Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

История сельских поселений составляет неотъемлемую часть истории нашего края и страны. Вместе с тем данный вопрос слабо изучен, а образ села растворился среди суждений о месте сельскохозяйственного производства в экономике и социальной роли крестьянства в различные исторические периоды.

Устные свидетельства сельских жителей дают живое представление об их менталитете, повседневном образе жизни, восприятии исторических событий современности и недавнего прошлого. Созданием данного пласта источников и их изучением занимаются этнологи, социологи, историки, исследователи фольклора. Среди историков в этом отношении более активны те, кто работает в русле устной истории.

Летом 2006 г. центром устной истории Петрозаводского государственного университета проводились полевые исследования на территории Прионежского района Республики Карелия. Наиболее существенная часть материала была собрана в с. Шелтозеро.

Экспедиция преследовала решение широкого круга задач. Собранный материал позволяет охарактеризовать традиционную культуру местного населения, главным образом вепсов и русских, дает представление об устной истории края.

Наиболее интересны для исследования воспоминания шелтозерских старожилов. Практически все респонденты не моложе 80 лет. Запись воспоминаний осуществлялась с опорой на анкету, специально разработанную для целей исследования. Анкета включает 120 вопросов, распределенных на 8 блоков.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Работая с первой группой вопросов, интервьюер получал личные сведения о респонденте (ФИО, дата и место рождения, национальность), а также узнавал его отношение к публикации этой информации.

Вторая группа вопросов апеллирует к детству рассказчика (сведения о родителях, бабушках и дедушках, других родственниках; укладе жизни, языке общения, о детских играх, организации досуга и др.). Далее задавались вопросы об учебе (школа, профессиональное образование) и атмосфере, в которой воспитывался и рос респондент.

Работа, быт и семья также выделены в отдельные группы вопросов. Двадцать три пункта анкеты посвящены культуре и идеологии. Задача интервьюера при работе с данным блоком вопросов сводилась к необходимости определить отношение собеседника к религии и официальной политической доктрине; узнать, какие события из жизни респондента повлияли на формирование такой позиции. Основная часть вопросника состоит из 120 пунктов. В завершение беседы задавались вопросы обобщающего характера о том, кем себя участник опроса воспринимал в различные периоды: гражданином СССР, жителем Карелии или представителем своей национальности, как он в целом может охарактеризовать атмосферу советского общества и какие события современной истории запомнились ему больше всего.

Чаще всего люди не отвечают на все вопросы анкеты, а проявляют интерес лишь к части из них. Детальный и часто увлеченный ответ резко контрастирует с обобщенным и обезличенным повествованием на менее заинтересовавшие вопросы, что позволяет определить, какие периоды в памяти человека нашли яркое отражение, а какие присутствуют в виде отрывочных и расплывчатых воспоминаний.

Память человека представлена комплексом чувств, мыслей, обрывков событий, которые при обращении к ним преобразуются в историю жизни. При этом, реконструируя свое прошлое, человек формирует целостную, относительно упорядоченную картину. Воспоминание о событии создается именно в момент обращения к опыту прошлого, и каждая эпоха обладает своим алгоритмом воссоздания минувших событий и их интерпретации. Это обусловливает наличие запретных и обязательных тем для всех респондентов. Можно говорить о существовании стандартных шаблонов, хранящихся в коллективной памяти и составляющих основу при создании отдельно взятой истории жизни.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Таким образом, память содержит два пласта: меморатный, единый для всех представителей одной культурной, этнической или социальной общности и личные воспоминания человека о событиях, в которых он принимал участие или являлся очевидцем.

Посвящая интервьюера в историю своей жизни, люди придерживаются, как правило, одной из двух стратегий. В соответствии с первой рассказчик самостоятельно оценивает события, имевшие место в его жизни или произошедшие на его глазах. В другом же случае респондент ведет повествование отстраненно, предлагая тем самым интервьюеру делать выводы самостоятельно.

Среди опрошенных жителей Шелтозера преобладает второй стиль рассказа. Характерная черта – почти все склонны недооценивать значение собственных воспоминаний. Часто на предложение поучаствовать в интервью отвечали: «Что я могу интересного вам сказать? Я же всю жизнь прожил в деревне». Нередко подобные сомнения объясняли низким, по их мнению, образованием. Вероятно, такое отношение к своему жизненному опыту и определяет стиль ответов. Рассказчик полагает себя не вправе делать оценки или, по крайней мере, считает их маловажными для исследователя.

Респонденты, родившиеся в Шелтозере в 1920-е гг., склонны рассматривать свое детство в качестве менее важной и интересной части жизни. Для них детские годы – своего рода преамбула к взрослой жизни. Участники опроса нередко удивлены интересом интервьюера к данному периоду своей биографии. Им кажется странным, что информация о сказках, которые им рассказывали в детстве, или играх, распространенных среди детей их села, может для кого‑то представлять ценность.

Тем не менее люди охотно рассказывали о трудностях, практически составлявших большую часть того периода их жизни. Бедственное материальное положение, характерное для сельских жителей в предвоенный период, по утверждению большинства опрошенных жителей Шелтозера, не воспринималось ими как серьезная трудность, поскольку аналогичным образом дела обстояли у всех односельчан.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Например, один респондент, отвечая на вопрос, не испытывал ли он психологического дискомфорта, когда в детстве вынужден был в теплое время года обходиться без обуви, сказал: «Раньше же битых стекол на траве не разбрасывали, и босиком по ней ходить было безопасно». При этом, когда в школе ученикам из наиболее нуждавшихся семей выдавали материал для самостоятельного пошива рубашек, и ему достался некрасивый, с его точки зрения, отрез ткани, он решительно отказался его брать, мотивируя свое решение нежеланием произвести нелепое впечатление внешним видом.

Вероятно, общий для всех алгоритм воссоздания событий детства предполагает вытеснение травматического опыта и концентрацию на позитивных событиях. В ряде случаев реальные события вытесняются из памяти, и их место занимает идеальная картинка, т.е. человек уверен в самом факте счастливого детства, но конкретных примеров, когда был особенно счастлив, привести не может. Поэтому о переживаниях, вызванных материальными трудностями, человек поведал в контексте рассказа о случае, имевшем положительные последствия (ему выдали понравившийся кусок материи).

Похожие примеры встречаются почти во всех интервью. Отличаются лишь формулировки. В целом же о детстве воспоминания менее радостные по сравнению с респондентами, чье детство прошло в Петрозаводске. Это отчасти объясняется разницей в уровне жизни сельских и городских жителей. Деревенское детство состояло из меньшего количества позитивных событий, и сформированная из положительных воспоминаний картина менее красочна. Одновременно с этим жители Шелтозера более сдержанны (это особенность их менталитета) и не склонны посвящать постороннего человека в мир своих внутренних переживаний.

Наиболее подробные воспоминания относятся к профессиональной деятельности: к факторам, повлиявшим на выбор будущей специальности, трудовым будням, вспоминают интересные случаи, имевшие место на работе (как забавные, так и трагические). Очевидно, память наших шелтозерских респондентов очень бережно хранит данную группу сюжетов. Отсутствуют и внутренние запреты на обсуждение этой тематики, что позволяет людям чувствовать себя достаточно комфортно при обсуждении ее с малознакомым человеком.

Тема трудовых и межэтнических конфликтов стала для респондентов самой некомфортной. Как правило, люди с самого начала отмечали отсутствие данной проблемы (или ссылались на забывчивость), но далее, отвечая на вопросы анкеты, приводили некоторые примеры межэтнического взаимодействия. Нашла отражение и тема конфликтов между переселенцами, приехавшими в Шелтозеро после Великой Отечественной войны, и старожилами.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Конфликты происходили не на межнациональной почве, а на бытовой и производственной и являлись исключением из правил. Момент напряженности в межэтнической коммуникации имел место в жизни села и был связан с расселением прибывших в домах шелтозерцев. Часть переселенцев (главным образом белорусы по национальности) работали на лесозаготовках в Матвеевой Сельге, а жили на квартирах в Шелтозере. Некоторые из них проявили склонность к девиантному (т. е. противоречащему принятым этическим нормам) поведению, и данный факт стал причиной недовольства местного населения. На отношение к представителям других народов упомянутый эпизод, вероятно, не повлиял, поскольку большинство отзывов о приезжих положительные. В целом в послевоенный период, как отмечают все респонденты, преобладала атмосфера взаимопомощи и добрососедства.

Анализируя интервью, можно сделать вывод о неравномерном отражении в памяти людей различных исторических периодов. Так, детские и юношеские годы воспроизводятся более детально. Послевоенный период также достаточно хорошо запомнился респондентам. В отличие от этого 1960–1980-е гг. чаще всего воспринимаются в виде одного размытого периода. Путаница в датировках и отсутствие конкретики встречаются именно при обращении к данному отрезку времени. Конец 1980-х – 1990-е гг. пересказываются более подробно, свойственна негативная оценка того времени, которое противопоставляется современности (2000–2006 гг.).