Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Публикуемая работа является дипломантом Всероссийского конкурса студенческих научно–исследовательских работ, посвященных 40-летию музея–заповедника «Кижи». Автор – студентка факультета архивного дела Российского государственного гуманитарного университета (Москва). Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент В.Ф.Козлов.

В городе Кеми до 1920-х годов было 5 церквей и семь часовен. До сегодняшнего дня сохранились только два соборных храма: Успенский и Благовещенский, пережившие 20–30-е гг. – время массового уничтожения храмов по всей стране. Чудом «выжил» уникальный деревянный Успенский собор [1] начала XVIII в, коему грозил снос ввиду «ветхости» в 1937 году, чудо спасло и каменный Благовещенский собор (1904 г.), который несколько раз пытались взорвать. Сейчас эти памятники, соединив в своем историческом облике отпечаток сменяющихся эпох, формируют исторический центр города. Именно «благодаря» советским годам сохранившиеся храмы стали восприниматься как нечто удивительное, героическое. В этом отношении важно изучать не только историю возникновения, строительства храмов, но и трагические страницы их истории.

В центральных и региональных архивах сохраняются документы о сносе и закрытии церквей, переоборудовании их под общественные нужды. В результате деятельности Постоянной Центральной Комиссии по делам культов при Президиуме ВЦИК сформировалась переписка, иллюстрирующая государственную политику по уничтожению Церкви на территории советской России. Сегодня все материалы, созданные в процессе деятельности Постоянной Комиссии (более 1800 дел) хранятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ, фонд 5263) и доступны для исследователей. Региональные комплексы составляют дела, связанные с закрытием конкретных храмов. Разнообразные документы дел (акты, выписки из решений местных органов власти, заявлений коллективов о закрытии церквей, жалобы верующих на притеснения и т.д.) содержат богатейшую информацию о настроениях общества, судьбах исторических памятников архитектуры, церковного имущества. Основная категория материалов фонда – это дела о закрытии молитвенных зданий, переписка Центральной Комиссии по вопросам культов с местными органами власти и местными культкомиссиями по различным вопросам проведения культовой политики на территории данного административного района [2] . Один из региональных комплексов включает в себя 8 дел о закрытии храмов в 1930-е гг. на территории Карельской АССР. Документы дела о закрытии Благовещенского собора в г. Кеми и переоборудовании здания под звуковое кино [3] (дело ведется с 20 марта 1935 г. до 23 июня 1936 г.) доносят до нас сведения об отстаивании верующими последнего действующего храма в городе перед властями, о том, какие методы обращения с храмами, ценными памятниками архитектуры, бытовали в советские годы. Именно эти вопросы являются объектом изучения в настоящей работе.

Процесс ликвидации храмов сопровождался масштабными репрессиями против духовенства и верующих; он, как и любые социальные изменения в любом обществе со складывающейся государственной системой имел под собой законодательную основу, которая должна была оправдать действия новой власти как перед своим народом, так и перед мировым (скорее европейским) сообществом. Той же цели служила и агитационная деятельность, в осуществлении которой власть стремилась доказать общественности, что уничтожение церковного института есть благое деяние для пользы народа – избавление его от религиозного дурмана.

Декрет об отделении Церкви от государства, принятый 23 января 1918 г., а также изданные позже циркуляры и инструкции определили в целом атеистическое направление государственной политики до конца 1920-х гг. Законодательная база 1920-х гг. в области взаимоотношений государства и Церкви обеспечила ликвидацию Церкви как института, но характер существующего законодательства не позволял еще в массовом порядке закрывать приходские храмы, сносить тысячи церквей. Поэтому с конца 1920-х гг государство предпринимает новые шаги в законодательной практике, отличающиеся более продуманной последовательностью действий в закрытии и сносе церквей. Одним из таких шагов явилось Постановление Президиума ВЦИК (Всероссийский Центральный исполнительный комитет) «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г. Тогда же была создана и Постоянная Комиссия при Президиуме ВЦИК по вопросам культа. 16 января 1931 г. появляется инструкция этой Комиссии «О порядке проведения в жизнь законодательства о культах» [4] . В регионах при местных органах власти стали создаваться свои комиссии по культам. Постоянная Комиссия при Президиуме ВЦИК рассматривала вопросы, касающиеся колокольного звона и снятия колоколов, жалобы верующих с мест, отменяла или поддерживала решения местных властей о закрытии храмов различных конфессий. Способы, которыми решалась судьба Благовещенского собора г.Кеми, характерны не только для истории этой церкви, но и для истории храмов на территории всей страны.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

10 ноября 1936 года вышло секретное постановление Президиума ЦИК Карельской АССР, где было вынесено решение «не допускать закрытия молитвенных зданий без предварительной массовой работы и требования большинства населения, хотя бы закрытие и не противоречило требованиям законодательства о культах». [5] Данное требование исправно исполнялось властями [6] : пример тому немалый объем документов дел (в том числе дела о закрытии Благовещенского собора), которые содержат подписные листы рабочих и служащих различных государственных предприятий с требованиями о закрытии церквей. Закрытие церквей пытались оправдать нехваткой зданий для создания «культурных очагов» для населения. Именно такая мотивация была представлена перед читателями официальной документации как одна из основополагающих при закрытии Благовещенского собора: в заключении «по делу о закрытии собора в гор. Кеми, Карельской АССР» говорится, что «Собор закрыт постановлением ЦИК КарАССР. 20/II – 1935 г. по ходатайству большинства трудящихся города голосовали за закрытие 94% избирателей гор. Кеми или 2959 чел. Собор предполагается переоборудовать под звуковое кино, в котором острая нужда». [7] Перед глазами общественности закрытие собора оправдывалось также тем, что членами общины не выполнялся ремонт, но так ли это? В апреле 1934 года по постановлению Кемского городского Совета Благовещенский собор закрыт. Верующие постановление считали неправильным (как следует из текста их жалобы во ВЦИК) по нижеследующим причинам: «Собор неполностью находится в ведении общины, нижним подвальным помещением владеет Горсовет, каковой сдает в аренду под складочное помещение, а так же подвальное помещение находится под складом и проч., пристраивались к стенам собора разные пристройки для жилья рабочих и сторожей, складывались поленницы дров, вот этими то пристройками и штабелями бочек на высоте двух метров от земли, отбита штукатурка, от этого ремонта община правда отказывалась и предлагала сделать этот ремонт Горсовету… От остального ремонта, как то: окраска шеек у куполов, побелка стен внутри собора и проч. мелкие поделки община не отказывалась, но к сожалению негде было купить нужных материалов» [8] .

Повреждение штукатурки действительно произошло из‑за «пристроек и штабелей бочек»: капитальный ремонт в каменном соборе, построенном в 1904 г., производился внутри в 1924 г., снаружи – в 1925 г, [9] поэтому председательницей общины А. Богдановой от лица всех верующих в Комиссию культов при Президиуме ВЦИКа посылались даже не единицы, а десятки жалоб и заявлений с просьбой открыть Благовещенский собор, незаконно закрытый председателем Кемского горсовета П.Д.Мухрановым задолго до удовлетворения ходатайства местных властей о его закрытии и переоборудовании. Постановлением Президиума ЦИК Карельской АССР от десятого ноября 1936 года было предписано председателям городских советов закрывать храмы, недопуская «изъятия от религиозных организаций и закрытия молитвенных зданий до получения специального извещения ЦИК Карельской АССР о вступлении в законную силу решения о закрытии молитвенного здания». [10] П.Д.Мухранов пишет (примечательно, что по собственной инициативе [11] ) «объяснение» [12] своих действий по отношению к собору. В этой объяснительной записке П.Д.Мухранов пытается показать свое «глубокое убеждение недопустить их (верующих – Е.Ч.) к дальнейшему хозяйствованию над гос. ценностями» – результат небережливого отношения верующих к храму, невыполнения ремонта, «аннулирования» описей имущества церкви верующими и того, что «община произвела сознательный поджог церкви Зосима и Саватия 27/V – 1935 г. для того что–бы уничтожить мелкие богослужебные здания». [13] В городе Кеми действительно весной 1935 года сгорела деревянная церковь во имя святых Зосимы и Савватия, но, конечно же, никаких оснований к утверждению о том, что члены общины «сознательно подожгли» церковь нет. Более того, ничего подобного не могли сказать в обвинительном заключении следователи НКВД, добившиеся признания от бывшего церковного старосты И.В.Торопова и его жены М.М.Тороповой в том, что пожар произошел по их вине в результате несоблюдения правил пожарной безопасности (из обвинительного заключения следует, что пожар – результат неосторожности, но никак не «сознательный», преднамеренный поджог) [14] . Возможно, последние слова в объяснительной записке П.Д.Мухранова объясняются или с агитационными соображениями, или стремлением подчеркнуть нежелание верующих перемещаться в меньшую по размерам церковь Иоанна Предтечи.

Верующие не хотели перемещаться в предлагаемое им молитвенное здание и заявляли, что «данный собор является единственным зданием, где можно было совершать обряды культа, т.к. других зданий нет, кроме крошечной часовни на одном из островков на реке Кеми, при впадении в Белое Море, где невозможно совершать обряды культа и опасны переезды на лодках», [15] и продолжали писать в Президиум ВЦИКа о возвращении в их пользование здания Благовещенского собора даже после постановления от 20 декабря 1935 Президиума о закрытии собора. Православные не просили, они умоляли вернуть им хотя бы голые стены церкви [16] :, так как все церковное имущество, все церковные ценности были «изъяты» Горсоветом. Им дорого было место молитвы, поэтому их отчаянность в отстаивании собора вызвана тем, что «…терпеть насилия Горсовета и то что он гноит красу города – здание Благовещенского собора, община больше терпеть не может. Горсовет не спросил у общины верующих, когда за огромную арендную плату отдал подвал – корень здания под овощехранилище. Помойную яму устроил в центре города и этим труды общины (капитальный ремонт 25 года) разрушает уже несколько лет, но все равно не отдадим без бою собора – ждали год – будем ждать еще десять лет». [17] В каждой жалобе верующих слышатся то гнев, то возмущение отношением к храму, то мольба о возвращении церкви. Верующие всей душой любили свой храм – прекрасный до советских лет, и превращенный в «помойную яму» при советской власти. Не вызывает сомнений их преданность храму, они в попытке сохранить его безуспещно взывали и к справедливости Президиума ВЦИКа, и к сочувствию Горсовета (в жалобе, адресованной тому же Мухранову) [18] . Нежелание их молиться в другом храме вызвано преданностью к родному Собору, желанием сберечь его красоту.

П.Д.Мухранов в свою очередь в письме Президиуму ВЦИКа, ЦИКу Карельской АССР пытается доказать, что верующим «более, чем достаточно» здания церкви Иоанна Предтечи [19] (на островке): «Горсовет предоставляет группе верующих в количестве 190 чел [20] , а в настоящее время не больше десятка старух, благодаря массовой безбожной работе в городе богослужебные здания церкви Иоанна Предтечи, которая размером общей площадью 140 кв. м., что даст на всех верующих группы около 0,75 кв. м. площадь на человека. Однако никогда нет такого положения, что–бы в церковь пришли все верующие, обычно собирается несколько человек». [21] Аргументирует свои рассуждения П.Д.Мухранов тем, что Благовещенский собор регулярно посещает не более чем 10–20 старух. Поэтому, по его мнению, пребывание собора в пользовании верующих – бессмысленная трата государственного имущества. [22] Такого рода письмо не входит в стандартный набор документов в делах о закрытии церквей: оно написано по личной инициативе П.Д.Мухранова, причем в нем, как уже отмечено, доказывается Президиуму ВЦИКа, что храм необходимо как можно быстрее закрыть и переоборудовать его под «культурный очаг».

Думается, что тов. Мухранов знал о том, что целью государственной антирелигиозной политики является закрытие храмов по всей стране. Личные мотивы «исполнительности» П.Д.Мухранова совмещались с безверием и непониманием религиозных чувств людей, презрением к храму, характерным в целом для советского начальства. Отзывы об этом дошли до нас в жалобах верующих. В частности, А.Богданова «ходила в КемРайКомпартии просить иконы, так секретарь КемГорсовета Смольков выгнал меня оттуда: «Куда ты лезешь и что тебе надо – уходи прочь!» А заместитель ПредКЕмГорсовета Цыплов тот и слышать не хочет об отдаче икон, святыни нашей Православной верующим и икону Воскресения Христова сбросил к моим ногам с паперти – видно Мухрановское нахальство – которым вырван Благовещенский собор из рук общины – не кончилось». [23] Подобными «нравственными» качествами местных властей была обеспечена успешность в деле ликвидации церквей и храмов как молитвенных зданий, и материалы дела о закрытии Благовещенского собора позволяют проследить то, каким образом эта безнравственность проявлялась в жизни. Многочисленные документы дела, исходящие от лица властей в городе (акты, выписки из решений местных органов власти, заявлений коллективов о закрытии церквей) – содержат информацию об организации закрытия каждого церковного памятника, жалобы верующих позволяют увидеть то, что происходило с храмами и с верующими: постепенное физическое уничтожение облика храмов и моральное уничтожение верующих людей.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Как иконы были брошены к ногам верующей женщины, так поступали и с храмами, часто прекрасными памятниками архитектуры, с которых снимались колокола, вывозилось церковное имущество, выбивали стекла, подвалы становились овощехранилищами, отчего храмы страдали от сырости; верующих унижали, презирая не только их религиозность, но и игнорируя их человеческое достоинство. Все это пережили Благовещенский собор и кемская община верующих в 1930-е гг.

• [1] Необходимо отметить, что новейшая история Успенского собора столь же интересна как и более древняя. В статье Б.Ф.Детчуева публикуется документы о попытке сноса Успенского собора в 1937 г. См. подробнее: Детчуев Б.Ф. Дело о соборе: Документы и материалы // Север. 1989. №2.
• [2] ГАРФ. Ф.Р-5263. Оп.1. Л.44
• [3] Там же. Ед. хр. 171. 180 лл.
• [4] Там же. Ф.Р-5263. Оп.1. Л.7.
• [5] Там же. Ед. хр. 166. Л.18.
• [6] Думается, что при абсолютном успехе антирелигиозной политики массовая агитационная работа, в результате которой большинство населения требовало закрытия храма, проводилась не без давления на население, тем более, что храмы часто закрывались в спешке: местные власти, обязанные исполнять приказы, не могли позволить себе не подчиниться, подчинение же означало необходимость собирания подписей с каждого работника каждого государственного учреждения.
• [7] ГАРФ. Ф.Р-5263. Оп.1. Ед. хр. 171. Л.19.
• [8] Там же. Л.38.
• [9] Там же. Ф.Р-5263. Оп.1. Ед. хр. 171. Л.38
• [10] Там же. Ед. хр. 166. Л.18.
• [11] Возможно, что существовал письменный документ, или имел место телефонный разговор, в котором начальство требовало соответствующих объяснений. В деле о закрытии Благовещенского собора такого документа нет. К сожалению, это можно только предполагать
• [12] Надо отметить, что такое «объяснение» выгодно для тов. Мухранова во всех отношениях: оно одновременно является и «щитом» незаконных действий Мухранова перед своими начальниками, и демонстрацией верности своему делу, начальству, государству, что подчеркивается, опять же, как видится, намеренно, демонстративно словами в конце документа «пока дело находится в следствии мы открыть собор не можем. В чем и ставим Вас в известность».
• [13] ГАРФ. Ф.Р-5263. Ед. хр. 171. Л.37.
• [14] Согласно обстоятельствам дела (таким, какими они представлены в деле вниманию читателей) пожар произошел по причине несоблюдения правил пожарной безопасности. См. подробнее: Там же. Ед. хр. 171. Л.29.
• [15] Там же. Л.8
• [16] Там же. Л.3.
• [17] Там же. Ф.Р-5263. Оп.1. Ед. хр. 171. Л.12.
• [18] Там же. Л.34.
• [19] В разных выдержках из документов, приводимых в данной работе «церковь на островке» называется то церковь, то часовней. Речь идет об одном и том же молитвенном здании.
• [20] Таково число верующих по тем спискам, которые они сумели составить вопреки преградам, организуемым властями, против регистрации общины.
• [21] Там же. Л.25.
• [22] ГАРФ. Ф.Р-5263. Оп. 1. Ед. хр. 171. Л.25.
• [23] Там же. Л.6.