналась в конце июля, продолжалась в августе, заканчивалась во второй половине месяца*. Жатва овса начиналась со Спасова дня (19 августа н.с.), а местами с Успенья (28 авг. – н.с.), заканчиваясь к середине сентября. Жали ячмень в первой половине августа.

Эти данные подтверждают современные информаторы, большинство из них сходится в том, что начали жатву обычно «об Ильине дне». «Об Иванов дни цвет, а об Ильину дни хлеб», – существовала такая поговорка (№47, с.14).

Торопились убрать урожай в сухую погоду. Тяжелая работа снятия урожая производилась вручную и была под силу только большим семьям. Малые семьи могли объединяться, работая совместно на каждую из них по очереди (помощь называлась «толоками» или «помочью»). П.Коренной писал в своей корреспонденции 1907 г.: «Во всех отраслях сельского хозяйства требуется всеобщий труд семьи. Многоземельные, но малосемейные крестьяне в силу необходимости должны отправлять хозяйственные работы при помощи наемных рабочих» (№12, №20, с.27).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

О наемной помощи при жатве говорят почти все информаторы. Правда, по их рассказам выходит, что «помочь» часто носила характер помощи односельчан трудовому семейству, а не выкачивания дополнительной прибыли наемным трудом.

Д. Кургеницы, Екимова А. М., 1910 г. р.:

«А когда у кого еще много жатья, кто дожинал, дак приходили, звали жней, вот приходили к нам: «Сватья, отпусти ты баб пожать, чтоб нам отжин сделать скорее, рожь надо дожать» (№47, с.14).

Д. Погост, о.Кижи, Русанова М. М., 1911 г.р.:

«На жатву приглашали женщин плюс мы, три дочери».

Конечно, бывало «богатые обижали бедняков»: И.С.Аганитова из Середки ходила жать «подзаймы», чтобы ребятам сапоги сшить, в Середке семья Широких брала по 9–10 жней, в д.Узкие Космозерского погоста зажиточный крестьянин Антипов «давал подрядами жать и косить» (№47, с.14–15). Однако, вспоминает Е.С.Костина: «Раньше народ согласный был. Помогали друг другу. Пойдем сено косить с отцом по богатым, рассчитывались – зерном. И жать ходили тоже» (№47, с.15).

В памяти многих жатва осталась как праздник:

Д. Кургеницы, Екимова А.М., 1910 г. р.:

«…это там такой день!! Там перед друг другом, был такой день жаркий, что так уставали, что поляна дожать надо, что жнеи взяты специально, что дожать… Жали все, полянья-то все рядом, перед друг друга, ой, там уже по два снопа, а у нас еще один…ой, у золовки – тас сноп, а у меня еще не целой, вот тоже вот так жали. Садились обедать, пообедали, песни, собирались вместе эты все жней тут и очень весело… хозяева давали жнеям по рублю, деньги…расчет. Вот с этым рублем приходила я домой и подавала свекрови рубль этот: «Маменька, возьми рубель». Она мне отвечала: «Поедешь в церковь – поставишь свечку. Денег я не возьму».

Д. М. Обозеро, Пашова А.А., 1903 г. р.:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

«Ой, песен было дак и класть некуда. Не пьяны, а пели, ноне пьяны только поют. А нам не надо было. Соберемся как на поле пять–шесть жней в одно место связки вить, до того напоем!»

Д. Середка, Аганитова И.С., 1901 г. р.:

«С песнями жали, красиво, весь остров стонет от песен. В сенокос песен не пели, работали, друг друга не видишь, в жатву пели…» (№47, с.15)

Жатвенный обрядовый комплекс в Заонежье начала 20 века [16] можно условно разделить на три этапа:

1. Магические обрядовые действия в начале жатвы
2. Магические обрядовые действия в конце жатвы
3. Праздник нового урожая – «отжин».

Широко распространено мнение, что жатвенные обряды представляют собой праздник радости хорошего урожая и благодарности за него. Но если быть точным, то эти обряды имеют целью прежде всего обеспечить будущий урожай. Все действия жатвенной обрядности направлены на это.

По архивным данным и печатным источникам, по сведениям информаторов заонежская жатвенная обрядность 10–20-х гг. 20 века представляется следующей. Начало жатвы («зажинки») сопровождвлось некоторыми магическими словами и жействиями.

Д.Кургеницы, Екимова А.М., 1910 г.р.:

«Когда походили жать, тогда крестили глаза, садились на скамеечку на кухне и, благословясь, походили, а когда приходили на поляну, тогда говорилось, вот старшая, ну, свекрова там скажет:»рай–рай–рай и полянка в край, железная снасть на тебя пришла».

Еще в 1912 г. П.Коренной сообщает как о давно узаконенном действии:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

«Когда в первый раз выйдут в поле жать рожь, то надо сначала срезать серпом три горсточки ржи, свить в вязево и заткнуть за пояс на спину, – тогда не будет болеть спина (держать за спиной целый день)» (…, №10, с.14)

Экспедиция ЛИЛИ записала в 1931 г. в Сенной Губе от Потаповой А.Е., 1987 г.р. следующие слова:

«Когда крестьянки начинают жать рожь, то некоторве рвут несколько соломинок, скручивают их и кладут за спину, чтобы спина не болела, а дома кладут их за иконы, и там их держат некоторые около года, считая, что спина болеть не будет, да и хлеб на другой год хороший вырастет» (№45, ед.хр.65, с…).

Первую «пясть» ржи, говорит большинство информаторов, обязательно приносили доиой и клали к иконе (№47, с.16).

Материалы экспедиции ЛИЛИ 1931 г. в Сенногубский сельсовет свидетельствуют: «В обоих описанных мною комнатах на стене в переднем углу висят всевозможные иконы со всякого рода святыми, около икон можно видеть пучки ржи, это оставляется для того, чтобы на следующий год был хороший урожай» (записано от Тимохиной А.Е., д.Косельга) (№45, ед.хр.66, с.38).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Больше обрядовых действий приходилось на конец жатвы. Небольшую часть колосьев называли «бородой Ильи». Бороду «завивали» или «заламывали». «Завивать» – значит придавать круглую форму, т.е. делать венок, не срезая растения. «Когда дожнут всю рожь на последней полосе, то оставляют несколько стебельков ржи несжатыми, свивают вместе, «Илье Пророку на бороду», – будет и на другой год хороший урожай, также и овес», – пишет П.Коренной (№10, с.14).

В 1931 г. 44-летняя крестьянка А.Потапова сообщает студентам ЛИЛИ:

«…после того, как крестьяне кончают жать, рожь на полосе. Они оставляют на ней несколько колосьев, которые свертывают, но делают это через фартук, голыми руками нельзя, так как сделанное не будет иметь своей силы. А оставляют рожь для того, чтобы хорошо уродилась рожь» (№ 45, ед. хр.65, с…).

Очевидно к бороде (также как и к зажиточному «вязиву» не прикасались голой рукой потому, чтобы сила ее не ушла через прикосновение. Эту силу нужно сохранить в самих колосьях. Колосья надламывали и пригибали к земле, так чтобы они соприкасались, этому обряду приписывалось большое влияние на будущий урожай.

«Если предположить, что в «бороде» будто бы сохранена плодородящая сила зерна, то исконный смысл обряда становится ясным. Завивание в венок эту силу сохраняет, а пригибание к земле или закапывание имеет цель возвращения тех сил, которые из земли ушли в зерно», – пишет В. Пропп (№ 30, с.66).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Тут же на поле заонежане пели или произносили:

«У нашего хозяинаСтоги высоко,Засеки глубоки,Калитки сладки,Налетушки гладки,Кукареку!» (№ 47, с.16) (д.Погост, о.Кижи, Русанов П.М., 1909 г.р.)

Обычай «завивания бороды» у русских сливается с обычаем торжественного внесения в дом последнего последнего снопа, украшенного лентами, цветами, венками. В Заонежье таких свидетельств пока обнаружить не удалось. Вслед за «завиванием бороды» заонежане устраивали «отжин». «Отжин» – заонежское название праздника [17] . В Пудожском уезде этот праздник называли «пожинахой» (№25, с.3). Все заонежские реформаторы говорят об «отжине», этот же термин встречается и в дореволюционной печати. «Отжин» являлся окончанием жатвенного обрядового комплекса.

Этот праздник праздновали все. «У кого земля была, и у кого был последний день жатвы», вспоминает М.М.Русанова (№47, с.17). В «отжин» одевались нарядно, много пели, варили традиционную еду.

В заметке «На отжин» 1915 года П.Коренной сообщает: «В крайнем старинном доме «отжин». Поденщицы–жницы сегодня дожали последние полосы овса и жита. Будут варить традиционные «отжинные пироги, будут песни» (№9, с.3).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Покончив с чаем, по словам Коренного, жницы выходят на балкон – «выход» и там особенно много поют. П.Коренной утверждает, что были особенные «отжинные» песни, из которых выделялась «Раздивья тому на свете жить», которую обязательно пели на «отжине». «После окончания жатвы, – пишет Коренной в корреспонденции 1907 года, – приготовляются, как угощение кисель и вареные пироги» (№19, с.34). О «вареных», пряженых пирогах (варили в масле из ржаной муки) говорят все информаторы. Это обязательный атрибут «отжина».

Д.Погост, о.Кижи, Русанова М.М.,1911 г.р.:

«После жатвы с песнями возвращались, дома стол накрыт. Мама готовила традиционное блюдо – «вареные, пряженые пироги» (№47, с. 17).

Д.Середка, Агапитова И.С., 1901 г.р.:

«Кончим рожь жать – отжин справляешь…Пироги варили, пряжили, всяких – и черных, и белых… Пили чай. Кисель варили овсяный, если надо рабочего кгостить. Блины утром спекут, а вечером с остатка кисель сварят» (№ 47, с.17).

Д.Узкие, Космозер. с/с, Федоркова А.И., 1913 г.р.:

«Отжин устраивали – кончат жать – собирались. Богатый хозяин ставил 2 бутылки на уйму народу. Девчата не пили водку. На игрища пойдут» (№ 47, с.17).

Д.Речка, Толв. с/с, Степанова М.П., 1927 г.р.:

«Отжин делали, и в колхозах отжин был. Пироги скали, яичницу яичную варили, песни пели. На отжин ходили в ситцевых юбках и сорочках с рукавами» (№ 47, с.17).

Постепенно стиралось своеобразие праздника, он становился похожим на другие.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Д.Ямка с 1937 г., Аникина А.А., 1917 г.р.:

«Жатье кончали, делали отжин. Не в тот же день, а к воскресенью приурочат. Гуляли, выпьют – мужчины с мужчинами, женщины с женщинами» (№47, с.17).

Таким образом «отжин» в 10–20-е гг. можно считать важнейшим праздником языческого происхождения, непосредственно связанным с трудовыми процессами. Не случайны кувыркания по земле ев сжатой полосе (сообщила Костина В.С., 1914 г.р., №47, с. 18), произнесение магических текстов с выкриком «Кукареку», «завивание бороды», традиционная яичница на столе и т. д. Последний день жатвы включал в себя многообразные магические действия.

И еще об одном отголоске жатвенного обряда следует упомянуть. Из информаторов лишь одна, Екимова А.М., 1911 г.р., д.Кургеницы, вспомнила его:

«Нет, последний сноп не приносили, первую пясть приновили домой, но и хлыстали по стенам, это потому приносили, что не было бы клопов и тараканов. Чего–то говорили, а уж говорили чего, вот этого не знаю. А вот этой первой пястью ржи хлыстали по стенам, кругом, как солнышко ходит…» (№47, с.18).

П.Коренной тоже упоминает «вязиво», которое удаляет клопов. Это далекий отголосок прежде сильно развитого обряда «похорон мух». «Ритуал изгнания мух у великоруссов входит в состав обрядности, связанной с завершением полевых работ, составляя ее характерную черту» (№36, с.140). Обряд изгнания мух сопровождал внесение в дом последнего снопа (в Заонежье по нашим данным – «первая пясть ржи»). Снопом или свежесрезанными ветвями хлестали или махали, произнося при этом соответствующий заговор. Обряд исполнялся исключительно женщинами. Заговоры, которые произносились при этом, являлись заклинаниями зимы или вызыванием снега и представляли собой как магический, так и действительный залог будущего урожая. Обряд похорон насекомых совершался в северных областях как обряд внутрисемейный. Видимо, в Заонежье в начале 20-го века не сохранилась магическая часть обряда (основная), осталась лишь часть, имеющая сугубо практическое значение.

Практические рекомендации к использованию материала в музейной практике.

Данная работа представляет определенный интерес для музейной экспозиции и экскурсии. Ее выводы и фактический материал можно использовать в музейной практике:

1. Можно использовать материал в обзорной экскурсии:
   • Характеризуя земледельческие орудия труда (на сарае д.Ошевнева, д.Елизарова), можно рассказать об обряде сева, о приметах, связанных с сенокосом.
   • Говоря о хозяйстве заонежского крестьянина, наличии у него скота, подсобных помещений для скота, можно познакомить с обрядом первого выгона скота в поле. Это можно сделать и во время вынужденной остановки на экскурсии.
2. В реэкспозиции д.Елизарова (зимняя изба) можно ввести следующий обрядовый элемент: пучок ржи положить за икону. Во время экскурсии можно познакомить с элементами жатвенного обряда.
3. Можно начать предварительную подготовку к воссозданию праздника «отжина». Он является более соответствующим музейной экспозиции, характеризующей традиционный уклад жизни крестьянина. (Экскурсантам на празднике можно показать обряд «завивания бороды» на участке посеянной ржи, овса или ячменя возле дома Ошевнева или дома Елизарова, традиционные «отжинные» костюмы, пение «отжинных» песен; можно подготовить столы с традиционной «отжинной» едой).
4. Можно использовать практически весь материал научной справки и экскурсии «По верхней дороге», характеризуя дореволюционную заонежскую деревню.

Библиография и приложения.

1. Бобров А.Г., Финченко А.Е., Рукописный Отпуск в пастушеской обрядности Русского Севера (конец 18 – нач. 20 вв.) в кн. «Русский Север», Л., «Наука», 1986
2. Власов В. Г. Русский народный календарь. – Советская этнография, 1985, №4, с.22–36
3. Воронов А. Древний народный обычай. – ОГВ, 1887, №95, с.886
4. Елпидинский С. Обход и отпуск скота. – ОГВ, 1872, №52, ОГВ, 1867, №32
5. Журавлев А.Ф. Охранительные обряды, связанные с падежом скота и их географическое распространение. – в кн. «Славянский и балканский фольклор. Генезис. Архаика. Традиции. М., 1978
6. Колпакова Н.П. У золотых родников. Записки фольклориста. Л., 1975, с.20
7. Коренной П.О. Из Заонежья. –Олонецкая неделя, 1915, №36, 6 сент. 1915
8. Коренной П.О. Из Заонежья. – Олонецкая неделя, 1914, №41, с.7–8
9. Коренной П.О. На «отжин». – Олонецкое утро, 1915, №48
10. Коренной П.О. Народные сельские приметы Заонежья. – Олонецкая неделя, 1912, №23, с.1
11. Коренной П.О. Дер. Космозерский погост, Петр. у. – ВОГЗ, 1910, №5
12. Коренной П.О. Сельское хозяйство в Заонежье. – ВОГЗ, 1907, №№ 18, 19, 20, 21, 22, 23
13. Коренной П.О. Сообщения из уездов. С.Космозеро Петр. у. – ВОГЗ, 1910, №11, с.12–14
14. Коренной П.О. Заметки о крестьянском хозяйстве (сравнение 2-х местностей Олонецкой губернии). – Олонецкая неделя, 1914, №№ 34, 36, 37, 40
15. Коржавин А. Село Леликовою – ОГВ, 1910, №58
16. Кружевники. – из ст. «Промыслы Повенецкого уезда», ОГВ, 1903, №127, с.3
17. Кузаранин. Село Кузаранда. – ВОГЗ, 1915, №9
18. Линевский А. Материалы к обряду «отпуска» в пастушестве Карелии. – в кн. «Этнограф–исследователь», Л., 1928, №№ 2–3
19. Логинов К.К. Трудовые обычаи, обряды, запреты и приметы русских Заонежья. – библ. Музея «Кижи», №1086
20. Маторин Н.М. Религиозные пережитки а Карелии и задачи антирелигиозной пропаганды (1933–34 гг.) – архив КФ АН СССР, ф.1, см.32, ед. хр.13
21. Матросов Н. Народное поверье. – ОГВ, 1909, №64, с.2
22. Матросов Н. Народное поверье. – ОГВ, 1910 №9
23. Матросов Н. Село Кузаранда. – ВОГЗ, 1910, №5, с.12
24. Малиновский Л. причитания или заплачки по умершим. – в кн.: Олонецкий сб., Материалы для историии, географии, статистики и этнографии Олонецкого края. Вып. №», Петр., 18862 отд., с.41–47
25. Михеев И. Празднование «пожинок» осенью по окончанию полевых работ. – ОГВ, 1899, №78
26. Молитва о скоте. Из Петрозаводского уезда. – ОГВ, 1885, №78
27. Народный календарь. Апрель (вторая половина). – ОГВ, 1848, №17
28. Песни, собранные Рыбниковым, т.3, изд.2, М., 1910
29. Померанцева Э.В. Роль слова в обряде «опахивания». – в кн.: Обряды и обрядовый фольклор. М., 1982, с.25–31
30. Пропп В. Я. Русские аграрные праздники. Л., 1963
31. Ребров В. Молитва скоту. – Олонецкий сборник, Петрозаводск, 1879, №18, ОГВ, 1909, №№ 93, 96
32. Русов И. Заговоры над скотом. – ОГВ, 1910, №75
33. Рыбников П. Заметки о заонежанах. Памятная книжка 1866г. ч.2, с.19–21
34. Снегирев И. Русские простонародные праздники и суеверные обряды, вып.1, М.,1937
35. Суеверие и предрассудки в простом народе. – ОГВ, 1885, №78, с.690–691
36. Терновская О.А. О некоторых сходствах и различиях в жатвенной обрядности славян в кн.: Формирование раннефеодальных славянских народностей, М., 1981, с.232–260
37. Тихомиров В.К. Отпуск, спуск или обход скота вечный ВОГЗ, 1910, №18, с.23–24
38. Торгов А. Егорьев день (23 апреля). Народные верования, обычаи и приметы. – ОГВ, 1901, №51
39. Тульцева А.А. Советская этнография, 1978, №3
40. Харузин Н. Пудожский край. 1894
41. Чичеров В.И. Зимний период русского народного земледельческого календаря 16–19 вв, М., 1957
42. Шайжин Н. Олонецкий край (по данным русского фольклора). – ОГВ, 1908, №
43. Шейн Великорос в своих сказаниях, песнях и обрядах.
44. Щепанская Т.Б. «Знание» пастуха в связи с его статусом (северно–русская традиция 19 – нач. 20 вв.) в сб. «Русский Север», Л., Наука, 1986, с.165–172
45. Материалы (дневники) этнографической экспедиции Карельского музея 1931 года. Заонежский район. Записи студентов ЛИЛИ. – Архив КФ АН СССР, разряд 6, оп.1, №№60–94
46. Экспедиционные материалы н. сотрудника ИЯЛИ фольклориста Кузнецовой В. П. – архив КФ АН СССР, ф.1, оп.146, ед. хр.61, с.1; оп.142, ед.хр.60, с.1–2
47. Отчет об экспедиции по теме «Крестьянские календарные обряды Заонежья, связанные с трудовыми процессами» н.с. Калашниковой Р.Б. (1988 г.). – библ. музея «Кижи», № НРФ – 1152, с.1–19

Список приложений:

1. П.Коренной. Из статьи «Народные сельскохозяйственные приметы», Олонецкая неделя, 1912, №23, с.13–14
2. Суеверие и предрассудки в простом народе. – ОГВ, 1885, №78, с.690–691
3. Н.Матросов. Народное поверье. – ОГВ, 1909, №64, с.2
4. Н.Матросов. Народное поверье. – ОГВ, 1910, №9, с.4
5. Н.Матросов. С.Кузаранда, Петрозаводского уезда. – ВОГЗ, 1910, №19, с.12.

• [1] Блок А.А. Собр.соч., т.5, Госиздат, М.–Л., 1962, с.45
• [2] Новый мир, 1987, №12.
• [3] №19
• [4] Работа В.Г.Власова «Русский народный календарь» посвящена не классификации, а хронологическому соответствию юлианского календаря и крестьянских примет (№2, с.33)
• [5] У сельских хозяев Егорьев день также считается днем срока для зимних рабочих и днем найма летних (№38, с.№)
• [6] Цитирую по книге «Русский Север» рукопись, хранящуюся в БАН г. Ленинграда: 1830 г., д. Великая Губа Петрозаводского уезда Олонецкой губернии (№1, с.152)
• [7] «Отпуском» в совокупном смысле являлись батог и труба, хранимые вместе в муравейнике, как реальные факторы власти и силы пастуха в защите от силы зла. Еще одно значение слова «отпуск» (№18, с.43).
• [8] Великий четверг – последний четверг перед Пасхой.
• [9] См. экспедиционный дневник – №47, с.5–8
• [10] Скотоводческая ориентация обрядов вторична, ранние – опахивание селения, т.е. места для строения, чтобы выгнать нечистую силу (№5, с. ).
• [11] Н.Харузин пишет о «жертвах» на Ильин день и на день св.Макария в Пудожском крае. Обряд «Завичать барана» (№40, с. 342).
• [12] Великолепно описан «волчий гон» в Сенногубском сельском обществе в книге С. А. Приклонского «Народная жизнь на Севере», М., 1884, с.298–306. Общественная облава на волков существовала на Клименецком острове с 1865 года.
• [13] В лаптях в Заонежье, по сведениям информаторов, ходили только на сенокос или на «волчий гон».
• [14] Выделено мной.
• [15] К тому же перед этим праздновался Иванов и Петров дни (24 и 29 июня по старому стилю).
• [16] Источников конца 19 в. у нас пока нет
• [17] Существуют различные названия – Отжинки, Госпожинки (от Успеньина поста), Спожинки, Зажинки.