Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Привычным, даже расхожим стало мнение о том, что у истоков фольклористики Карелии стоят ссыльные [1] . Действительно, и Федор Глинка, и особенно Святослав Раевский, и петрашевец Александр Баласогло [2] , позже Павел Рыбников – люди образованные гуманитарно – сразу же обратились либо в своем творчестве, либо в служебных делах к главному духовному богатству Олонецкого края – его народной словесности. Деятельность друга Лермонтова С.А.Раевского, сосланного в 1837 году за распространение стихотворения «На смерть поэта» в Петрозаводск, где он был определен чиновником особых поручений при олонецком губернаторе и вскоре назначен редактором «неофициальной части» начавшей выходить газеты «Олонецкие губернские ведомости» [3] , трудно переоценить. Газета с первых же шагов оказалась связанной с олонецкими учителями. Краевед и фольклорист Раевский (он пробыл в Петрозаводске только два года) превратил ее в главный орган систематического печатания фольклорно–этнографических материалов, основными авторами которых были учителя. После отъезда С.Раевского неизменными редакторами неофициальной части газеты назначались наиболее авторитетные учителя: учитель латинского языка Петрозаводской мужской гимназии А.А.Ласточкин, учитель Петрозаводского духовного училища Лев Малиновский, учитель Мариинского женского училища П.Ф.Лебедев, учителя О.Н.Милевский, П.А.Остроумов и другие.

Огромную, инициирующую роль в обращении учителей к фольклору сыграл директор Петрозаводской губернской гимназии, известный краевед, отец будущего выдающегося лингвиста, главы московской лингвистической школы Ф.Ф.Фортунатова Федор Никитич Фортунатов. Приказом Министерства народного просвещения Российской империи в июле 1852 года инспектор Вологодской гимназии Ф.Н.Фортунатов был переведен на должность директора Олонецкой губернской мужской гимназии и одновременно директора народных училищ [4] . В том же году он пригласил на должность учителя русской словесности, позже ставшего «старшим учителем русской словесности» [5] Федора Ивановича Дозе. На него он мог вполне положиться в том направлении педагогической деятельности, которое считал ведущим в преподавании, – использование краеведческих материалов. Несмотря на разность в возрасте, Фортунатов знал Дозе по Вологде, где сначала учился в гимназии, а затем учительствовал в ней, как и родители Ф.И.Дозе, который также закончил вологодскую гимназию. Оба они выпускники разных лет Санкт–Петербургского университета [6] . В Олонецкой гимназии Ф.И.Дозе служил с 1 ноября 1852 года по 20 июня 1857 года [7] , когда был переведен в Петербург преподавателем одной из мужских гимназий. Очень краткие биографические сведения о дальнейшей судьбе Ф.И.Дозе содержатся во вступительной статье, написанной от лица, близко его знавшего, но пожелавшего остаться не названным, к поступившим в редакцию «Исторического вестника» запискам. Они выдержаны в форме дневника, который Дозе вел во время заключения в Петропавловскую крепость в 1862 году и передают лишь «состояние человека, переживающего одиночное сидение» (никаких других фактов в нем нет). Из этого предварения: «Один из типичных представителей конца 50-х – начала 60-х годов. Родился в 1831 году; воспитывался матерью, бывшей начальницей женского пансиона в Вологде… Дозе никогда не был политическим преступником и не желал быть им, а попал в крепость по несчастному недоразумению» [8] . Далее автор сообщает, что зимой 1863 года Ф.И.Дозе был сослан на жительство в Кострому, где покончил с собой 23 июня 1879 года.

В ноябре 1882 года в «Олонецких губернских ведомостях» появился большой некролог (по существу, статья), извещавший, что месяц назад в Петрозаводске умерла Генриетта Корнилиевна Дозе [9] . Воспользуемся этой публикацией, т.к. она проливает свет на личность Ф.И.Дозе, хотя ни одного упоминания о сыне в нем нет. Из некролога становится известно, что Г.К. – кровная немка, дочь негоцианта из Гамбурга – получила «солидное образование в лучшем английском пансионе». Однако после утраты отцом состояния вынуждена была искать счастье в России и стала наставницей детей в одном из поместий в окрестностях Вологды. Вскоре она вышла замуж за учителя немецкого языка Вологодской гимназии И. И. Дозе и начала официальную учительскую деятельность. Автор статьи отмечает, что «своей образованностью и добросовестностью, а также своим музыкальным талантом она сразу завоевала внимание местного общества». В течение 25-и лет была начальницей женского пансиона, который славился своими замечательными и известными воспитанницами. С открытием в Вологде «перворазрядного женского училища» была назначена его начальницей, а с его преобразованием в женскую гимназию – начальницей Вологодской женской гимназии. Однако в декабре 1863 года (заметим: зимой этого года Ф.И. был сослан в Кострому) Г.К., по словам ее биографа, «должна была оставить и женскую гимназию, и самую Вологду, к которой была привязана всей душой». В Петрозаводске губернатор Ю.К.Арсеньев предлагал ей принять должность начальницы здешней женской гимназии, но она, как пишет газета, «ослабленная физическими силами и еще более утомленная своею напряженною, энергичною умственною деятельностью на педагогическом поприще в течение целых 33 лет, … отказалась». Можно лишь догадываться, что и отъезд из любимой Вологды, где Г.К.Дозе была очень заметной и уважаемой фигурой, и отход от педагогической работы, – это избранный матерью способ уйти от публичности, желание пережить свое горе в уединении и избегать расспросов и пересудов, связанных с судьбой сына.

Когда Ф.И.Дозе начал учительствовать в Петрозаводске, он был совсем молодым человеком – ему исполнился 21 год, 26-и лет уже покинул Петрозаводск. Тем не менее он сразу завоевал симпатии у своих учеников. Один из них К. М. Петров, впоследствии известный краевед [10] , назвал Дозе среди учителей, кого благодарно «вспоминают воспитанники гимназии» [11] . В уже упомянутом предварении к Дневнику Дозе говорится, что он «слыл самобытной, романтической натурой», «сблизился с губернским обществом благодаря артистической игре на фортепьяно и главным образом своему природному добродушию и простоте обращения, и приобрел друзей среди молодежи» [12] .

И вполне естественно, что такой учитель был назначен «за рассматривающего неофициальную часть» «Олонецких губернских ведомостей», сменив на этом посту учителя А.А.Ласточкина. Дозе редактировал целый ряд номеров за 1855 (начиная с №34), почти все номера за 1856 и 1857 годы.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Именно к этому времени относятся две публикации Ф.И.Дозе – «Из бумаг А.П.Б.». «А.П.Б» – уже упомянутый петрашевец Александр Пантелеймонович Баласогло. В.Г.Базанов, автор отдельного очерка, говоря о собирательской деятельности Баласогло, пишет: «Судьба его записей более чем печальна. Сборник фольклорных материалов Баласогло, куда входили народные сказки, песни, пословицы, поговорки и загадки, попал в руки учителя петрозаводской гимназии Дозе, который разорвал его на части и роздал гимназистам на ученические тетради» [13] . Трудно представить себе подобный варварский акт, совершенный Ф.И.Дозе, тем более, что этому нет никаких свидетельств. Не подтверждается и другое утверждение В. Г. Базанова: «Только три сказки из архива Баласогло (два варианта сказки «О царь–девице» и сказка с редким мотивом состязания «О царе и портном», записанные в Заонежье, Сенногубском погосте и Вой–Наволоке) попали в печать» [14] .

В действительности в печать попали не только эти три сказки. В №13 «Олонецких губернских ведомостей» за 1856 год, (суббота, 31 марта), после заголовка «Этнографические материалы» следует «Старина о Василии». Ее составляют 40 стихов. Приведем их целиком, сохраняя подлинность записи и публикации.

Из-под белыя березки кудревастенькия,Из-под чуднаго креста да Леванидова,Выходила тут турица златорогаяС молодыми турама, малыма детушкама.Лучилось идти турам да мимо славный Киев–градИ находит тут: девицаДержит книгу-то Евангелия,Не столько читает, все она плачет:Она видела под Киевым чудным–чудно,Она видела над городом дивным–дивно.Тут наехал ведь Батыгушко–БатыговичьСо зятем Тараканьским КорабликовымИ со дьяцком да выдумщицьком.У Батыги-то силы сорок тысяцей,У зятя-то силы сорок тысяцей,У дьяцка-то ведь силы сорок тысяцей.Тут-то князь закручинился,Владимир запечалился. …По голям голи шатаются,По царевым кабакам да столыпаются,А Василий в кабакиЛежит на пеци.Говорит-то Василий таково слово:Наливайте-ко Василью чару зелена вина,Да другую пива пьянова,Да третью сладкого меду.Становилося того питья полтора ведра.Выпивает-то Василий на единый дух,Говорит-то ведь Василий таково слово:«Я могу теперь добрым конем владеть,Я могу теперь вострой саблей махать!»Садился тут Василий на добра коня,Видели тут добра молодца сядуци,А не видели поедуци.Поехал тут Василий воротами,Через тую-то стену городовую.Ведь убил-то тут Василий Батыгушку Батыговича,Убил зятя Тараканьска Корабликова,Да убил-то, ведь, дьяцка да выдумчицка.Да и тут-то Василью славу поем! …

Текст сопровожден комментарием, под которым следует «Ф.И.Дозе». В нем сообщается, что он записан в Заонежье, однако имя исполнителя не названо. При очевидной ошибочности предположения Дозе о родстве Василия Батыги с Василием Буслаевым, им высказано верное мнение о принадлежности былины к киевскому циклу. Публикация Дозе – первая в нашей фольклористике запись сюжета «Василий Игнатьевич и Батыга» [15] , сохранившего мифологические мотивы, следы и представления древнего происхождения. Она предшествует записи былины «Василий–пьяница» от Семена Корнилова, сделанной в 1862 году его грамотным родственником по поручению П.Н.Рыбникова [16] . Былина в собрании Рыбникова состоит из 75 стихов. Текстологический анализ и сопоставление этих двух вариантов, осуществленные А.П.Разумовой, позволили выявить черты их сходства и различия на мотивном и лексическом уровне [17] . Сравнив рыбниковский вариант былины с ее повторной записью из 49 стихов, сделанной от того же Семена Корнилова в 1871 году А.Ф.Гильфердингом [18] , А.П.Разумова пришла к выводу об усвоении исполнителем (с помощью грамотного родственника) текста старины по публикации «Олонецких губернских новостей» 1856 года. Эту точку зрения подтвердил и Ю.А.Новиков в монографии «Былина и книга» [19] . В свете сказанного становятся очевидными значение и ценность для фольклористики публикации первой, а затем последующих записей сюжета, известного до настоящего времени в немногочисленных вариантах.

В №30–32 «Олонецких губернских ведомостей» за 1857 год раздел «Этнографические материалы» открывает «Старина о Соловье Будимировиче» опять же с подписью «Ф.Д.» Однако необычность этой публикации состоит в том, что всего текста былины как такового нет. Она цитируется в фрагментах, которые соотносятся с единственным, известным тогда фольклористике вариантом этого сюжета из сборника «Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым». Вся публикация, помещенная в трех номерах газеты, – это в некотором роде научное исследование, в котором много интересных наблюдений, суждений о сюжете и, наконец, высказанное на основе анализа мотивов и языка двух вариантов мнение о большей древности олонецкого варианта. Остается предположить, что находившийся в материалах Баласогло текст былины о Соловье Будимировиче вызвал у Дозе, обладавшего научной интуицией, подсказывавшей ему неизбежность в будущем историко–фольклористических проблем, вызванных сборником Кирши Данилова, желание поручить кому-то из гимназистов написать сопоставительное сочинение, которое он позже доработал, отредактировал и передал в печать. Комментируя зачин былины из Кирши Данилова[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Высота ли высота поднебесная,Глубота, глубота океан–море;Широко раздолье по всей земли,Глубоки омуты днепровския,

Дозе пишет: «Начало старины совершенно эпическое: эпический рассказ не ограничивается одним определенным местом: действие переносится из одного конца земли в другой или, как в греческом эпосе, с Олимпа на землю. Поэтому начало эпических созданий обнимет весь мир». Этих четырех стихов олонецкий (каргопольский) вариант не содержит. «С течением времени это эпическое вступление к песне распространяется: в него вводятся другие, знакомые народу местности, но перечисление их не есть простой перечень географических имен; первоначальный взгляд на природу сохраняется в эпитетах». Эпическое вступление олонецкого варианта, по мнению Дозе, значительно архаичнее, и это он доказывает анализом его лексики. Вот этот зачин:

Реки да озера к Новугороду,А мхи да болота к Белу–озеру,Да чисто поле ко-о Пскову,Темные леси Смоленские,Высоки горы Сорочинския,Широки ворота Чичарицкие,Широка мать Волга под Казань прошла,Подале того и под Астрахань!Да из‑под дуба, дуба сыраго,Из‑под вязу, спод червленаго,Из‑под белого горючаго спод камешка,Выбегала мать Непры–река,Да устьем впадала в море Черное.С- за этих островов КодольскиихНе тученьки затучивали,Не сини облака задергивали,Бежали–выбегали тридцать кораблей!

Все шесть вариантов былины о Соловье Будимировиче в собрании П.Н.Рыбникова подтверждают высказанное наблюдение Дозе о том, что ни в одном из них нет стихов из зачина в собрании Кирши Данилова [20] . В комментарии к сюжету А.П.Разумова высказала мысль о влиянии публикации в «Олонецких губернских ведомостях» 1857 года на дальнейшее его бытование [21] .

Сопоставляя олонецкий вариант с вариантом из Кирши Данилова, Дозе цитирует эпизоды, фрагменты, которые, по его мнению, свидетельствуют о большей древности рассматриваемого им текста. Таково описание корабля:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Высокёшинько головушка завздыгнута,Нос, корма по-звериному,Боки ты сведены по-туриному,Место оцей было втеряно,По дорогу по каменью по яхонту;Место бровей подергиваноПо черному соболю сибирскому;Место ушей было повешеноПо серому по волку Турецькому.

Описание пира:

Будет у честна пируКнязей тыих дарил красным золотом,Княгинь тыих дарил скатным жемчугом,Малую чету (т.е. зять, детей) чистым серебром;Княгини дарил калючки двоеличневой.Спасибо ти, удалой, на подарочках,Чем тебе, добра молодца, жаловатьЗа твои за дороги подарочки?Городом ли тея ударить с пригородками?Али селами ударить с приселками…

И конец былины:

Что в саду не по-старому?Что в саду не по-прежнему?Что это чудо счудилося?Что это диво сдиялося?Какая это наехала богатая богатина?… Она скоро отпирала дубовую дверь,Она Господу Богу не молилася,На эты игры загляделася,Сидела день до вечераТемную ночь до бела света.

Свои наблюдения Дозе завершает такими словами: «Из этого сопоставления Каргопольской былины с известным до сих пор списком, помещенным у Кирши Данилова, можно видеть, насколько последняя уступает первой в древности и чистоте. Мы вполне уверены, что по местам можно найти в нашей губернии превосходные старинные песни, и потому обращаемся ко всем, кому дорого сохранение отечественной старины, записывать их и сообщать в редакцию губернских ведомостей. Очень может быть, что между записываемыми песнями найдутся и такие, которые с благодарностью будут встречены нашими учеными филологами».

Нельзя не согласиться с мнением о том, что Дозе должен быть отнесен к тем незаслуженно забытым краеведам, которые пробивали тропу там, где обрел широкую известность первооткрыватель эпоса русского Севера П.Н.Рыбников. Именно об этом писал редактор второго издания его «Песен…» А.Е.Грузинский: «Дозе принес неоценимую пользу, натолкнув других на труд. Дозе, а не П.Н.Рыбников пробудил дремавшую Олонецкую губернию» [22] .

О том, что благодаря Дозе не утратилось полностью собрание Баласогло, имеется и такое свидетельство. Уже названный его ученик и преемник К.М.Петров писал: «Очень жаль, что собрание Баласогло утратилось в целом; но частями оно сохранилось в трудах олонецких гимназистов. Дозе был человеком образованным, любил свой предмет преподавания, любил учеников своих и многих из них направил на путь изучения края во многих отношениях. Так, мне он дал записанные Баласогло заплачки по покойникам, и вследствие этого явились два ученических сочинения «Заплачки и причитания» и «Похороны и поминки» в ОГВ» [23] .

В 1858 году, сразу после отъезда Дозе из Петрозаводска, К.М.Петров публикует «Заплачки и причитания в Олонецкой губернии» сначала в петербургском журнале А.О.Ишимовой «Луч», а в 1863 году – в №3–4 «Олонецких губернских ведомостей». О том, что это именно ученическое сочинение красноречиво говорит его начало: «Серенькое осеннее небо. Моросит мелкий дождь. Сырость насквозь прохватывает тело. На улицах грязь. Вымокшие стены деревянных домиков печально чернеют на мутном, сером фоне неба. В старой приходской церкви пономарь лениво перезванивает в маленькие колокола, и погребальный звон их тотчас же умирает в сыром тяжелом воздухе. По улице тянется небольшая толпа народа: несут на плечах убогий, тяжелый гроб…» [24] . Однако дальше следует публикация текстов Плача дочери по отцу, Плача сестры по брату, Плача сестры по сестре, Плача матери по сыну. Вот некоторые фрагменты из них:

Как пойду‑то я, кручинная головушка,На гульбища, на прокладища,На тихи смирны беседушки…Во толпу да молодецкую…

Как ходили мы с тобой, белая лебедушка,По изюмныя по красныя по ягодки,Мы ходили–красовалися,Мы гуляли–ликовалися!И мы пели с тобой жалкия песенкиИ звеселяли свою младую головушку,Удобряли свою вольную волюшкуПо лугам да сеносныимПо муравныим по поженкам!…

Я надеялась на тебя, мое сердечное, родимое дитятко,Что будут от тебя довольныя хлебушки,И будет‑то от тебя, мое роженое, сердечное дитятко,Крепкая заборонушка,И легка переменушкаНа крестьянской на работушке…

Эти тексты сопровождены профессиональным комментарием, несомненно, принадлежащим К.М.Петрову: об импровизационном характере плачей, о принадлежности их женской поэзии. «Замечательно, что нет ни одного причитанья, в котором действующим лицом был бы мужчина; причитанья можно назвать видом народной поэзии, развиваемым исключительно женщинами».

К.М.Петрову принадлежит и другая большая публикация из материалов, переданных ему Дозе, – «Похороны и поминки», содержащая как ценные этнографические описания, так и фольклорные тексты (причитания, предания, былички) из Заонежья [25] .

Все, что нам удалось представить из незаслуженно забытой деятельности молодого учителя русской словесности Ф.И.Дозе в области фольклора, позволяет восстановить справедливость и воздать ему благодарную память. Он был одним из первых учителей–краеведов Олонецкой губернии, чей труд сослужил службу отечественной фольклористике.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• [1] Базанов В.Г. Народная словесность Карелии. Петрозаводск, 1947; Базанов В.Г. Поэзия русского Севера. Петрозаводск, 1981.
• [2] Вальская Б.А. Петрашевцы в русском географическом обществе// Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. Вып. VII. Л., 1977. С.54–65; Тхоржевский С.С. Баласогло А.П. // Русские писатели: 1800–1917: Биографический словарь. М., 1989. Т.1. С.146.
• [3] Базанов В.Г. Друг Лермонтова // Поэзия русского Севера. Петрозаводск, 1981. С.14–27
• [4] Керт Г.М. Ф.Ф.Фортунатов в Карелии // На рубеже. 1964. №6. С.85. Ф.Н.Фортунатов проработал в Карелии до 1863 г., когда семья переехала в Москву.
• [5] Памятная книжка Олонецкой губернии на 1857 год. Петрозаводск, 1857. С.26.
• [6] Кошелев В.А. Вологодские давности: Литературно–краеведческие очерки. Архангельск, 1985.
• [7] Из Списка лиц, служивших в Олонецкой гимназии со времен ее открытия // Петров К.М. Краткий очерк существования Олонецкой гимназии. Петрозаводск, 1873.
• [8] Исторический вестник: Историко–литературный журнал. 1884 (окт.). СПб. Т.VIII. С.73–102
• [9] «Олонецкие губернские ведомости» (в дальнейшем – ОГВ). 1881. №98.
• [10] Loiter S. Les Instituteurs de Galerie (Province D`Olonec) et les Edudes Folkloriiques: de la seconde moitie du XIX siecle aux annees 1920. Par // Cahiers slaves / 6, UFR d`Enides slaves. Les Etudes Regionales en Russe (1890–1990) Origines, Crise Renaissance. Universite de Paris‑Sorbonne (Paris IV). 2002. P.83–105; Лойтер С.М. Роль краеведов Карелии (Одонецкой губернии) в истории фольклористики // Народные культуры Русского Севера. Фольклорный энтитет этноса: Мат. рос.–финск. симп. (Архангельск, ноябрь 2003 г.) Поморский ун–т. Архангельск, 2004. С.122–131;
• [11] Петров К.М. Краткий очерк существования Олонецкой гимназии // Отчет о состоянии Олонецкой гимназии за 1872/73 учебный год. Петрозаводск, 1873.
• [12] Дневник Ф.И. Дозе // Исторический вестник: Историко–литературный журнал. СПб., 1884. Т.VIII. С.74.
• [13] Базанов В.Г. Петрашевец Баласогло // Базанов Василий. Поэзия Русского Севера. Петрозаводск, 1981. С.36.
• [14] Речь идет о сказках, попавших в 1890–х годах к известному писателю–этнографу С. В. Максимову, который опубликовал их в качестве Приложения к своей статье «Замечания по поводу издания народных сказок» в «Живой старине» (1897. Вып.1. С.112–123). Позже эти сказки включил в сборник «Русские сказки в Карелии (Старые записи)» М.К.Азадовский (Петрозаводск, 1947), подготовивший и тщательно прокомментировавший каждый текст (№ 6, 7, 30). И он во вступительной статье к сборнику говорит о том, что все собранные Балосогло материалы «погибли или где-то затерялись».
• [15] Позже он вошел в сборник «Русские былины в старой и новой записи» (М., 1894, отд.II, №40, с. 148).
• [16] См.: Песни, собранные П.Н.Рыбниковым: В 3-х т. / Изд. подг. А.П.Разумова, И.А.Разумова, Т.С.Курец. Петрозаводск, 1989. Т.1. №82. Примечания. С.494.
• [17] Разумова А.П. К переизданию «Песен, собранных П.Н.Рыбниковым» (Заметки о безымянных текстах) // Фольклористика Карелии. Петрозаводск, 1983, с.68–84.
• [18] Онежские былины, записанные А.Ф.Гильфердингом летом 1871 г. Изд. IV. М.; Л., 1950. №116
• [19] Новиков Ю. Былина и книга: Аналитический указатель зависимых от книги и фальсифицированных былинных текстов. СПб, 2001. С.166
• [20] Песни, собранные П.Н.Рыбниковым: В 3-х т. … Т.2 № 124, 133,150, 163, 173, 205.
• [21] Там же, с.565–566.
• [22] Грузинский А.Е. Предисловие // Песни, собранные П.Н.Рыбниковым: в 3 т. М., 1909. Т.1. С.XIV‑XV.
• [23] Петров К.М. Провинциальные статистики и писатели // Северный вестник. СПб., 1887. №4. С.83
• [24] ОГВ. 1863. №3.
• [25] Петров К. Похороны и поминки // ОГВ. 1863. №15–16