Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

стр. 114 Иконы XVI–XVII вв. из церквей Преображения Господня и Покрова Богородицы Кижского погоста, относящиеся к храмам – предшественникам ныне существующих, составляют довольно обширное собрание произведений, хранящихся в музее-заповеднике «Кижи» и Музее изобразительных искусств Республики Карелия. Памятники иконописи, рассмотренные во взаимосвязи с данными архивных источников, позволяют прояснить некоторые вопросы развития убранства интерьеров кижских храмов во второй половине XVI–XVII в.

Как известно, первое упоминание двух церквей Кижского погоста – Преображенской («древяна с папертьми верх шатровой») и Покровской («теплая с трапезой») – содержится в писцовой книге А.Плещеева и С.Кузмина 1582–1583 гг. (в более ранних писцовых книгах по Обонежью 1496 г. и 1563 г. описания церквей не сохранились) [1] . В следующей по времени создания писцовой книге 1616–1617 гг. П.Воейкова и И.Льговского упомянуты Преображенская церковь («древяная с папертьми, верх шатровой») и Покровская церковь («теплая древяная с трапезой») [2] . Можно предположить, что эти постройки уже стояли на погосте, по крайней мере с конца XVI в., так как в писцовых книгах обычно особо отмечались вновь построенные храмы.

Писцовая книга 1628–1629 гг. описывает церкви Кижского погоста как шатровые и содержит описание их иконостасов [3] . В Преображенской церкви иконостас состоял из четырех ярусов: местного ряда, деисусного, праздничного и пророческого чинов. Вся композиция иконостаса завершалась иконой «Спас нерукотворный». В нижнем ряду, справа от царских врат, располагалась храмовая икона «Преображение» («на краске», то есть с цветным фоном), за нею – «Воскресение» («на краске»), «Покров» («на золоте», то есть с золотым фоном), «Рождество Богородицы» («на краске»); слева от царских врат размещались иконы «Богоматерь Одигитрия» («на золоте»), «Троица-Отечество с деянием» («на золоте»), «Спас Вседержитель», «Пророк Илья с деяниями» («на золоте»). С севера местный ряд завершался дверью в жертвенник («писан краски»), расположение которой склоняет к мнению, что все иконы умещались в пределах восточной стены, без перехода иконостаса на боковые стены, при этом восточная стена кафоликона могла иметь длину приблизительно 8 м. [4] В таком случае восточная стена молитвенного помещения Преображенской церкви в первой трети XVII в. имела более крупные размеры, чем в таких храмах Заонежья XVII в., как церковь Апостолов Петра и Павла в дер. Лычныйстр. 115 Остров, 1620 г. (4,5 м), или церковь св. Варвары в дер. Яндомозеро, 1650 г. (5 м). Иными словами, это был довольно крупный и просторный главный храм погоста, вмещавший четырехрядный иконостас, еще достаточно редкий в Заонежье первой четверти XVII в. С кижской церковью по развитому типу иконостаса могли соперничать, судя по той же писцовой книге 1628–1629 гг., только некоторые монастырские храмы и главные церкви Толвуйского, Олонецкого, Пудожского погостов. На основании изложенных материалов можно сделать некоторые предположения об архитектурном типе древнего кижского храма. Известно, что шатровые церкви Русского Севера второй половины XVI – начала XVII в. нередко принадлежали к типу «восьмерик от основания», т. е. основной объем представлял собой идущий от уровня земли столп, завершенный шатром. Однако сохранившиеся церкви этого типа имеют длину грани столпа в интерьере 5 м (Никольская церковь в с. Лявля Приморского района Архангельской области, 1589 г.) или менее этого (Никольская церковь в с. Панилово Холмогорского района той же области, 1600 г.) [5] . Более вероятна, на наш взгляд, принадлежность кижской Преображенской церкви к ранним постройкам типа «восьмерик на четверике», который на рубеже XVIXVII вв., по нашему мнению, еще не получил в Обонежье широкого распространения. Как видно на примере шатровых храмов начала XVII в., таких как Никольская церковь Муезерского монастыря на севере Карелии (1602 г.) и Богоявленская церковь в с. Челмужи Медвежьегорского района (1605 г.), конструкция построек этого типа находилась еще в стадии формирования, имея несоответствия между планом и объемным решением [6] . Интересно, что в обоих указанных выше храмах алтарь и молитвенное помещение имели равную ширину. Такой план мог быть и в Преображенской церкви, что может объяснить размещение двери в жертвенник кижского храма в северо-восточном углу. Уже в первой трети XVII в. число шатровых храмов возрастает. В писцовой книге 1628–1629 гг. упоминаются около 30 шатровых храмов Обонежья, в том числе со многими шатрами, например, церковь св. Николая на Шунгском погосте «о девяти верхах шатровых» и церковь св. Николая Клименецкого монастыря «о пяти верхах шатровых» [7] .

Принято считать, что иконописное убранство древней Преображенской церкви почти не сохранилось до наших дней, за исключением нескольких произведений XVII в. Однако некоторые памятники иконописи, в XIX–XX вв. связанные с интерьером Покровской церкви, возможно, когда-то находились в летнем храме. Икону «Покров» с золотым фоном, упомянутую в писцовой книге в местном ряду Преображенской церкви, можно сопоставить с одноименной иконой второй половины XVI в., позднее находившейся в Покровской церкви (ныне в Музее изобразительных искусств РК, далее – МИИРК). На эту мысль наводит тот факт, что в писцовой книге 1628–1629 гг. в местном ряду Покровской церкви значится икона «Покров», написанная «на краске», то есть с цветным фоном [8] , а реставратор Н.В.Перцев указывал, что золотой фон сохранившейсястр. 116 иконы «Покров» не был записан [9] . Эта икона имеет внушительные размеры (133×114 см). Она была написана для крупного иконостаса и рассчитана на дальние точки обзора, которые могли быть именно в Преображенской церкви того времени.

По своей иконографии кижский «Покров» принадлежит к той группе икон XVI–XVII вв. новгородского и северного происхождения, для которых характерны многофигурная композиция и развитый архитектурный фон. Эти памятники значительно отходят от древнего извода, представленного многочисленными произведениями, начиная с известной иконы конца XIV в. из Зверина монастыря [10] . Этот извод, очень популярный и на Русском Севере, отличался четким членением композиции на несколько частей благодаря ярусному построению и композиционной роли столпов храма. Иначе решена кижская икона. Многочисленные фигуры святых и мирян, хотя и представлены в обособленных группах, объединены здесь в общем молитвенном предстоянии перед Богоматерью. Развитие этого композиционного приема можно проследить на новгородских иконах с конца XV в. (софийская икона-таблетка) [11] . Варианты многофигурной композиции представлены также иконами «Покров» XVI в. из бывшего собрания Н.П.Лихачёва, происходящей из новгородской церкви Уверения Фомы на озере Мячине (ГРМ) [12] , и «Покров с изображениями в клеймах Богоматери Тихвинской и Введения во храм» середины XVI в. (Новгородский музей) [13] . На обеих указанных иконах XVI в., как и на кижском памятнике, покров распростерт над головой Богородицы, а в центре нижнего регистра изображен Роман Сладкопевец, то есть совмещены признаки «новгородского» и «среднерусского» изводов. На иконе из ГРМ чины святых разделены колонками храма, а на иконе из Новгородского музея они составляют две многофигурные сомкнутые группы. Кижская икона в этом смысле близка к памятнику из Новгородского музея.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Еще ближе к кижскому «Покрову» две более поздние иконы: первая – рубежа XVI–XVII вв. неизвестного происхождения (ГРМ) [14] , вторая – XVII в. из церкви Покрова погоста Волнаволок на Пидьмозере Подпорожского района Ленинградской области (ГЭ) [15] . На обеих иконах, кроме обычных деталей сюжета, имеется изображение звонницы справа, как и на кижской иконе. Икона из ГРМ ближе к кижской по композиции. Персонажи здесь также четко разделены на группы по чинам, но кижский памятник обладает более развитой и торжественной композицией. Храм имеет семь глав вместо обычных трех или пяти. Фигура Богородицы выделена на фоне белых стен храма, причем контур, образованный линиями покрова, боковых фигур и фигурных наверший над персонажами нижнего яруса, образует геометрически четкую фигуру, напоминающую силуэт чаши. Построение композиции отличается глубокой продуманностью, музыкальностью ритмов и особенно хорошо воспринимается с дальних точек рассмотрения.

На иконе имеются некоторые детали, нередко встречающиеся в искусстве XVI в., но примечательные в контексте данного сюжета. Величественный храм с позакомарным покрытием и луковичными главами, напоминающий образцы русского зодчества XVI в., воспринимается как олицетворение Руси, которой оказывает покровительство Богородица. В группе придворных за императором есть персонажи, облаченные в русскую «боярскую» шубу с длинными рукавами. На наш взгляд, эти детали ставят акцент на идее покровительства небесных силстр. 117 православной русской державе, актуальной в эпоху завоевательных походов Ивана Грозного. На Красной площади в Москве после взятия Казани был поставлен храм во имя Покрова Богородицы, более известный как собор Василия Блаженного. Хотя кижская икона относится, видимо, к несколько более позднему времени, она могла быть списком с образца эпохи Ивана Грозного.

Икона привлекает не только композицией, но и колористическим решением, в котором ведущую роль играют золото, белый цвет и целая гамма красных – от киноварного цвета закомар, глав храма, покрова до винно-красных и розовых на одеждах. Другие цвета: темно-зеленый, желтый, блекло-зеленый – утратили чистоту и звучность тона. Подобные приглушенные оттенки нередко встречаются на иконах второй половины – конца XVI в.

Своеобразие исполнения во многом заключается в манере рисунка, для которого характерны скорописный характер, нечеткость и некоторая запутанность. Подготовительные контуры фигур просматриваются под слоем недостаточно плотно кроющих красок. Этот рисунок часто не совпадает с окончательным, и оба участвуют в формировании облика фигур и архитектуры. Лики отличаются беглостью рисунка и эмоциональной окрашенностью. Завершающие описи архитектурного декора, нанесенные светло-зеленым и желтым колерами, далеко не всегда совпадают с первоначальными контурами. Резкие темные описи складок одеяний сохранились на одеждах Богоматери, Андрея Юродивого, Епифания и других персонажей. Подобные описи, а также притенения по контуру фигур можно отметить на иконах второй половины XVI в. из Рождественского собора Антониева монастыря (например, «Апостол Петр» деисусного чина) [16] . На иконах из того же иконостаса имеются и сходные детали архитектурного декора из розеток, бегунка («Сошествие Святого Духа») [17] .

Амвон, на котором стоит Роман Сладкопевец, сильно отличается от амвонов на иконах Покрова XVI в. Он позолочен и имеет облик, напоминающий богато орнаментированные престолы на иконах XVI в., с колонками сложной формы из чередующихся цилиндрической и бочкообразной частей с фигурными вставками из завитков и с завершением в виде яблока. Довольно близкий характер имеют колонки престола на иконе «Спас на престоле, с припадающим святителем Евфимием, архиепископом новгородским» третьей четверти XVI в. в собрании Владимиро-Суздальского музея-заповедника, имеющей в свою очередь более древние новгородские прототипы [18] . Декоративная разделка золоченого амвона по цветному лаку методом «цировки» была известна новгородским мастерам второй половины XVI в. [19] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В целом манеру исполнения иконы можно, по нашему мнению, назвать живописно-экспрессивной, что находит определенные аналогии, например, во фресковой живописи рубежа XVI–XVII вв. Благовещенского собора г. Сольвычегодска. Исследователь этой росписи Н.В.Удралова определяетстр. 118 ее как «эскизно-живописную» [20] . Некоторые описанные ею приемы моделировки формы имеют сходство с письмом кижской иконы. Таким образом, по нашему мнению, икона «Покров» написана мастером из городской или монастырской мастерской Русского Севера, расположенной за пределами Обонежья, где знали новые изводы данного сюжета, а также приемы письма, известные в новгородской иконописи второй половины – конца XVI в.

Еще один древний памятник, находящийся в настоящее время в иконостасе Покровской церкви, исторически также может быть связан с Преображенской церковью. Мы имеем в виду икону «Спас Вседержитель, с припадающими преподобными Варлаамом Хутынским и Александром Свирским и избранными святыми» конца XVI в. (музей-заповедник «Кижи»). На полях иконы изображены неизвестный святитель, великомученицы Параскева Пятница, Екатерина и преподобная Мавра (по надписи «Мафра»). Изображение этих святых, скорее всего, было связано со специальным заказом.

Некоторые авторы отождествляют эту икону с известным по народным преданиям «Белым Спасом», прославившимся в период нападения на Кижский погост «панов» польско-литовских военных отрядов в период Смутного времени. Согласно легенде, икона находилась в кижской церкви Спаса. Во время нападения на храм «паны» повредили образ Спасителя двумя стрелами, причем одна вонзилась в иконную доску с оборотной стороны, из чего можно заключить, что икона находилась не в иконостасе, а в киоте перед клиросом, что было удобно для поклонения святыне [21] .

Образ Спасителя в данной иконографии носит название «Спас Смоленский», поскольку появление изображений этого иконографического типа связано с возвращением Смоленска России в 1514 г. [22] Одна из первых икон данной иконографии, установленная на Спасской (Фроловской) башне Московского Кремля и позднее замененная фреской, могла иметь детали, связанные с темой Страстей Господних (жены-мироносицы, припадающие к ногам Христа, ангелы с орудиями страстей) [23] . В 1521 г., после избавления Москвы от нашествия Махмет-Гирея и связанного с этим событием чудесного видения некоей монахиней шествия святых заступников за Москву, у ног Спасителя стали изображать преподобных Сергия Радонежского и Варлаама Хутынского, умоливших, согласно видению, святых вернуться в Москву. По словам И.Л.Бусевой-Давыдовой, «страстная тема заменилась патрональной – вначале по отношению к обитателям конкретного города, а вскоре и к другим лицам» [24] . Именно эти преподобные изображены на недавно открытой фреске XVII в.

на Спасской башне. Известны иконы этого извода в крупных храмах: Благовещенском соборестр. 119 Московского Кремля середины – третьей четверти XVI в. и Успенском соборе Кирилло-Белозерского монастыря середины XVII в. [25] На иконе Благовещенского собора к стопам Спасителя припадают Варлаам Хутынский и Сергий Радонежский, а на иконе из Кирилло-Белозерского монастыря – Сергий Радонежский и Кирилл Белозерский. На кижской иконе изображены Варлаам Хутынский и Александр Свирский. В выборе святых, как видим, учитывался регион, для которого икона исполнялась: Варлаам Хутынский был основателем почитаемого на Севере новгородского монастыря, а Александр Свирский – крупнейшего монастыря Олонецкого края.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Кижская и московская иконы разнятся жестом правой руки Спаса: на иконе Благовещенского собора благословляющая рука изображена согнутой на уровне пояса, а на кижской иконе она протянута в сторону и несколько опущена, повторяя жест, изображенный на фреске Спасских ворот, на иконе ярославских писем XVII в. из собрания Павла Корина [26] и на упомянутой выше иконе из ярославской церкви Ильи пророка. Имеется и немало других различий. Например, на кижской иконе ангелы изображены со сферами в руках, но без орудий Страстей, которые акцентировали тему голгофских страданий Христа. Текст на Евангелии в руке Христа имеет поучительный смысл («Не на лица судите сынове человечестии…»). Иными словами, между московской (Благовещенского собора) и кижской иконами лежит определенный период развития иконографии в сторону дальнейшего ослабления «страстной» темы и возрастания вероучительной. Духовное благородство образа Спасителя, тщательно исполненный рисунок, изысканные орнаменты на Его хитоне и на «ковриках» под ногами святых на полях свидетельствуют о происхождении иконы из значительной иконописной мастерской.

Таким образом, икона «Спас Смоленский» из Кижей является важным памятником эпохи рубежа XVI–XVII вв., свидетельствующим о связях Обонежья с крупными центрами иконописания. Стилевые аналогии кижскому памятнику можно найти в иконописи и Центральной России, и северных (вологодских) земель. Последнее заслуживает особого внимания. Например, в собрании Череповецкого краеведческого музея находится икона XVI в. «Св. Троица», которая некоторыми особенностями близка кижскому памятнику. На обеих иконах использован прозрачный пигмент светлого белесого тона в живописи одежд. Горки имеют темную подтушевку по краям, а пяточки на горках – сходную скругленную форму с тонкой белильной окантовкой, только на кижской иконе последняя имеет более вытянутые очертания.

Образ Спаса Смоленского имел охранительное, значение, поскольку был связан с военными событиями. Возможно, изображение святых северной земли в молении у ног Спасителя акцентирует тему покровительства высших сил этому краю, что в конце XVI в. имело актуальное значение (наступление шведов на Заонежье). Может быть, «паны» народного сказания неслучайно расстреляли именно эту икону?

Существование Преображенской церкви на протяжении XVII в., в период Смутного времени и после его окончания, полно загадок. Имеются данные, что в храме, где пролилась кровь местных жителей, в течение длительного времени не совершали богослужения [27] . С иконостасом Преображенской церкви издавна связаны две сравнительно небольшие иконы второй половины XVII в. – «Покров» и «Преображение» (музей-заповедник «Кижи»). Эти иконы были принесены в храм перед пожаром в конце XVII в. или непосредственно после него. О пожаре, случившимся от удара молнии на острове Кижи (1693–1694 г.), известно из «Переписной и отказной книги крестьянских и бобыльских дворов Спасского Кижского погоста приписанных к железным заводам Бутенанта фон Розенбуша» 1695–1696 гг. В это время, согласно данным И.А.Черняковой и О.В.Чернякова, новая церковь Покрова находилась в процессестр. 120 строительства, а церковь Преображения уже была восстановлена [28] .

Судя по небольшому размеру икон («Покров» – 75×66, «Преображение» – 64×52), они, скорее всего, были написаны для иконостаса какой-то часовни, чем большой погостской церкви, или же для размещения в киотах.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Интересно, что в композиционном строе иконы «Покров» можно усмотреть отдаленные следы воздействия рассмотренного выше «Покрова» XVI в., проявляющиеся в том, что и здесь по центральной оси композиции расположены Спаситель, Богоматерь под сенью покрова и Роман Сладкопевец. За период, равный почти столетию, в расположении боковых групп персонажей и характере архитектурного задника на иконе конца XVII в. произошли существенные изменения. Верхний ярус храма имеет завершение в виде прямого карниза, а пять глав установлены на сужающихся кверху основаниях типа низких шатров. В левой части композиции представлены, как и на иконе XVI в., три архангела, пять апостолов, патриарх («святитель») и император Лев с придворными, но появилась еще и фигура царицы. В этой части композиции отсутствует лик мучеников, но он перенесен в правую часть и объединен с пророками. В правой части в три ряда изображены ангелы, святители, пророки и мученики. За Андреем Юродивым представлен лик преподобных, которого не было на иконе XVI в. Как и на древнем памятнике, выделяется богатством отделки амвон Романа Сладкопевца. Желтый цвет архитектуры вторит светлому колориту древней иконы, хотя темный цвет фона и полей создает резкий контраст.

Икона написана заонежским мастером, к творческому наследию которого относятся еще два произведения. По мнению И.М.Гурвич, тот же иконописец создал икону «Архангел Михаил грозных сил воевода, в деяниях» 1671 г. из часовни Архангела Михаила в дер. Леликозеро (музей-заповедник «Кижи») [29] . Очень близка к этим произведениям икона «Почи Господь в день седьмый» из дер. Вегорукса (МИИРК). На основании точной даты иконы из леликозерской часовни мы можем датировать два других памятника последней третью XVII в.

Икона «Преображение» также относится к заонежской иконописи второй половины XVII в. Ее неяркий колорит, упрощенный рисунок фигур, подобные квадратным скобкам лещадки на горках, обилие декоративных деталей на сиянии имеют многочисленные аналогии в искусстве Обонежья этого времени. На каком-то этапе икону вставили в живописную раму довольно крупного размера (139×125) с клеймами Страстей Господних, созданную, по авторитетному мнению В.Г.Брюсовой, устюжским иконником во второй половине XVII в. [30] Сложен для решения вопрос о времени появления этой рамы – до или после пожара на Кижском погосте, произошедшем в 1693–1694 гг. Мы не исключаем, что живописная рама к «Преображению» появилась в храме еще до пожара и писалась под размер икон старого иконостаса. Но в таком случае встаетстр. 121 вопрос о судьбе несохранившейся древней храмовой иконы: ведь для ее замены нужны были веские основания. Поэтому более вероятна возможность того, что изменения в иконостасе произошли во второй половине 90-х гг. XVII в. и рама к храмовой иконе была среди первых образов, написанных для новой Преображенской церкви. История создания первого (гипотетического) иконостаса обновленного храма – это тема особого исследования [31] .

К убранству «допожарной» церкви может относиться складень со «Св. Троицей» на среднике и резными фигурами Богоматери и Иоанна Предтечи на боковых створках. Средник и створки складня утрачены. Килевидное навершие с живописным изображением Господа Саваофа сохранилось и может быть датировано рубежом XVII–XVIII вв. (МИИРК). В иконостасе новой церкви складень был вставлен в живописную раму середины – второй половины XVIII в. с изображением деяний Св. Троицы (музей-заповедник «Кижи»).

Обратимся теперь к остаткам иконописного убранства древней Покровской церкви, сохранившимся в ныне существующем храме. Согласно описанию иконостаса теплой шатровой Покровской церкви в писцовой книге 1628–1629 гг., в местном ряду слева от царских врат располагалась икона «Богоматерь Одигитрия» («на золоте»). Справа находились храмовая икона «Покров» («на краске») и «Св.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Николай, с житием» («на золоте»). Над местным рядом располагались деисусный чин и праздники («писаны краски») [32] .

Какие памятники из этого иконного убранства сохранились до нашего времени? Есть основания считать, что упомянутый житийный образ св. Николая – это икона «Св. Николай, с житием» из собрания МИИРК. Позднее, с учреждением в новой Покровской церкви Никольского придела в конце XVII в., памятник был перемещен сюда, а после упразднения придела (1865 г.) икона вернулась в основной иконостас [33] .

В литературе икона датировалась второй половиной XVI в., XVI–XVII вв., XVII в. [34] По всей вероятности, она является памятником позднего XVI в., то есть создавалась в ту же эпоху и, видимо, той же артелью иконописцев, что и «Покров».

Средник иконы с поясным образом св. Николая окружен 12 клеймами крупного формата. Это придает иконе несколько архаичный, но характерный для северных произведений облик. Состав сюжетов дан в сокращенном варианте. Изображены только два поставления св. Николая (во диаконы и иереи); явление святителя царю Константину во сне не сопровождается сюжетно связанными сценами избавления мужей от казни; из «морских» чудес включено только «Спасение Дмитрия от потопа»; отсутствует «Перенесение мощей св. Николая из Мир в Бари». Из событий детства св. Николая представлены лишь «Рождество» (объединенное со «Стоянием в купели»)стр. 122 и «Приведение во учение», то есть опущены «Крещение» и «Исцеление сухорукой жены». Интересно, что при таком сокращенном составе сюжетов «Избавление Агрикова сына Василия от плена» представлено в двух клеймах. В первом из них Василий изображен прислуживающим на пире, а во втором отрок показан возвращенным в родной дом. Последняя особенность не уникальна. Она встречается на некоторых памятниках XVI в. новгородского круга. Например, изображение данного сюжета в двух клеймах имеется на новгородской иконе «Никола Зарайский, с житием» 1551–1552 гг. из собрания ЦМИАР [35] . Близость этих памятников обнаруживается и в композиционном решении, архитектурных мотивах некоторых клейм («Рождество св. Николая», «Приведение во учение»). Небольшое число житийных клейм является довольно типичной чертой икон Русского Севера XVI–XVII вв. Но если обычно изобразительная плоскость плотно заполнена крупными фигурами и деталями фона, то на иконе из Кижей композиции клейм малофигурны, в них много свободного пространства.

Красочная гамма составлена из светлых тонов зеленого, охристого, розового. Яркие, насыщенные цвета отсутствуют. Краски положены по-акварельному легко, полупрозрачным слоем. Плотное красноватое охрение ликов, эмоциональная выразительность некоторых ликов в клеймах, характер декоративных деталей на палатах и использование пигмента водянисто-зеленоватого оттенка сближают это произведение с «Покровом».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

К «Покрову» очень близок по исполнению деисусный чин, от которого сохранилось семь фигур средней и правой частей, начиная с образа Богородицы (МИИРК). Левая часть чина, видимо, погибла в пожаре. В центре располагался «Спас в силах», справа от него – Иоанн Предтеча, Архангел Гавриил, апостол Павел, великомученик Георгий и архиепископ новгородский Иоанн. Таким образом, чин до утраты нескольких икон включал не менее 11 фигур. Этот комплекс мы отождествляем с упомянутым в писцовой книге 1628–1629 гг. деисусным чином «на краске», хотя он имеет золотой фон. Дело в том, что, согласно реставрационному исследованию Н.В.Перцева, первоначальные золотые фоны и поля икон имели три слоя записи [36] . Первая из них могла появиться уже в первой трети XVII в., перед описанием чина в писцовой книге. В конце XVII в. к чину были добавлены иконы левой части. Сохранились «Архангел Михаил» и «Апостол Петр» (МИИРК). Эти иконы имели две записи на фоне и полях и одну на фигурах. В XIX в. все иконы чина хранились в алтаре церкви [37] .

По своей иконографии деисус отличается от традиционного древнего новгородского типа, так как в центре располагается «Спас в силах» а не «Спас на престоле», хотя известные обонежские чины XVI в. имеют в центре именно икону последнего типа (чиновые композиции из Кеми, Кондопоги, дер. Пулозеро, дер. Часовенской, Соловецкого монастыря [38] ). Кижский деисус, таким образом, свидетельствует о появлении в Обонежье новой иконографии.

Особого внимания заслуживает икона с изображением новгородского архиепископа Иоанна (в монашестве Илья, умер в 1186 г., приняв схиму под прежним именем Иоанна) [39] . Как известно, он издавна почитался в Новгороде, а в 1547 г. был удостоен общерусской канонизации [40] . По нашему мнению, включение этого святого в состав деисуса отражает процесс сложения пантеона святых Московского государства. Парным святым в утраченной левой части чина мог быть новгородский или московский святитель.

В стилистике деисусного чина также есть новые для Обонежья особенности. Образы св. Георгия, Архангела Гавриила трактованы с несвойственным ранее искусству этого края лиризмом. Если колорит местной иконописи XV–XVI вв. строился преимущественно на доминирующем трезвучии красного, желтого и зеленого, то в цветовой гамме кижского деисуса появились вишневые,стр. 123 нежно-розовые тона. Мягкий, приглушенный колорит, грузные пропорции фигур, преобладающая спокойно-созерцательная эмоциональная атмосфера роднят деисус с искусством Новгорода второй половины – позднего XVI в. Отдельные черты стилистики (широкие пропорции фигур, неяркий колорит) встречаются уже во во второй половине XVI в. (например, «Деисус» 1560-х гг. из Рождественского собора Антониева монастыря) [41] .

Следует упомянуть еще об одном комплексе икон из Покровской церкви – оплечном «Деисусе» рубежа XVI–XVII вв. От него сохранилось семь икон из средней и правой части: Архангел Михаил, Богоматерь, Спас, Иоанн Предтеча, Архангел Гавриил, апостол Павел, преподобный Варлаам Хутынский (кроме того, в старых описях убранства Покровской церкви указана несохранившаяся икона святителя Николая) [42] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В одной из работ М.В.Алпатова упоминаются иконы Архангелов Михаила и Гавриила из этого чина в качестве примера воздействия московского искусства на иконопись Севера [43] . Раскрытая позднее икона Спасителя подтверждает этот вывод. Духовное содержание образов деисуса восходит к московской иконописи. Некоторая ретроспективность стилистики оплечного деисуса, обращение к идеалам предшествующего времени, темноватый колорит говорят о знакомстве автора чина с искусством «годуновского» времени [44] .

Рассматривая в целом собрание икон из кижских храмов второй половины XVI – начала XVII в., можно сказать, что в стилистике и иконографии произведений этого периода ощущается сильное воздействие художественной культуры не только Новгорода, но и Москвы второй половины XVI – рубежа XVI и XVII вв. Нельзя исключить, что эти влияния приходили через те центры северной Руси, где были хорошо известны передовые тенденции развития искусства. Такими центрами могли быть города, лежащие к востоку от Обонежья. Как показывает изучение икон, написанных для возрожденных кижских храмов, связи с ними продолжались и укреплялись в конце XVII – начале XVIII в.

• [1] Писцовые книги Обонежской пятины 1496 и 1563 гг. Л., 1930; Неволин К.А. О пятинах и погостах новгородских в XVI в. Приложение VI. СПб., 1853.
• [2] РГАДА. Ф.1209. Поместный приказ. №743. Л.179.
• [3] Там же. №308. Л.383–384 об.
• [4] Мы исходим из того, что местные иконы и царские врата со столбиками, судя по сохранившимся образцам, в обонежских деревянных церквях имели ширину около 1 м, а северные двери – около 0, 5 м.
• [5] Крохин В. А. Системы построения формы в древнерусском деревянном зодчестве XVI–XVII веков // Вопросы охраны, реставрации и пропаганды памятников истории и культуры / НИИ культуры. Труды. 35. Вып.IV. М., 1976. С. 206, 207, 211–214.
• [6] Орфинский В.П. Деревянное зодчество Карелии. Л., 1972. С. 75, 78, 79.
• [7] РГАДА. Ф.1209. Поместный приказ. №308. Л.246
• [8] Там же. Л.384.
• [9] Перцев Н.В. Реставрационный протокол иконы «Покров». (См.: Архив протоколов по реставрации МИИРК. Протокол на икону И-951.)
• [10] Новгородский музей, инв. 11170. Об этой и других иконах данного извода см.: Смирнова Э.С. Живопись Великого Новгорода. Середина XIII – начало XV века. М., 1976. С.222–227.
• [11] Там же. Инв. 3104. См.: Смирнова Э.С., Лаурина В.К., Гордиенко Э.А. Живопись Великого Новгорода. XV век. М., 1982. С.303.
• [12] ГРМ, инв. ДРЖ 2142. См.: Новгородская икона XII–XVII веков / Вводная ст. Д.С.Лихачева, вступ. ст., комментарии, сост. альбома – В.К.Лаурина, В.А.Пушкарев. Л., 1983.
• [13] Новгородский музей, инв. 23107. См.: Э.А.Гордиенко. Новгород в XVI веке и его духовная жизнь. СПб., 2001. С. 244. 245, ил. 109 на с.253.
• [14] ГРМ, инв. ДРЖ-3159. Воспроизведение: Древнерусское искусство. Новые поступления (1977–1987). Каталог выставки / ГРМ. Л., 1989. С.46–47, кат. №44.
• [15] ГЭ, инв. ЭРИ-205. Воспроизведение: Сто икон из фондов Эрмитажа. Живопись Русского Севера XIV–XVIII веков. Каталог выставки / Сост. А.С.Косцова. Л., 1982. С.81, кат. №58, ил. на с.82.
• [16] Русская икона XI–XIX в собрании Новгородского музея. Путеводитель по экспозиции / Авт. Е.В.Игнашина, Ю.Б.Комарова. М., 2008. Ил.54.
• [17] Там же. Ил.95.
• [18] Иконы Владимира и Суздаля: Каталог / Авт.-сост. М.А.Быкова. М., 2008. Кат. №42. С.249–255.
• [19] Гордиенко Э.А. Новгород в XVI веке и его духовная жизнь. СПб., 2001. С. 275, 276.
• [20] Удралова Н.В. Роспись Благовещенского собора в Сольвычегодске // Древнерусское искусство. Художественные памятники русского Севера. М., 1989. С.202.
• [21] Предания о панах в Олонецкой губернии // ОГВ. 1857. №22. С.125; Этнографические материалы. Кижи // ОГВ. 1892. №93. С. 953, 954; Митропольский П. Смутное время в народных преданиях и памятниках Олонецкой губернии // Олонецкий сборник. 1894. Вып.3. С.245.
• [22] Антонова В.И. Древнерусское искусство в собрании Павла Корина. М., 1965. С.127. (прим.1.)
• [23] Возможно, след этой иконографии остался на иконе «Спас Смоленский, с деяниями и страстями» XVII в. из ярославской церкви Ильи пророка, где у ног Христа изображены именно жены-мироносицы. См.: Масляницын С.И. Ярославская иконопись. М., 1973. Ил.62.
• [24] Бусева-Давыдова И.Л. «Бог посреди него»: о редкой иконографии Спаса Вседержителя [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://iconkovcheg.com/articles/136.
• [25] Качалова И.Я., Маясова Н.А, Щенникова Л.А. Благовещенский собор Московского Кремля. К 500-летию уникального памятника русской культуры. М., 1990. С.65. Ил.167; Знаменитые иконостасы России. Иконостас Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря. М., 2011. С.20 (№3).
• [26] Антонова В.И. Указ. соч. С. 126, 127, кат. №103; Масляницын С.И. Указ. соч.
• [27] Предания о панах… С.125.
• [28] Первая публикация источника: Гущина В.А., Гущин Б.А. Новое об истории памятников Кижского архитектурного ансамбля // Вспомогательные исторические дисциплины: Сборник статей. Л., 1987. Т. XIX. С. 347–351; Комментарии к этому источнику см. в ст.: Чернякова И.А., Черняков О.В. Писцовые и переписные книги XVI–XVII вв. как источник по истории деревянного зодчества Карелии // Проблемы исследования, реставрации и использования архитектурного наследия Русского Севера. Петрозаводск, 1988. С.71 (приложение 2, прим.2).
• [29] Гурвич И.М. Исследование группы памятников заонежской иконописи последней трети XVII в. (на материале фондов музея «Кижи») // Древнерусское искусство: исследование и реставрация. Сборник научных трудов. М., 1985. С.53.
• [30] Брюсова В.Г.Русская живопись 17 века. М., 1984. Ил.188.
• [31] По мнению некоторых исследователей (И. М. Гурвич), к этому первому «послепожарному» иконостасу могли относиться северная и южная двери, а также иконы, позднее хранившиеся в трапезной часовни Успения дер. Васильево (МИИРК). Они имеют те же размеры по высоте, что и рама со Страстями. В фондах МИИРК хранится также левый столбик царских врат из Преображенской церкви, датируемый нами рубежом XVII–XVIII вв., который может относиться к этому первому иконостасу.
• [32] РГАДА. Ф.1209. Поместный приказ. №308. Л. 384, 384 об.
• [33] НАРК. Ф.699. Оп.1. Ед.хр.1/5. Л. 6, 50 об. (Опись имущества вновь исправленного кижского Покровского храма… 1865 г.).
• [34] Гиппенрейтер В. (текст В.Платонова). Гармония вечного. Древнее искусство Карелии. Петрозаводск, 1994. С.44. Древняя живопись Карелии. Фонды музея «Кижи». Каталог / Сост. И.М.Гурвич. Петрозаводск, 1980. С.9; Живопись древней Карелии. Каталог. М., 1968 (без нумерации и пагинации).
• [35] Иконы Твери, Новгорода, Пскова XV–XVI вв. Каталог собрания ЦМиАР / Ред.-сост. Л.М.Евсеева, В.М.Сорокатый. М., 2000. Вып.I. С.173–178, кат. №40 (клейма 11–12).
• [36] Перцев Н.В. Реставрационные протоколы на иконы Деисусного чина. (См.: Архив реставрационных протоколов Музея изобразительных искусств РК. Протоколы на иконы И-2, 468, 527, 564, 565, 566.)
• [37] НАРК. Ф.699. Оп.1. Ед.хр.1/5. Л.4об. (Опись имущества вновь исправленного кижского Покровского храма… 1865 г.)
• [38] Указанные иконы хранятся в МИИРК, за исключением чинка из Соловецкого монастыря (Государственные музеи Московского Кремля).
• [39] Словарь исторический о святых, прославленных в Российской церкви и о некоторых подвижниках благочестия, местно чтимых. СПб., 1862 (репринтное издание 1990 г.). С. 114, 115.
• [40] Хорошев А.С. Политическая история русской канонизации (XI–XVI вв.). М., 1986. С. 170, 171.
• [41] Игнашина Е.В., Комарова Ю.Б. Русская икона XI–XIX веков в собрании Новгородского музея. Путеводитель по экспозиции. М., 2008. С.98. Ил. 54, 55.
• [42] НАРК. Ф.25. Оп.12. Ед.хр.32/ 2. Л.14. (Опись церквей Преображения Господня и Покрова Пресвятой Богородицы… Кижского погоста…1867 г.)
• [43] Алпатов М. В. Андрей Рублев. М., 1972. С.185. (Прим.43.)
• [44] Брюсова В.Г. Указ.соч. С.11.