Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Статья подготовлена в рамках проекта РГНФ № 98-01-00035)

В освещении вопросов историко–культурного наследия вообще и Заонежского полуострова с острова Б.Климецкий в частности наиболее продуктивным является комплексный подход на основе анализа и синтеза историко–археологических, этнографических, топонимических источников и достижений естественных наук. В результате совместных усилий исследователей в различных областях знаний уже сейчас можно представить более или менее полную картину культурного ландшафта о. Б.Климецкий.

Вытянутый в меридиональном направлении (чуть более 28 км в длину и 7,8 км в ширину), остров располагается вблизи южной оконечности Заонежского полуострова между 61'51 и 62'5 с.ш., 35'10 и 35'20 в.д. Его южная часть находится почти в центре Онежского озера, в 41 км на северо–восток от Петрозаводска. Береговая линия сильно изрезана и представлена многочисленными заливами и мысами. В непосредственной близости имеются различные по площади острова, у побережья многочисленные каменистые отмели. Доминантой острова и своеобразным маяком является гора Медвежица высотой 82,8 м над уровнем Балтийского моря.

Эта территория отличается климатическими и ландшафтными особенностями, которые предопределили своеобразие флоры и фауны (некоторые виды включены в Красные книги Российской Федерации и Республики Карелия). Специалисты объясняют это тем, что здесь образовалась контактная зона многих видов северного, южного, западного и восточного происхождения. В недрах полуострова имеются высокого качества питьевые и целебные воды, что позволяет выделять Заонежье в особый гидрохимический район [1] .

Благоприятные природно–географические и климатические условия способствовали довольно плотному заселению края еще в глубокой древности. Однако наибольшая плотность населения достигла в XVI–XVII вв.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Сельские поселения. Динамика сельских поселений восстанавливается по письменным источникам. По Писцовой книге 1563–1566 гг. (книга Андрея Лихачева и Ляпуна Добрынина) на Клименецком острове их зафиксировано 37 (36 деревень и починок) с 81 двором (один пустой). Большая часть поселений (20) размещалась в районе Сенной губы, остальные в северо–западной оконечности острова вдоль так называемого Паханицкого берега. В несколько изолированном положении, на юго–восточном побережье, находилась деревня Конда. На южной оконечности острова в первой половине XVI в. возник монастырь (монастырь по исторической традиции называется Климецким, а остров, согласно современным географическим картам, Клименецким).

Писцовая книга 1582/83 г. (книга Андрея Плещеева и Семена Козьмина) отметила не только разрушительные последствия Ливонской войны. Запустение деревень в основном было связано с зябелью и недородами 60-х и тяжелейшим мором 80-х гг., постигшим население Заонежских погостов. Особенно пострадали от “морового поветрия” деревни Паханицкого берега. Из 37 осталась 31 (семь превратились в пустоши, появилась одна новая), из 121 двора было 49 нежилых. Сократилось, естественно, и количество обрабатываемой земли.

Разрушительные последствия войны в начале XVII в. еще не были ликвидированы. По Писцовой книге Петра Воейкова и Ивана Льговского, составленной в 1616–1619 гг., из 31 упомянутой деревни три пустовали, одна возникла на новом месте и две на старых пустошах, из 132 дворов пять пустых и 11 сожженных. Разорению подверглись и отдаленная деревня Конда и Климецкий монастырь.

Писцовая книга 1628–1631 гг. Никиты Панина и Семена Копылова свидетельствует о том, что последствия войны в некоторой степени были преодолены. Особенно это заметно по количеству крестьянских дворов: их стало 175. Число деревень стабильно и не изменилось по сравнению с предыдущим периодом, но фиксируются три монастырских деревни (Рокса, Осиповщина и Нятина Губа) с тремя дворами.

Следующая Переписная книга 1646 г. Ивана Писемского и Якова Еуфимьева упоминает на острове 31 деревню, 144 крестьянских двора и монастырь с его тремя деревнями. В Переписной книге 1678 г. числится 38 деревень (среди них семь новых) и две пустоши, жители которых переселились в ближние деревни, 251 крестьянский двор (4 пустующих). Примечательно, что в этот период наблюдаются укрупнение деревень и некоторые, не отмеченные в предыдущие учетные годы, особенности расселения. Одна из семи новых деревень второй половины XVII в. возникла на восточном ранее пустынном побережье острова, остальные в глубине острова на новых незанятых участках земли (рис.1). Итак, в первой половине XVII в. произошел переход от расселения по берегам Онежского озера к крестьянскому освоению внутренних территорий.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Ревизские сказки 1720 г. подсчитали на острове 37 деревень (одна новая), 153 двора (всего один пустующий и девять дворов обельных крестьян). По IV ревизии 1782 г. деревень стало меньше (31), но дворов больше (264) [2] .

Эти выкладки показывают естественное уменьшение дворов в военные годы и увеличение их во время экономического подъема края. Однако на острове, на протяжении более двух веков стабильно размещалось около 40 деревень. Видимо, природно–хозяйственные ресурсы острова могли обеспечить существование именно такого количества деревень.

Топонимика. Заонежье в настоящее время территория проживания русскоязычного населения. Исследователь заонежских говоров А.С.Герд утверждает, что славяне в Заонежье переселялись из псковско–новгородских земель. Ранняя волна переселенцев говорила на еще неразделенном псковско–новгородском диалекте. Каждая волна, по его мнению, прихватывала с собой группы прибалтийско–финского населения из южного Приладожья [3] .

Следы дорусского населения прослежены и по письменным источникам, и, главным образом, по топонимическим данным. Еще во второй половине XIX в. в Заонежье было несколько чисто карельских поселений [4] . Но более ранний пласт топонимов оставлен саамами (лопари, дикая лопь [5] . Об этом же говорят этнонимические топонимы: Лопская Матка, Лопская Гора, Лопский Песок [6] . Отмечены географические названия, этимологизирующиеся из саамского языка: Рокса, Нюхчозеро, Ермостров, Нюра–наволок, Челмужгуба и т.д. [7] .

Что касается прибалтийско–финского пласта топонимов, оставленного обитавшим здесь населением до прихода славян, то он вепсско–карельский (ливвиковский и людиковский), но выделить один язык–источник чрезвычайно трудно, поскольку южнокарельские наречия, особенно людиковское, близко вепсскому языку. Это сложно сделать еще и потому, что диалектные различия при усвоении местных топонимов русским населением нивелируются. Д.В.Бубрих считал, что в древности специфичность речи веси была слабо выражена. Тем не менее он полагал, что восточное побережье Онежского озера, вблизи озер Муромское и Водлозеро (Канзаннаволок, Варишпельда и т.д.), а также в Заонежье (Кузаранда, Вяниш–поле, Варишмох и др.) имеется устойчивая вепсская топонимика [8] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

По мнению И.И.Муллонен, прибалтийско–финское прошлое многочисленных топонимов Клименецкого острова (список составлен по писцовым и переписным книгам, ревизским сказкам и картам Генерального межевания 1563, 1583, 1620, 16281629, 1646, 1678, 1720, 1782, 1788 г. и карте 1956 г. без микротопонимов) не вызывает сомнений, хотя более точная этноязыковая интерпретация для большинства из них невозможна. Они могут иметь как вепсские, так и карельские истоки. Выявление ареала топонимов на -ичи/-ицы позволило предположить проникновение прибалтийско–финской и русской моделей в Обонежье из Присвирья в процессе освоения севера. По пути, известному прибалто–финнам (вепсам), проходила и древнерусская миграция [9] .

В.А.Агапитов попытался выявить в топонимии южного Заонежья географические названия, связанные с земледельческой и скотоводческой лексикой [10] . Время появления таких топонимов он связывает в основном с дославянским периодом, а также с тем временем, когда в Заонежье совместно проживало русское и прибалтийско–финское население.

Исследователь заключает, что, несмотря на трудности определения языковой принадлежности, в большинстве случаев топонимические формы близки карельско–людиковскому наречию и вепсскому языку.

Археологические исследования. Систематическому археологическому обследованию остров не подвергался. По сведениям А.Я.Брюсова [11] , в 2030 гг. находки каменных орудий были зафиксированы на о.Б.Клименецком только в двух пунктах: в районе Сенной Губы, где найден сланцевый топор, и в д.Косельга, откуда происходят два обломка каменных топоров. Более точная информация о их местонахождении отсутствует.

В 1955 г. в ходе разведки по Заонежскому полуострову Г.А.Панкрушевым обнаружена разрушенная пахотой стоянка “у южной окраины с. Сенная Губа, в 70 м от берега, в 300 м от церкви на вспаханном поле на высоте 4 м над уровнем воды” [12] . Судя по ямочно–гребенчатой керамике, стоянка может быть отнесена к эпохе неолита. Ни планов, ни фотографии поселения сделано не было.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В 1991 г. обследование о.Б.Клименецкий осуществлялось полевым отрядом под руководством Н.В.Лобановой [13] и А.М.Спиридонова. В Отчете Н.В.Лобановой упоминается обнаруженное в ходе разведки местонахождение Лонгасы, но никакой документации по нему нет. А.М.Спиридоновым было зафиксировано средневековое селище Гивес Наволок в северной оконечности острова. Найдены отщеп кремня и 16 фрагментов белоглиняной керамики. Селище датировано не позднее ХVI в. [14] . Из района Сенной Губы происходит клад серебряных монет–копеек (74) первой половины ХVII в. В Карельский краеведческий музей А.Н. Медведевым, нашедшим клад, переданы в 1962 г. 66 монет.

В 1994 г. Т.П.Дмитриевой и И.С.Манюхиным в ходе археологической разведки по островам и южному побережью Онежского озера проведено обследование южной оконечности о.Б.Клименецкий от урочища Конда до монастыря. Археологическое изучение острова в 1996–1997 гг. проводились Т.П.Дмитриевой и С.И.Кочкуркиной по заданию музея–заповедника «Кижи».

Многовековая распашка вокруг деревень в Сенной Губе определила основную форму археологического обследования сбор подъемного материала с распаханных полей и огородов. Обследованы деревни как центра Сенной Губы, так и более отдаленные: бывш. д.Косельга, местности, сохранившие названия бывших деревень (Рокса, Осиповщина).

В ходе разведочных работ в 1996 г. в районе Сенной Губы нами на распахиваемых участках обнаружено 10 местонахождений (рис.2), материал которых четко делится на комплексы каменного века и позднего средневековья. Средневековый комплекс включает гончарную керамику, два пряслица, подвеску и, возможно, куски кремня для огнива. Лишь небольшая часть гончарной керамики может быть отнесена к формам ХIV–ХVI вв., подавляющая ее часть к ХVII–ХVIII вв. Кстати, забегая вперед, сообщим, что в 1997 г. при повторном осмотре огорода А.Н.Медведева собраны фрагменты лепной керамики IX–X вв.

На основании полученных материалов трудно определить местоположение отдельных усадеб или однодворных деревень писцовых и переписных книг, речь скорее может идти о скоплении деревень. Дело в том, что сбор подъемного материала производился на огородах в центральной части Сенной Губы, которые обрабатывались на протяжении многих десятков лет. Поэтому находки растащены при вспашке, переотложены, а керамика к тому же еще и измельчена.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Тем не менее в результате археологического обследования, можно заключить, что наиболее заселенной как в эпоху камня, так и в эпоху позднего средневековья был церковный мыс центр Сенной Губы. Чем далее от центра, тем малочисленнее подъемный материал.

Согласно писцовым и переписным книгам второй половины ХVI–ХVII вв. в центре Сенной Губы располагались три деревни: Михайловская (или Большой Двор), Алферовская (позднее к этому названию прибавляется второе Спиридонкова по имени поселенца) и Иевлевская. Первая из них являлась центром сенногубской боярской волостки Марфы Исаковой, насчитывавшей 29 деревень. По первому межевому плану данной местности 1785 г. все три деревни указаны одним значком у центра Сенной Губы и перечислены в обозначениях. В 1800 г. на копии этого же плана деревня Иевлевская исчезает из перечисления, но появляется новая Плешкова (по имени поселенца Михалки Игнатьева Плешкова), которая значится и на более точных картах специального межевания. Где-то на рубеже ХVIII–ХIX вв., о чем свидетельствуют межевые планы, у нее уже другое название Плешки, сохранившееся до наших дней. Так называется часть Сенной Губы, расположенная на небольшом расстоянии к западу от церкви, за заливом.

Все три деревни, таким образом, находились в поле видимости и друг друга. Деревни Михайловская и Алферовская со всеми хозяйственными постройками и землями располагались на территории Местонахождения I, т.е. в центре Сенной Губы. Во второй половине ХVI в. на данной территории в двух деревнях насчитывалось восемь дворов, к началу ХVII в. число дворов в них (после разорения 80-х гг. того же века на какое-то время деревня Михайловская запустела) достигло 11, к концу века по первой переписи.

Местонахождения Клементьевская I и Лонгасы I, II могут быть идентифицированы с деревнями Клементьевской и Сергеевской, но малочисленность подъемного материала не дает оснований для подобного утверждения.

Урочище Конда находится в восточной части одноименной губы в 13 км к юго–востоку от Сенной Губы. От прежней деревни здесь у самой воды осталась обвалившаяся каменная церквушка. В шурфе, заложенном в 140 м юго–восточнее апсиды церкви, на высоте 11,5 м и в 22 м от берега озера, в перемешанном слое найдены осколки современного стекла, гильзы от финских патронов, фрагменты поздней белоглиняной и красноглиняной гончарной керамики, обломок нательного крестика. По словам жителей окрестных деревень, после запустения территория деревни, включая небольшое кладбище при церкви, была распахана.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Историко–археологическое изучение монастыря. Климецкий монастырь располагается в небольшой загубине южной оконечности («Ужный Наволок») острова (см.рис.1). По преданию, свое название монастырь получил по имени Иоанна Климентова, который однажды возвращаясь в Новгород из Повенца на насаде, груженном солью, посреди озера был настигнут бурей и только благодаря усердным молитвам, обращенным к Николаю Чудотворцу, и обещаниям посвятить себя служению Богу, спасся. Его выбросило на отмель вблизи острова, где впоследствии им будет воздвигнут крест. Здесь Иоанн услышал голос, призывающий соорудить обитель и храм Св.Троицы, и на том месте, где на можжевеловом кусту он увидел икону пресвятой Троицы, Иоанн соорудил часовню. Возвратившись в Новгород и завершив необходимые мирские дела, вернулся на остров, где он (уже Иона) и занялся устройством обители [15] .

Помимо канонических чудес, рассказ сообщает о вполне реальных фактах. Событие, видимо, произошло осенью, когда в открытом озере под влиянием ветров волны могли быть очень крутыми. Путь из Повенца, вероятно, пролегал по Повенецкому и Заонежскому проливам, затем через Малое Онего, поэтому застигнутым бурей судам негде было укрыться. Если бы суда прошли между Заонежским полуостровом и о.Б.Клименецким, то, увидев бушующее озеро, они смогли бы укрыться в шхерах. Что же касается личности самого Иоанна Климентьева, то вряд ли его отец был посадником (институт посадничества прекратил свое существование после 1478 г.) да и посадник с такой фамилией нам неизвестен. Отношение же его к купеческому сословию вполне вероятно.

Из комплекса зданий монастыря XIX в. в измененном виде сохранилась церковь св.Захария и Елизаветы, построенная в 1757 г. Эта территория, отданная в свое время под фермерское хозяйство, подверглась глубокой вспашке, причем отвалы земли поросли густой травой, что не позволило в полевой сезон 1994 г. собрать подъемный материал. Находки обнаружены в 10 м к северу от апсиды церкви, а также примерно в 60 м к северо–западу от церкви: фрагменты гончарной керамики, глиняной обмазки, куски оконной слюды. На небольшом участке в 10 м от здания церкви заложен шурф, в котором найдены фрагменты керамики, гвозди, осколки толстого зеленого бутылочного стекла. В целом выявленный археологический материал датируется XVII–XVIII вв.

Археологическому обследованию подвергся берег Нятиной губы одной из первых освоенных монастырем территории. Остатков хозяйственных сооружений обнаружить не удалось [16] .

К 1996 г. на усадьбе монастыря многое изменилось. Прежде всего это касается единственного каменного строения бывшей церкви св.Елизаветы и Захария. Застеклена и обшита досками южная часть второго этажа, где оборудовано жилое помещение. Частично расчищено внутреннее пространство пола здания: пол левого клироса (здесь по преданию захоронены мощи основателя) и пол при входе в церковь, где выкопан ледник–яма. По словам бывшего арендатора данной территории Андрея Григорьевича Симонова, при строительстве ледника им обнаружены человеческие черепа и кости, сброшенные в беспорядке под фундамент церкви. Никаких сопровождающих вещей, кроме остатка кожаной тапочки, не было. Возможно, это остатки захоронений разрушенного при каких-то строительных работах в советское время кладбища, располагавшегося возле церкви св. Захария и Елизаветы. По рассказам очевидцев, при строительстве вблизи церкви стадиона, верхний почвенный слой с надмогильными плитами был снят экскаватором и, вероятно, сдвинут к окраине леса.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Н.В.Куспаком сделаны архитектурные замеры сохранившегося здания церкви и остатков фундаментов других построек. Согласно подробнейшей Росписи строениям монастыря 1798 г., восстановлен план усадьбы (основные работы по снятию плана усадьбы были осуществлены в 1997 г., о чем будет сказано ниже). Церковь св.Захария и Елизаветы, построенная по преданию на деньги, пожертвованные Елизаветой Петровной, судя по стилю, возводилась какой-то артелью деревенских мастеров. Это не «барокко», широко распространенный в то время, да и размеры неточны: левое плечо (стенка у апсиды) отличается от правого чуть ли ни на 20 см. Об этом же говорят некоторые элементы архитектуры: выступы в виде столбов–лопатки и бегунок по апсиде полоса из положенного углом кирпича. Купол церкви пробит и из него выходит труба.

На первом этаже на стенах алтаря и основного четверика видны варварски расчищенные фрески, которые, видимо, пытались снять. В настоящее время, находясь в незастекленном помещении, продуваемом всеми ветрами, они постепенно отсыревают, осыпаются и в конечном счете исчезают. Действие климатических условий самым неблагоприятным образом отразилось и на самом здании церкви, что особенно явно видно по южной стенке здания, обращенной к озеру. Штукатурка давно осыпалась, выветривается и крошится кирпич. Из-за отсутствия крыши может в любой момент обрушиться свод церкви.

За оградой монастыря вдоль берега в западном направлении находились различные хозяйственные постройки. Мельница, каменные жернова которой до сих пор лежат на берегу (рис.3), в 275 м западнее церкви, была конечным строением комплекса. Между нею и церковными зданиями размещались конюшенный и коровий дворы, баня, кузница и другие хозяйственные постройки.

Примерно в 1 км от монастыря в бухте Становищенского наволока располагалась монастырская пристань. Бревенчатые клети, забутованные валунами, до сих пор можно видеть под водой. Небольшие островки, составляющие наволок, соединялись между собой мостами. От монастыря в наволок вела тележная дорога. В Становищенском наволоке маяком, показывающим с озера вход в бухту, служила часовня св.Николая.

Исконные монастырские владения находились в Нятиной губе, куда из монастыря была проложена дорога, идущая далее на Сенную Губу. Своеобразие ей придает гать участок дороги (примерно в 1,5 км северо–восточнее монастыря) длиной около 500 м, проложенной по водяному болоту и забутованной камнем на ширину тележной дороги. По сведениям старожилов Сенной Губы, во времена монастыря в Нятиной губе находились скотные дворы (коровий, конюшенный). До и после войны, когда в зданиях монастыря располагался Дом инвалидов, в Нятиной губе был коровник и жила доярка. Вероятно, в то же время, здесь было устроено и кладбище для инвалидов.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

С востока Нятину губу прикрывает полуостров, один из мысов которого на современных картах называется Кавин Нос, а на довоенной карте (1937 г.) обозначен как мыс Старый монастырь. Согласно преданию из жития основателя Климецкого монастыря Ионы, здесь когда-то существовал небольшой монастырек, братия которого впоследствии перешла в Троицкий Климецкий монастырь. В описаниях XVIII–XIX вв. на месте старого монастыря упоминается часовня св.Николая.

Оконечность Кавина Носа представляет собой высокий скальный выступ с крутыми склонами. Если здесь и стояло какое-либо строение, то оно было наземным (без фундамента) и следы его не сохранились до сегодняшнего времени. Сам полуостров порос густым и темным, еловым, лесом.

В полевом сезоне 1996 г. разбит раскоп I (20 м²) в 62,5 м в направлении северо–запад от южного угла придела церкви св.Захария и Елизаветы, где на поверхности отмечались местонахождения кусочков слюды и фрагмента керамики, и в 22 м западнее фундамента Троицкой церкви, на высоте более 4,5 м над урезом воды Онежского озера. Ориентирован по линии север–юг (см. рис.3; незаштрихованная часть раскопа). На поверхности раскопа сохранились оставшиеся после вспашки борозды, идущие в направлении юго–запад северо–восток и поросшие высокой травой.

Встреченное в раскопе деревянное сооружение–настил, несомненно, связано с одним из пожаров на территории монастыря и, видимо, с Троицкой церковью. Со времени возникновения монастыря пожары отмечаются в 1614 г.: сгорела Никольская церковь и жилые постройки; и в промежутке между 1618–1620 гг.: пострадали ограда, жилые постройки, и, видимо, вновь отстроенная к 1620 г. Троицкая церковь. Третий самый разрушительный пожар произошел в 1709 г., когда от удара молнии сгорели все три деревянные церкви монастыря и окружающие их постройки. Таким образом, можно предположить, что выявленные в раскопе сгоревшие остатки деревянного сооружения могут быть связаны с пожаром, происшедшим до 1620 г. или пожаром 1709 г.

Скудный археологический материал не позволяет точно датировать комплекс. Найдены 23 фрагмента гончарной керамики от восьми сосудов. В целом керамический материал, добытый при раскопках Климецкого монастыря, по аналогии с материалами селищ, исследованных А.М.Спиридоновым в районе сел.Толвуи, датируется ХVII–ХVIII вв.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В полевом сезоне 1997 г. было продолжено археологическое обследование на усадьбе Климецкого монастыря. В нашу задачу входило по возможности полное археологическое обследование территории для определения границ распространения культурного слоя и участков его наилучшей сохранности, выявление и привязка на местности остатков фундаментов зданий монастырского комплекса и их атрибуция на основе историко–архитектурных сведений, составление плана местности.

Возникновение монастыря традиционно относят к началу XVI в. Е.В.Барсов, основываясь на обнаруженном им в архиве Климецкого монастыря сказании о житии Ионы Климецкого, называет более точную дату – 1520 г. [17] . Вслед за ним данная датировка принимается и в более поздних трудах. В литературе конца XVIII – начала XIX в. годом основания монастыря называют 1490 г. и 1532 г. [18] . В единственно известном нам позднем списке жития Ионы Климецкого, хранящимся в собрании Е.В.Барсова Отдела рукописей ГИМ, упоминается 1534 г. год кончины основателя монастыря. Каких-либо прямых или косвенных указаний на время возникновения монастыря в рукописи не содержится. Нет сведений и в более позднем актовом материале архива монастыря, хранящегося в ЛОИИ и частично в собрании Е.В. Барсова. Однако известно, что в писцовой книге 1563–1566 гг. монастырь упомянут в разделе «прибыло». Ни в книге 1496 г., ни в более позднем «приправочном письме» И.Берсень–Беклемишева (казнен в 1525 г.) монастырь не упоминается. О нем заговорили в связи с пожалованием монастырю царем Иваном Васильевичем в 1547 г. окрестных земель. Следовательно, его возникновение, в соответствии с письменными источниками, точнее было бы датировать первой половиной XVI в.

Территория монастыря (около 53 тыс. м²) делится как бы на две части: восточную с церквами, кельями и кладбищем (около 22 тыс. м²) и западную (около 31 тыс. м²), за оградой обители располагалась хозяйственные постройки, гостиница, а в более позднее время (ХХ в.) поселение Клименицы.

Климецкий монастырь, как и большинство монастырей Карелии, долгое время имел деревянную застройку. Первое каменное сооружение церковь Захария и Елизаветы построено лишь в 1757 г. (см. рис. 3, 8).

Условно в строительной истории монастыря можно выделить четыре периода, границы которых определяются большими пожарами 1614, 1709 и 1906 гг.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Первый период охватывает время от основания монастыря, возведения первых церквей и хозяйственных построек до разорения во время набега в 1614 г. В это время функционировали Троицкая и Никольская церкви, около 30 жилых построек. Усадьба монастыря была обнесена деревянной оградой, за которой располагалась гостиница.

Второй период связан с восстановлением монастыря. Масштабы разрушения отчетливо видны по Писцовой книге 1616–1619 гг. и Дозорной книге Дмитрия Лыкова и Якова Гневашева 1620 г. Писцы отмечают постепенное возрождение монастыря: отстроены шатровая Троицкая церковь с трапезной и келарской, новые братские кельи и хозяйственные постройки, но сожженная Никольская церковь (возведена к 1628–1629 гг.) и ограда оставались в руинах. К сожалению, изображения Климецкого монастыря данного периода нам не известны. Возможно, что первоначально усадьба монастыря занимала весьма незначительную территорию вокруг Троицкой и Никольской церквей. Второй строительный период закончился в 1709 г., когда в августе от удара молнии сгорели практически все строения и в первую очередь шатровая Троицкая и Никольская (Е.В.Барсов указывает на три церкви Троицкую, Никольскую и Сретения Господня, но возможно, что их было две, поскольку в более поздних документах упоминается церковь Сретения Господня с приделом Святителя Николая).

О застройке третьего строительного периода 1709–1906 гг. известно из архивных источников XVIII первой половины XIX в. Новые веяния в архитектуре коснулись и далекой провинции. Так, разрешение на постройку и освещение Троицкой церкви, возведенной к 1712 г., было дано митрополитом Иовом при условии, «чтобы верх был не шатровый», а «алтарь круглый тройной» [19] . Ее построили девятиглавой как аналог Вытегорской церкви и прототип, как полагают некоторые исследователи, Преображенской Кижской. По некоторым свидетельствам лес на постройку церкви был взят с противоположного Шокшинского берега Онежского озера [20] , поскольку островной лес, как показали современные дендрологические исследования, для этих целей не годился.

Изображения ее сохранились на многочисленных литографиях второй половины XIX в. (рис.4), а также на фотографическом снимке начала XX в. На них же присутствует и Никольская с одной главкой церковь, построенная в 1719 г. Как отмечает финляндский архитектор Л.Петтерссон, по своему облику она напоминает Варваринскую Яндомозерскую церковь [21] . В 1877 г. вначале под Никольскую, а затем и Троицкую церкви заложили каменный фундамент «с известкою». Но после пожара 1906 г. ни та, ни другая не упоминаются. Согласно документам Генерального межевания 1785 г. монастырь и кладбище занимали около 3,3 тыс. м², поселение около 3,5 тыс. м², т.е. общая площадь монастырского комплекса была чуть менее 7 тыс. м².

До конца XVIII в. на территории монастыря была построена (1757 г.) лишь одна каменная церковь Захария и Елизаветы. Судя по стилю, она возводилась какой-то артелью деревенских мастеров, о чем говорят некоторые элементы архитектуры. Все это связано с весьма скудным, финансовым положением монастыря. В 20-е гг. XVIII в. он приписывается к Палеостровскому монастырю, к середине 40-х гг. в нем прекращаются службы и, наконец, после упразднения передается сенногубскому приходу.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Возрождение монастыря в 30–40 гг. XIX в. и интенсивное строительство на усадьбе связано с его припиской к Архиерейскому Дому. С 1834 по 1844 гг. вокруг церквей (Троицкой, Никольской и церкви Захария и Елизаветы) сооружается около шести жилых и хозяйственных построек; за пределами монастыря появляются конюшня, баня, рига; по северной границе монастырской усадьбы строятся флигель и амбар. Формируется вид с юга, со стороны Онежского озера, где возводятся Архиерейский корпус и каменная ограда. Общий вид монастыря довершает надвратная каменная колокольня (1853 г.). Восстанавливается и вновь освящается (1840 г.) каменная церковь Захария и Елизаветы. В 1857 г. расписываются ее стены и своды. Но уже к концу столетия, как свидетельствует опись монастыря, она в некоторых местах отсырела. Посетив в 1906 г. Климецкий монастырь, за несколько месяцев до его преобразования в женский, М.Пришвин отмечает, что «стенная живопись изображает между прочим чертей в аду; сам Иона, сложив руки, молится под водой» (Пришвин М., 1956, с.23). Но эти сюжеты, к сожалению, до наших дней не сохранились. Остатки стенной росписи наблюдаются лишь в алтарной части.

Статус самостоятельного монастырь обрел в 1860 г.

По описи 1898 г. комплекс монастыря включал более 10 строений: три церкви, Архиерейский корпус, колокольню и достроенную в 1780 г. в юго–восточном углу ограды башню–келью (по южной границе); двухэтажный братский корпус на каменном фундаменте (1879–1880 гг.) (по восточной); кроме выше упомянутых флигеля и амбара, еще один флигель и погреб (по северной границе). За пределами монастыря возводятся скотный двор, амбар и другие хозяйственные постройки. Площадь монастырской усадьбы, рассчитанная по данным страховой описи, после значительных перестроек XIX в. составляла около 9,5 тыс. м², что почти в три раза больше усадьбы монастыря в конце XVIII в. В 1899 г. у самой окраины леса, за пределами северной границы монастыря, сформировавшейся к 40-м гг. XIX в., строится четвертая деревянная церковь пр.Ионы на каменном фундаменте. Благодаря своему отдалению она не пострадала от пожара 1906 г., уничтожившего деревянные Троицкую и Никольскую церкви.

В четвертый строительный период, первые два десятилетия XX в., часть монастырских строений была восстановлена, некоторые перестроены, появились новые. Согласно страховой описи 1913 г., на монастырской территории располагалось около 27 строений, из них менее половины на территории усадьбы. От старой застройки сохранились церковь Захария и Елизаветы, колокольня, церковь Ионы, башня–келья в юго–восточном углу ограды, четырехугольная часовня на берегу; вновь отстроены или перестроены двухэтажный братский корпус на каменном фундаменте, двухэтажный малый деревянный братский корпус, деревянная одноэтажная трапезная, одноэтажный домик–келья, погреб–яма на кирпичном фундаменте, ледник. Также упоминаются располагавшиеся, вероятно, за оградой монастыря, двухэтажная гостиница, пекарня, конюшня, хлева, скотный двор, кузница, мельница, риги, бани, дома причта и служителей.

На аэрофотосъемке монастыря 1961 г. (тогда в нем располагался пионерский лагерь) зафиксировано около 11 зданий.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

По свидетельствам очевидца, три года подряд проводившего лето в пионерском лагере, на самом берегу в здании колокольни размещалась игротека, в Елизаветинской церкви комнаты преподавательского состава, в нижних этажах камеры хранения, велосипедная и т.д. За церковью располагалось футбольное поле. Справа от него на старом фундаменте Троицкой церкви находилось здание больницы, напротив, также на старом фундаменте братского корпуса спальный корпус, за ним здание клуба. К северу от них располагались еще два длинных спальных корпуса и дом. Самым северным строением была деревянная столовая с арочными окнами (бывшая церковь Ионы), расширенная за счет пристроек с северной и восточной сторон. За оградой лагеря находились метеостанция, зоостанция, хлева и жилые дома.

Археологическому обследованию 1997 г. предшествовала большая подготовительная работа. Была скошена высокая, выше человеческого роста, трава на основной монастырской территории (около 20 тыс.м²). В результате нам удалось обнаружить и нанести на план сохранившееся здание церкви и семь фундаментов монастырских строений (см. рис. 3).

Церковь Захария и Елизаветы (размером 19,6×9,6 м) находится в 27 м от уреза воды на высоте около 3 м. Она имеет незначительное отклонение к северу на 15, что явно выделяет ее на общем плане среди других фундаментов строений. Напомним, что это первое каменное здание монастыря было построено в 1757 г.

В 26 м северо–западнее угла церкви Захария и Елизаветы у самого обрыва берега находятся остатки фундамента восьмиугольной надвратной колокольни (длина обнаженной части 2 м. Ширина не определена из-за развала кирпичей), построенной в 1853 г. Она ориентирована по береговой линии (рис. 3, 4). В 18 м к северо–западу от нее и в 10 м к юго–востоку прослеживаются отдельные камни фундамента каменной ограды.

В 5 м к северо–западу от фундамента колокольни вдоль ограды наблюдаются остатки хозяйственных сооружений в виде двух больших ям глубиной до 2 м. Первая от колокольни размером 8,8×5,2 м ориентирована по линии юго–юго–запад северо–северо–восток. Основная часть сооружения имела подчетырехугольную форму, с северной стороны к ней примыкал узкий вход. Вторая впадина (8×5,2 м) ориентирована в направлении северо–запад юго–восток. Возможно, это остатки построек начала XIX в.: деревянного ледника и погреба–ямы на кирпичном фундаменте, упоминаемых страховой описью 1913 г. Некоторое несовпадение размеров, вероятно, может быть связано с перестройками советского периода и аморфностью очертаний в настоящее время.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

На берегу в 76 м к юго–востоку от колокольни обнаружены остатки каменной кладки со связующим раствором (рис. 3, 10; 4). На видах монастыря второй половины XIX в. здесь находилась небольшая четырехугольная часовня.

В 45,6 м северо–восточнее церкви Захария и Елизаветы, у самой границы леса обнаружены нижние венцы бревенчатой постройки размерами 8,8×6 м (рис. 3, 2). К какому периоду строительства оно относится и каково его назначение неизвестно. На аэрофотосъемке 1961 г. на фоне леса отмечается еще несколько строений, остатков которых мы не нашли.

В 30,4 м от северо–западного угла церкви Захария и Елизаветы зафиксирован фундамент (14×8,8 м), ориентированный в направлении север–юг. Максимальная высота каменной кладки (0,93 м) отмечена на южной стенке фундамента и сходит на нет по направлению к северной, нивелируя поверхность. Ориентировка фундамента указывает на его «жилой» характер, а не на культовый. Манера кладки, в которой он выполнен, аналогична зафиксированным фундаментам братского корпуса и двум сооружениям на второй поляне. Это позволяет отнести их строительство примерно к одному времени к началу XIX в.

В процессе исследования удалось выяснить, что в основе этого фундамента находится часть фундамента Троицкой церкви. Точные размеры церкви неизвестны. Насколько можно судить по остаткам кладки ее длина без алтарной части составляла около 20,8 м, ширина соответствовала длине более позднего фундамента 14 м. К востоку от него на месте алтарной части наблюдается яма (11,2×10 м). Каково было назначение сооружения, возведенного на месте Троицкой церкви, неизвестно. По свидетельствам очевидцев, в наше время на данном фундаменте располагалось здание больницы.

По мнению финляндского архитектора Л.Петтерссона, она была разобрана в 2030-х гг. XX в. Мы не исключаем вероятности ее гибели в пожаре 1906 г., поскольку в описаниях монастыря 1910 г. о ней не упоминается. Возможно, здание несколько раз перестраивалось, поскольку зафиксирован каменный фундамент, частично наращенный по периметру более раннего. Остатки последнего можно проследить в западном направлении. Кладка выполнена из небольших камней и скреплена известковым раствором (рис. 3, 1). Характер кладки напоминает обнаруженный фундамент Никольской церкви и может быть отнесен, согласно письменным известиям, к концу 70-х гг. XIX в.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В 40 м северо–западнее фундамента Троицкой церкви находится фундамент братского корпуса (14×25 м) (рис. 3, 5). Его строительство относится к 1879–1880 гг. Это было двухэтажное здание на каменном фундаменте с известью. В описи 1913 г. также упоминается двухэтажный братский корпус, но построенный в 1900 г. Возможно, на месте старого здания было возведено новое с соблюдением тех же параметров.

К северо–западу от Братского корпуса на второй поляне зафиксированы еще два аналогичных ему фундамента (рис. 3, 6, 7). Первый (13,6×12 м) находится в 55,2 м от юго–западного угла Братского корпуса, в 19 м юго–восточнее второй фундамент (10,8×13,2 м). К нему с северной стороны примыкает вымостка из мелких камней с углублением (колодцем?) посредине. К каким из монастырских строений относились последние, нам неизвестно. Во времена пионерского лагеря здесь располагались спальные корпуса.

Самое северное строение монастыря деревянная церковь Ионы, построенная в 1899 г. Она находится примерно в 126 м к северу от сохранившейся каменной церкви, у кромки леса. В настоящее время удалось зафиксировать лишь линию кладки фундамента высотой в 12 камня (до 0,4 м) и нижний венец бревен (рис. 3, 3). Размеры церкви (26×6,8 м) соответствуют описаниям начала XIX в. Во времена существования пионерского лагеря к данному зданию сделаны пристройки, проведен водопровод, поставлены печи. Ее развалины сохранялись до 1992 г., но впоследствии были разобраны местными жителями.

По результатам работ 1997 г. наиболее перспективным участком для археологических исследований была признана западная часть территории монастыря, несшая «жилую нагрузку», в отличие от восточной, где располагалось кладбище. При археологическом обследовании восточной части усадьбы особое внимание уделено поиску одной из ранних церквей монастыря Никольской. Во второй половине XVIII в. под нее подвели каменный фундамент. Но несмотря на сохранившиеся фотографии и виды монастыря, точной привязки на местности до последнего времени не было. Еще в 1994 г. примерно в 10 м к северу от церкви Захария и Елизаветы, как уже говорилось, собраны археологические предметы. В 1996 г. ее контуры лишь примерно удалось наметить по вывороченным камням, встреченным между борозд в высокой траве. В результате работ 1997 г. эти контуры уточнены.

Сразу же под дерном на площади около 23,547 м² выявлены юго–восточный угол фундамента, участок южной стенки, его средняя линия до северной стены (рис. 3, 9). Фундамент церкви с небольшими отклонениями ориентирован в направлении север–юг, запад–восток. Ширина кладки 0,80–0,85 м. Она представляла собой сложенные в один ряд камни, связанные раствором. По обеим сторонам линии фундамента укладывались камни прямым краем по внешней поверхности, образуя прямую линию, внутри кладка забутовывалась мелкими камнями, поверхность покрывалась известковым раствором. В некоторых местах кладка повреждена вспашкой: юго–восточный угол фундамента Никольской церкви в худшем, чем средняя стенка, состоянии. Границы его несколько размыты, их определяет только известковый раствор, краевые камни, ограничивающие линию фундамента, вывернуты при распашке. Основание фундамента лежит на материке (светло–желтый песок), его высота не более 0,26 м. Кладка залегает в слое пожарища, темно–коричневой супеси с примесью темно–желтого песка, угольной массы, осколками кирпичей, древесной трухи и другого строительного мусора. Встречены большое количество кованых гвоздей, как строительных, так и очень мелких мебельных, подкова, фрагменты медных сосудов, осколки стеклянной чашки с изображением ангелов и фрагмент черноглиняной керамики.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Полученная информация во многом отличается от той, которую можно представить на основе историко–архитектурных и архивных материалов. Ширина церкви, судя по средней линии фундамента, 8,9 м, что не соответствует сведениям страховой описи, согласно которой размеры церкви 12,6×8,4 м (6×4 сажени). Не совпадают и расстояния между церквами Захария и Елизаветы и Никольской. По нашим измерениям расстояние между ними около 23 м в направлении северо–северо–восток или 18 м напрямую (север–юг), по документам около 10 сажень.

Западная часть территории монастырcкого комплекса, как выяснилось, была не только распахана, но и покрыта многочисленными ямами, видимо, недавнего происхождения. Для определения распространения культурного слоя по восточной границе монастыря, где предположительно должна была проходить стена ограды и постройки, примыкающие к ней, на ровной нераспаханной площадке был заложен шурф №1 (1×1 м) примерно в 45 м к северо–востоку от северо–восточного угла церкви Захария и Елизаветы и в 11 м северо–западнее остатков бревенчатой постройки на восточной границе территории монастыря. Ориентирован север–юг. Шурф №2 (1×1м) находился у северной оконечности поля на ровной площадке, имеющей незначительный наклон к югу, ориентирован север–юг, примерно в 81 м к северу от церкви Захария и Елизаветы на оконечности поляны, отгороженной от остальной территории линией деревьев (рис. 3).

Шурф №3 (2×2 м) вскрыт на окраине распаханной территории в 41 м северо–восточнее репера (юго–западный угол раскопа 1996 г.) и в 30 м юго–западнее шурфа №2. Им была задета яма с большим количеством находок и глубоким культурным слоем. Поэтому шурф размером 1×1 м увеличен до квадрата 2×2 м (рис.3).

Шурф №5 (1×1 м) располагался в 26 м к северо–востоку от репера и в 11 м севернее остатков фундамента Троицкой церкви на площадке, не затронутой вспашкой, имеющей небольшой наклон к югу (рис.3).

Шурф №6 (1×1м) разбит на ровной песчаной площадке в 10 м от уреза воды перед линией ограды и в 29 м юго–западнее репера (рис.3).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Для выяснения характера деревянного сооружения, встреченного в раскопе в прошлом сезоне, прирезаны еще два квадрата. Однако остатков деревянного настила проследить не удалось (рис.3).

Итак, полевые работы показали, что вспашке подверглась центральная усадьба, на которой располагались основные монастырские сооружения. Территория с хозяйственными постройками, как и сенокосные и земледельческие угодья монастыря, не распахивались.

Монастырь и сельское население острова. По писцовой книге 1563–1566 гг. Климецкому монастырю принадлежали земли на пять верст вокруг с угодьями в Нятиной губе и мельницей в Усть–Яндоме. Кроме того, по закладным и купчим грамотам он владел пашенными участками в двух деревнях Кижского погоста и соляным амбаром в Повенце. Границы пожалованных монастырю в 1547 г. земель и угодий не были оговорены, что приводило к разногласиям и ожесточенным спорам с крестьянами и многочисленным размежеваниям. Поскольку деревни уже давно расположились на самых удобных для занятия земледелием и скотоводством участках, монастырю досталась южная оконечность острова примерно в 10 км от основного куста поселений в Сенной губе. Монастырь в отведенных ему границах поднял целину лишь в Нятиной губе. Остальная территория, вероятно, была мало пригодной для земледелия и требовала больших затрат для разработки. Тем привлекательнее были окультуренные крестьянские земли.

По словам Е.В.Барсова, «пользуясь разными случаями, климецкие монахи приобретали у правительства формальные права на разные земли и угодья; но соседи их, сенногубские земские люди, не признавали за ними этих прав: они считали себя собственниками этих угодий и упорно отстаивали перед правительством свои исстаринные владения» [22] . В первые же десятилетия своего существования монастырские власти обращались с просьбами о пожаловании им земель, акцентируя внимание на своей бедности и лукавя: живут, дескать, «они на пустом острову, к острову их прилегли мхи и болота, дикий черный лес и необрочные воды». Иван Грозный предоставил монастырю самоуправление, отдал им “на вечныя времена чернаго лесу от монастыря на пять верст, да вод для рыбной ловли от монастыря на пять верст во все стороны”. Частные вкладчики богослужебные книги и прочее церковное имущество [23] . Монастырь ежегодно платил Новгородской Софии церковную постоянно увеличившуюся дань. В 1547 г. в челобитной царю крестьяне объясняли Грозному, что монахи хитрили, говоря о пустынности и незаселенности острова, в то время как вблизи обители располагалась деревня Конда и рыболовецкие станы.

После запустения земель у монастыря возникли «благоприятные» возможности для захвата крестьянских земель и для многолетней тяжбы крестьян и монастыря. В 1583 г. воспользовавшись запустением крестьянских земель монастырь просит у правительства и получает окраинные пустоши сенногубских крестьян Роксу и Осиповщину. С этого времени начинаются бесконечные тяжбы между крестьянами и монастырем. Благодаря многократным размежеваниям (в 1594 г. межевщиком Богданом Помещиковым был даже составлен «чертеж» спорным землям) мы имеем подробные описания границ и угодий этих двух деревень.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Позднее, оправившись от военного лихолетья, крестьяне откажутся соблюдать условия межевания 1585 г., объясняя причину своего несогласия так: «кижане в ту пору бегали от немецкой войны и стоять за ту землю было некому» [24] . По «дозорной грамоте» 1593 г. вотчина Климецкого монастыря в Нятиной губе Никольского погоста не обрабатывалась, коровник был пуст, мельница бездействовала. Старцам позволялось двумя неводами ловить рыбу, «чим им в монастыри питатися» [25] . Но монастырь не отказался от захвата близлежащих крестьянских земель. Сохранилась грамота 1599 г. по делу крестьян Кижского погоста о владении землями деревень Роксы и Осиповщины, переданных Климецкому монастырю. Для обмежевания выпрошенных монастырем у правительства крестьянских земель и якобы незаселенных был послан межевщик «сын боярской Дмитрей Кашкин». Монастырские власти сумели с ним договориться и в результате монастырь увеличил свои владения. Крестьяне в челобитной писали, что установленная межа была уничтожена монастырскими слугами и для увеличения владений перенесена в другое место. В свою очередь монастырь жаловался, что те черные лешие пашни, что им выделил соответственно государевой грамоте Дмитрий Кашкин, крестьяне не разрешили пахать [26] .

Эта борьба продолжалась и в московских канцеляриях. В 1664–1672 гг. тяжбами с сенногубскими крестьянами занимался строитель монастыря Иоасаф, длительное время проживавший в Москве. Документы, которыми он оперировал, у исследователей вызывают большие сомнения: одни из них дефектные, другие заверены подписью самого Иоасафа, а грамота 1602 г., по которой спорное дело решалось в пользу монастыря, вообще подозрительна. Правительственные решения принимались в пользу то одной, то другой стороны.

Не оставались в стороне и крестьяне. Они жаловались, что «старцы на крестьянской земле секут лес и на их же крестьянские подскотины выпускают из дворцов стоялых жеребцов, коров и волов больше 300 без пастухов». Отмечены и случаи рукоприкладства. Крестьяне избивали монахов, бранили их «неподобною бранью», резали скот, срубали лес. В 1677 г. присланных для отвода монастырской земли «били до умертвия» и швыряли камни в окна. В XVIII в. монастырские власти жаловались на сенногубских крестьян, занявших их земли. С другой стороны, в XVII в. сенногубскими и кижскими крестьянами было сделано 435 вкладов в монастырь [27] .

Несмотря на пожалованные земли, угодья и льготы монастырь в XVII в. был довольно скромным, а братия немногочисленной. В 1629 г. игумен Климецкого монастыря обратился к новгородскому владыке о невзимании церковной десятины в текущем году. Просьбу «ради монастырской скудости» удовлетворили, но зато в следующие два года дани значительно возросли. В 1635 г. монастырь вновь обратился с аналогичной просьбой «Государь, смилуйся!» Монастырь был освобожден от церковных податей на три года, но затем дани существенно увеличились: «не по силе от прежняго».

В XVIII в. вплоть до упразднения (1768 г.) хозяйство монастыря, особенно рыболовство, успешно развивалось. Например, на Вятскую ярмарку на четырех лошадях было отправлено 150 пудов свежих и соленых лососей, 230 пудов «палей мелкой руки и 5 пудов ряпушиной икры». Из ведомости 1722 г. известно, что «на монастырских землях, частью коих завладели сенногубские крестьяне, сеется ржи 14 четвертей с осминою в тамошнюю меру, овса 30 четвертей, 2 осмины. Выростает, если Бог дает, ржи 50 четвертей, осмины, овса 80 четвертей 3 осмины. Сена накашивается до 100 возов». Кроме того, доход давали мельницы. Из скота упомянуты 22 тяглых коня, 30 голов молодняка, 40 коров и 20 телят. «Рыбных ловель две: одна в Онеге, в 5 верстах, где ловятся лососи в осеннюю пору редкими сетями и неводами, а другая в Онежской Губе Череги, в 40 верстах от монастыря, где ловится ряпушка частыми сетьми». Церковная дань, которую платил монастырь, равнялась 3 руб. 5 алт. и 2 деньгам. Сверх этого, он вносил некоторую сумму на покупку писчей бумаги, свечей и т.д. в Олонецкое Духовное Правление [28] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Проведенное по заданию музея–заповедника «Кижи» работы со всей очевидностью показали необходимость закрепления за территорией монастыря статуса историко–культурного памятника, передачи его в введение организаций, способных вести восстановительные и реставрационные работы, в частности, по сохранению оставшейся церкви и варварски расчищаемых любителями фресок XIX в. Выявленные по архивным источникам описания монастыря и его литографии, а также составленный нами план фундаментов монастырских строений может оказать этому существенную помощь. Наши предложения сводятся к следующему:

1. Включить в границы особо охраняемой исторической территории Кижской волости усадьбу Климецкого монастыря и прилегающие к ней объекты: Становищенский Наволок, побережье Нятиной губы, возможно, Кавин нос (мыс Старый монастырь). Следует подумать и о Конде. Одна из редких каменных церквей может исчезнуть в самое ближайшее время. В Конде вполне мог бы разместиться туристический центр, поскольку еще можно восстановить дорогу на Сенную Губу. Охота, рыбалка, лес и памятники истории располагают к этому.
2. Восстановление и последующая демонстрация церкви св.Захария и Елизаветы с остатками фресок, фундамента Троицкой церкви, колокольни с оградой. Наличие мельничных жерновов и некоторых других предметов позволит показать хозяйственную жизнь монастыря.
3. Восстановление часовни св. Николая Угодника на Становищенском Наволоке. В демонстрационный комплекс следует включить Крестовую луду (на наших глазах крест был восстановлен фермером на старом месте).
4. Для туристов можно было бы организовать пешие походы на дорогу–гать между монастырем и Нятиной губой.

• [1] Кижский вестник №2. Петрозаводск, 1993. С. 54–57, 68, 87–96.
• [2] Витов М.В.,Власова И.В. География сельского расселения Западного Поморья в 16–17 веках. М., 1974. Таблица 1,3.
• [3] Герд А.С. К истории образования говоров Заонежья // Северо–русские говоры. Вып.2. Л., 1979. С.206–212.
• [4] Доля Т.Г.,Теплов Е.Ф. Словообразование в топонимике Заонежья Карельской АССР // Лингвистический сб.4: Уч. Записки Петрозаводского университета. Т.14. Вып.7. 1967. С.76.
• [5] Керт Г.М. Некоторые саамские топонимические названия на территории Карельской АССР // Вопросы языкознания. 1960. №2. С.86–92; Он же, Самский язык. Л., 1971. С.9–11; Лескинен В. О некоторых саамских гидронимах Карелии // Прибалтийско–финское языкознание: Вопросы фонетики, грамматики и лексикологии. Л., 1967. С.79–88.
• [6] Мамонтова Н.Н. К вопросу о вепсском субстрате в топонимии Заонежья Проблемы русско–финноугорского двуязычия и межъязыковых контактов. Йошкар–Ола,1987. С.20.
• [7] Агапитов В.А.,Логинов К.К. Из исторического прошлого Заонежья // Кижский вестник №2. Петрозаводск, 1994. С.111.
• [8] Бубрих Д.В. Происхождение карельского народа. Петрозаводск,1947. С.27; Он же, Русское государство и сформирование карельского народа. Л., 1971. С.12.
• [9] Муллонен И.И. Об одной древнерусской ойконимной модели в Присвирье и Обонежье // Язык: история и современность. СПб., 1996. С.114–115.
• [10] Агапитов В.А. Прибалтийско–финская земледельческая колония в южном Заонежье // Кижский вестник №4. Петрозаводск, 1994. С.24–29.
• [11] Брюсов А.Я. История древней Карелии // Труды ГИМ. Вып.2. М., 1940. С. 223, 236.
• [12] Панкрушев Г.А. Отчет о работе археологической экспедиции в 1955 г. / Архив КарНЦ РАН, ф.1, оп,29, №467, л.12.
• [13] Лобанова Н.В. Отчет о полевых работах Пудожского археологического отряда в Пудожском и Медвежьегорском (Заонежский п-в) районах Карелии в 1991 г. / Там же, ф.1, оп.6, №244.
• [14] Спиридонов А.М. Отчет о раскопках селищ Царевка 2, 3, Толвуйская Губа 1, Палеостровского монастыря и о разведочных работах в окрестностях о.Кижи / Там же, ф.1, оп.6, №193. л.34.
• [15] Барсов Е.В. Олонецкий монастырь Клименцы с приписными к нему пустынями, царскими и иераршими грамотами. М., 1871. С.2–3.
• [16] Дмитриева Т.П.,Манюхин И.С. Отчет о работе Прионежского археологического отряда в 1994 г. / Архив КарНЦ РАН.
• [17] Барсов Е.В. Указ.соч., с.4.
• [18] Амвросий (Орнанский). История Российской Иерархии. Т.4. М., 1812. С.531.
• [19] Барсов Е.В. Указ.соч., с.70.
• [20] Архиепископ Игнатий. Сказание о Климецком монастыре. О пришествиях Петра 1. 1846. С.16.
• [21] Pettersson L. Aanisniemen kirkollinen puuarkkitehtuuri // SMYA. 1950. Helsinki,1950, s.45–49.
• [22] Барсов Е.В. Указ.соч., с.7.
• [23] Там же. с.8.
• [24] Мюллер Р.Б. Очерки по истории Карелии 16–17 вв. Петрозаводск, 1947. С.83.
• [25] Материалы по истории Карелии 12–16 вв. Петрозаводск, 1941. С.340–341.
• [26] Там же, с.369.
• [27] Барсов Е.В. Указ соч., с.16–17.
• [28] Там же, с.63