Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

В системе персонажей заонежской свадьбы выделяется группа ритуальных специалистов, состоящая из колдуна, подголосницы и дружки. Колдун осуществлял «отпуск» свадьбы — действие, которое должно было обеспечить защиту всех ее участников и, в первую очередь, жениха и невесты от «порчи» [1] . Подголосница руководила всем порядком свадьбы, исполняла причитания и являлась наставницей невесты [2] . Функции заонежского дружки пока что специально не рассматривались. В ряде работ главным образом исследовался жанр приговоров дружки в общерусской традиции [3] , хотя многие авторы писали в связи с этим и о функциях этого персонажа. Роли дружки в северно-русской свадьбе посвящена статья А.В.Гура [4] . В работе З.И.Власовой затронуты вопросы, относящиеся к обрядовым функциям дружки и происхождению некоторых форм свадебного фольклора, связанных со скоморошеством [5] .

В Заонежье имеются свои особенности, которые характеризуют дружку и в плане его роли в обряде свадьбы в целом, и в деталях, касающихся костюма, атрибутов, словесных текстов и т.д. Если в некоторых районах Русского Севера роль дружки (или нескольких дружек) состояла главным образом в выполнении различных поручений, о чем свидетельствует и поговорка «дружка — верный служка», то в Заонежье этот персонаж имел гораздо более высокий статус. Он являлся не меньшим, чем подголосница знатоком свадебного порядка. Подголосница «правила» той частью свадьбы когда исполнялись причитания, а после нее ведущую роль брал на себя дружка. Он был одним из старших чинов, которым подчинялись все участники свадьбы. В Заонежье высоко ценилось мастерство поэтических импровизаций дружек, которое превращало свадьбу в настоящее представление, собиравшее огромные толпы зрителей. Хорошего дружку часто приглашали на свадьбы. Например, в Шуньге знаменитым дружкой был Михаил Федоров, в Великой Губе Авдышев, в Ламбасручье Трусов, в Фоймогубе Степан Баранов, в Толвуе славился Калугин, в окрестностях Кижей — Михаил Иванович Июдин и Михаил Кирикович Рябинин. Последний вспоминал, что он иногда получал по несколько приглашений одновременно, настолько популярен был его «разговор в рифму», то есть, приговоры дружки, к которым он сделал собственные добавления [6] . Как говорили в Заонежье, надо, чтобы у дружки «щека брела», то есть, чтобы он хорошо умел «работать языком» [7] . Наряду с мастерами слова роль дружки могли выполняли также кто-нибудь из родственников жениха, например, брат или старший зять. Любой исполнитель этой роли должен был не только знать порядок свадьбы, приговоры дружки, но и проявлять умение и находчивость в любых ситуациях. Если дружку ставили в тупик вопросами, и он не знал, что нужно ответить, то его высмеивали, предлагая на словах, а иногда и на самом деле пойти «навоз метать, а не девку искать» [8] .

В Заонежье, так же как и в некоторых других северо-западных районах (Кондопожском, Пудожском, Прионежском районах Карелии, Устюженском Новгородской обл.) наряду с термином «дружка» употреблялся термин «вершник» [9] . Причем, В.Д.Лысанов утверждает, что «вершники» — это более ранний термин для Заонежья, а дружками их стали называть только в последние годы (речь идет о начале ХХ века) [10] . Уже в середине XIX в. здесь получил распространение заимствованный термин «шафер», которым также обозначали вершника. П.Н.Рыбников упоминает, что со стороны жениха помимо других лиц в свадьбе участвуют «вершники или дружки — шафера из вежливых людей» [11] . Е.В.Барсов в числе участников заонежской свадьбы называет «вершников или шаферов» [12] . П.Певин называет все три термина: «… Впереди едут дружки или шафера верхом, почему еще они и называются вершниками, передоезжими» [13] .

Вершников обычно было несколько, самый большой состав назван у О.Х.Агреневой-Славянской: «… Их до полудюжины бывает» [14] . Среди них назначался старший или первый вершник, которому подчинялись остальные. Он начинал все действия первым, вел переговоры с представителями невестиной стороны. В то же время, старшим среди вершников мог быть тысяцкий.

Заонежские дружки всегда следовали впереди свадебного поезда верхом. Они скакали стремительно, галопом, быстро и легко должны были вскакивать на коня, демонстрируя удаль и мастерство верховой езды, как бы показывая этим доблесть дружины «молодого князя». В.Д.Лысанов приводит описание внешнего вида вершников: «… Они одеты поверх поддевки в незапоясанные армяки, на кисть правой руки одета плетка; верховые лошади их оседланы, под одним стременем колокольчик» [15] . Через правое плечо вершника повязывалось вышитое длинное полотенце, которое закреплялось сбоку мягким узлом. Через левое плечо повязывалось или еще одно полотенце, или отрез ткани на рубаху, как правило, красного цвета. На руку выше локтя повязывалась лента и делался бант, иногда бант прикалывался на полотенце у плеча. Эти банты вершника-дружки в Заонежье называли «георгиевскими крестами». Полотенца и отрезы ткани он получал от невесты в подарок, поэтому о количестве дружек и подарков для них родители жениха и невесты договаривались между собой заранее, еще до свадьбы. В других районах Русского Севера из этих предметов чаще всего встречаются полотенца, отрезы ткани, банты и колокольчик: в Поморье — два белых полотенца, перевязанные накрест через грудь, к пиджакам прикрепляются разноцветные банты [16] , изредка встречается традиция повязывать полотенце по поясу, например, в Колежме, в Нюхче белый шелковый бант, прикреплявшийся на борт пиджака, дополнялся восковым цветком [17] . В Пудожском крае вершнику повязывались два отреза, один из них красного цвета, полотенце привязывали на рукав, к стремени коня колокольчик, как в Заонежье [18] ; на Пинеге банты прикреплялись старшему дружке на правый рукав, младшему на левый [19] . На побережье Белого моря дружки шли впереди свадебной процессии, звеня колокольчиками, в Онежском уезде они с таким же звоном заходят в дом невесты [20] . В Поморье, на Терском берегу в число атрибутов дружек входят зажженные фонари, свечи и даже факелы. Кроме того, в качестве подарка дружка получал головной платок (на Пинеге, в Каргопольском, Шенкурском уездах), в Пудожье платок привязывали к стремени коня вершника. У вепсов дружка носил на шее один или два цветастых платка, подаренных невестой [21] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Плеть или палка были обязательными атрибутами заонежского вершника. Перед тем как отправиться за невестой, над плетью произносился особый заговор-«отпуск». Плетью нельзя было погонять коня, но если кто-нибудь пытался навести «порчу» и остановить свадебный поезд, вершник ударял ею вдоль дороги [22] . О магической силе, заключенной в кнуте вершника, имеются сведения и в материалах К.К.Логинова [23] . Плеть, кнут или палка — наиболее распространенные атрибуты дружки по всей великорусской территории [24] . Широко применяли в качестве оберегов «сватальный посох» и кнут также карельские патьвашки [25] . У вепсов дружка постоянно пользовался кнутом: хлестал крест-накрест дверь бани, ворота, полог, закрывавший постель молодых и т.д. [26] . Можно провести аналогию между кнутом вершника и пастушеским кнутом, который также являлся священным предметом и имел магическую силу, помогавшую охранять стадо. На колдовские функции указывает эпитет, употребляющийся в отношении заонежских вершников-дружек: они были из вежливых людей. Известно, что вежливым называли колдуна. Само это слово, производное от др. — русск. вежа, ведать обозначает знающего, сведущего; ведь — знание, чары [27] . П.Н.Рыбников отмечает, что в поезде сватов на всякий случай находится дружка из людей, умеющих «отпускать свадьбы», он едет всегда впереди [28] . Действительно, место вершника впереди свадебного поезда отчасти обусловлено его магическими функциями, но четкой закрепленности за ним этих функций в заонежской свадьбе не было. Кнутовище или палка этого персонажа играли роль не только магического оберегающего предмета. Рукояткой плети или палкой вершник стучался в дом невесты, в воронец, подавал на ней подарки, откидывал платок, скрывавший лицо невесты. Эти действия иногда выполнял другой персонаж заонежской свадьбы — «староста», выбиравшийся мужчинами-незваными гостями, которые приходили на свадьбу похвалить молодых. Такой обычай получил распространение в Толвуе, Падмозере, Вырозере, в Шуньге и прилегающих к ней деревнях. Когда после венчания гости собирались в доме молодого на «хваленье», приходили посторонние мужчины. Они назначали кого-нибудь из своей группы старшим, как правило, бывалого и бойкого человека, который брал толстую палку и колотил ею в потолочную балку или в воронец, утихомиривая гостей примерно теми же словами, что и дружка [29] . Этой же палкой староста поднимал платок, закрывавший молодую, и водил им над головами молодых. По-видимому, кнутовище или палка, будь они в руках вершника-дружки или «старосты», в определенные моменты играют роль фаллического символа, применяемого для «взлома» дверей, сеней, открывания молодой [30] . На соотнесение момента открывания молодой с дефлорацией указывает и то, что тут же после откидывания платка «староста» разбивает об пол приготовленный заранее горшок.

Обычно вершники/дружки приступали к своим обязанностям непосредственно в день свадьбы, но в некоторых источниках они упоминаются уже в связи со сватовством. Например, Е.В.Барсов описывает рукобитье, в котором участвуют дружки: они приводят и усаживают жениха в передний угол на подушку; старший дружка звонит в колокольчик, когда отец невесты и сват бьют по рукам [31] .

В день свадьбы в доме невесты начинались приготовления к приезду вершников и свадебного поезда. Для встречи было необходимо подготовить небольшое угощение, а также полотенца, отрезы ткани и ленты для «георгиевских крестов». Из родственников невесты выбирался «поставной староста». Временно он становился старшим среди них. Иногда эту роль выполнял отец невесты, но известны случаи, когда приглашали постороннего человека, умевшего не хуже вершника вести «разговор», то есть, состязаться с ним на словах. От этого персонажа требовалась находчивость, умение затягивать как можно дольше переговоры, так как он вел условную «оборону» дома невесты от бойкой дружины молодого князя. На роль поставного старосты приглашали иногда тех же мастеров «держать слово», которые были на других свадьбах вершниками.

К ожидаемому времени прибытия вершников у дома невесты со всей округи собирался народ, предвкушавший интереснейшее зрелище. Реакция зрителей на появление свадебного поезда передана очень ярко Е.В.Барсовым со слов И.А.Федосовой: «Вдруг женихи едут; народ закидался, лезут на хоромы, на дрова, смотрят на поезд; князь едет, шапку снимает, на все стороны кланяется…» [32] Зрители собирались не только посмотреть на жениха и поезжан, но и ради того, чтобы услышать остроумные импровизации вершников, их словесное состязание с представителем невестиной стороны. Иногда вершники отправлялись из дома жениха раньше, чем выезжал свадебный поезд, но чаще вместе с ним. Старший вершник следил за тем, чтобы все были в сборе. Когда поезжане рассаживались по экипажам, он должен был удостовериться, что все готовы, после этого произносил вслух: «Господи благослови, во Святой час в путь-дорогу!» [33] На него возлагались очень ответственные задачи: первая — проследить, чтобы свадебный поезд прибыл к месту назначения без каких-либо происшествий. Вторая — организовать встречу жениха так, как этого требовал исконный обычай и третья — своими остроумными шутками создать приподнятое настроение у всех, кто участвовал в свадьбе или просто пришел ее посмотреть. В Заонежье момент прибытия вершника является самым игровым и самым веселым, это настоящее украшение свадьбы.

Первое, что должны были сделать вершники — это выяснить, не перекуплена ли невеста другими сватами и готовы ли в ее доме принять жениха? Не доезжая нескольких верст до деревни, где она жила, старший вершник давал команду всем остановиться и спрашивал разрешения у жениха съездить к невесте. В окрестностях Кижей было принято, чтобы до приезда свадебного поезда вершники троекратно побывали у дома невесты: сначала ехал первый, после долгих переговоров со старостой он получал в подарок полотенце и бант на рукав; возвращался с известием, что все благополучно. После него ехал второй вершник. Все повторялось, он с такими же «знаками» возвращался. В третий раз вершники уезжали вместе и снова возвращались с донесением, что гостей ждут, «молодая княгиня» обряжается к венцу. После этого уже весь свадебный поезд следовал в деревню, где жила невеста. Троекратность предварительных визитов вершников-дружек отмечается и в других местных традициях, хотя и не везде этот эпизод разыгрывался совершенно одинаково. В Толвуе, например, дружки наносили визиты все вместе и сразу заходили в дом невесты [34] . По сообщению П.А.Гильтебрандта, они после первого визита приезжали вместе со свадебным поездом в деревню, останавливались в другом доме и снова отправлялись на переговоры со старостой [35] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Надо заметить, что приговоры вершника, произносившиеся на улице и те, которые произносились в доме невесты, различаются между собой зачином. Постучав кнутовищем о перила крыльца или под окном, вершник говорил: «Стук-перестук! Есть ли в сем доме живущем хозяин? Если нет, так поищите, если есть, так приведите!» [36] Или: «Есть ли, есть ли в сем доме живущем,во светлой светлице, во столовой горнице княгини молодой батюшка родной (такой-то)?» [37] То есть, сразу выражалось требование к хозяину дома выйти для переговоров. Если дружки заходили прямо в дом, то старший из них стучал в воронец или в потолочную балку и громко произносил: «Час-перечас, призамолкните на час, красны девицы, молоды молодицы, горшечны пагубницы! Есть ли в сем доме у княгини молодой батюшка родной? Если нет, то поищите, буде спит, то побудите и к нашей милости его вы приведите!» [38] Или другой вариант: «Час-перечас, призамолкните на час, старые старушки, молоды молодушки, красные девушки, удалы добры молодцы! Есть ли в сем доме у невесты молодой батюшка родной?» [39] Видеозапись инсценировки этого момента показала, что дружка стучал в ритм собственной речи, ударяя кнутовищем на каждый ударный слог [40] . В двух последних вариантах приговорка начинается с традиционной формулы-обращения к присутствующим, и только после этого следует та же, что и в двух первых вариантах просьба привести отца невесты. Последний обычно передавал свои полномочия старосте, с которым и велись далее переговоры.

Дружка вручал от жениха оговоренный заранее выкуп. Обязанностью дружек было проследить, чтобы поезжане входили в дом невесты в определенном порядке; они же выкупали стол, который обычно оказывался занятым девушками, рассаживали поезжан по их местам, с учетом старшинства. Сами они обычно сидели в конце стола. Дружки торопили с приготовлением невесты к венцу. Но в доме невесты всеми обрядами руководила подголосница, которой они должны были подчиняться. П.Н.Рыбников приводит характерный разговор: дружки «просят отца невесты и рожников, чтобы поскорее приготовили ее и сами приготовились к столу. Отец отвечает: «У нас невеста готова, да ведь нельзя ничего делать без спросу плакальщицы: на то она и правитель свадьбы». Те отвечают: «Нам, де, плакальщицу видеть не лицё» (неприлично). Да как видят, что сделать ничего нельзя, так поубавят спеси и станут просить плакальщицу: «Нельзя ли поскорее приготовить невесту?» — «Можно, да мне-кава незачем невесту крутить (наряжать — В.К.)». Тут дружки дарят деньгами плакальщицу, и тогда она смилуется: «Сичас, мол, справлю, готова будет к ставке (к выводу к столу — В.К.)» [41] Когда невесту выводили, дружки требовали снять с нее «фату»- платок, скрывавший с головой. Подголосница исполняла им причитания, как и всем другим поезжанам, а невеста преподносила подарки.

Вершники возглавляли процессию, когда все участники свадьбы выходили из дома, они же ехали впереди всех по дороге в церковь и из церкви. Самыми первыми они прибывали к дому молодого, чтобы известить родителей о скором приезде свадебного поезда. Один из вершников привозил приданое из дома молодой. Дружка руководил обрядовым действием и во время празднования бракосочетания в доме жениха, которое называлось в Заонежье «хваленье». После венчания молодая сидела за столом, закрытая с головой платком. Дружка предлагал выбрать «безуказного старосту» и передавал ему «залозно» — угощение, предназначенное для посторонних. Потом он просил благословения у родителей снять покрывало с молодой, давал команду старосте разбить горшок, а всем остальным хвалить молодую. Под его руководством вручались подарки гостям от невесты.

Когда наступало время уводить молодых спать, дружки занимали постель, и молодая должна была выкупить ее подарками. На другой день они приходили будить новобрачных. Утром дружки топили для них баню, сами же занимали ее и не выходили до тех пор, пока не получали от молодых очередной выкуп.

Дружка участвовал и в послесвадебных обрядах. П.Н.Рыбников приводит сведения, что молодой ходил к теще на яичницу в сопровождении дружки и свата. Молодой вырезал кусок из середины яичницы, дружка наливал туда масло, после чего разбивал «масленик», в котором это масло находилось [42] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Роль заонежского вершника-дружки была очень сложной: он должен был действовать и как распорядитель, знаток свадебных обычаев, и как знахарь-колдун, и как представитель жениха, и как посредник между партией жениха и партией невесты, и как балагур-острослов. В некоторых эпизодах свадьбы функции распорядителя выполняли другие действующие лица, чаще всего сват, тысяцкий. Обязанности знахаря-колдуна также переходили или к специально приглашенному лицу, или их выполнял кто-либо из родственников невесты. Заонежские традиции, связанные с вершником-дружкой в целом выделяются значительной ролью этого персонажа в свадебном обряде, наличием больших мастеров, почти профессионалов, которые сохраняли старинные обычаи, украшая и развивая их.

• [1] Кузнецова В.П. О функциях колдуна в русском свадебном обряде Заонежья // Заонежье. Петрозаводск, 1992. С.117-131; Логинов К.К. О свадебной “порче” в Заонежье // Обряды и верования народов Карелии: Человек и его жизненный цикл. Петрозаводск, 1994. С.144-153.
• [2] Кузнецова В.П. Подголосницы Заонежья // Кижский вестник: Заонежье. № 4. С.75-85.
• [3] См. напр.: Зеленин Д.К. Свадебные приговоры Вятской губернии. Вятка, 1904; Мореева А.К. Традиционные формулы в приговорах свадебных дружек // Художественный фольклор. М., 1927. Вып.3;; Круглов Ю.Г. Свадебные приговоры как жанр // Жанровая специфика фольклора. М., 1984. С.74-95 и др.
• [4] Гура А.В. О роли дружки в северно-русском свадебном обряде // Проблемы славянской этнографии. Л., 1979. С.162-172.
• [5] Власова З.И. Скоморохи и свадьба (к вопросу об эволюции отдельных моментов обряда) // Русский фольклор. XXV. Л., 1989. С.23-37.
• [6] Научный архив Карельского научного центра РАН, колл.71 ед. хр. 15 (далее: АКНЦ № колл./№ ед.хр.)
• [7] АКНЦ, 191/9.
• [8] Кузнецова В.П., Логинов К.К. Русская свадьба Заонежья. Рукопись. АКНЦ, ф.1, оп.6, д.520, л.212.
• [9] Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. Вып.1. Спб., 1994. С.183.
• [10] Досюльная свадьба, песни, игры и танцы в Заонежье Олонецкой губернии / Собр. и изложено в драматической форме В.Д.Лысановым. Петрозаводск, 1916. С.83.
• [11] Песни, собранные П.Н.Рыбниковым. Изд. подгот. А.П.Разумова, И.А.Разумова, Т.С.Курец. Т.3. Петрозаводск, 1991. С. 11.
• [12] Барсов Е.В. Свадебный обряд в Заонежье // Причитания Северного края... Изд. подгот. К.В.Чистов, Б.Е.Чистова. СПб., 1998.
• [13] Певин П. Народная свадьба в Толвуйском приходе Петрозаводского уезда Олонецкой губернии // Живая старина. 1893, № 2. С. 237.
• [14] Описание русской крестьянской свадьбы с текстом и песнями: обрядовыми, голосильными, причитальными и завывальными. Описание всех обрядов со дня сватовства и до дня свадьбы О.Х.Агреневой-Славянской. Часть 2. Тверь, 1889. С.117.
• [15] Досюльная свадьба... С.83.
• [16] Цейтлин Г. Свадьба в Поморье (Очерк из быта поморов) // Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера. 1910. № 20. С.21.
• [17] Русская свадьба Карельского Поморья (в селах Колежме и Нюхче) / Изд. подгот. А.П.Разумова, Т.А.Коски. Петрозаводск, 1980. С.24.
• [18] АКНЦ, 12/9.
• [19] Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии, собранные П.С. Ефименком. Ч. 1. Описание внешнего и внутреннего быта. М., 1877. С. 76-77; Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т.п. / Материалы, собранные и приведенные в порядок П.В.Шейном. Спб., 1900. Т.1 Вып. 2. С.395-396.
• [20] Великорус.. С. 385; Материалы по этнографии русского населения... С.99.
• [21] МАЭ, ф. 13, оп. 1, № 94, л. 25.
• [22] Песни, собранные П.Н.Рыбниковым... С. 212.
• [23] АКНЦ, ф.1, оп.50, д.971, лл.19, 107.
• [24] Гура А.В. Указ. соч., C.167.
• [25] Сурхаско Ю.Ю. Карельская свадебная обрядность (конец XIX- начало XX в.) Л., 1977; его же. Козичендашаува - жезл колдуна на карельской свадьбе // СМАЭ, 1972. Т.28.
• [26] Колмогоров А.И. Чухарская свадьба (Черты обрядовой жизни у чухарей) // Сборник в честь 70-летия Д.М.Анучина. М., 1913. С. 371-376.
• [27] Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т.1. М., 1986. С.283-285.
• [28] Песни, собранные П.Н.Рыбниковым. С. 11, 69.
• [29] Этот заонежский обычай напоминает эпизод пинежской свадьбы, когда появлялся посторонний мужчина с крюком (кочергой), и от компании “веселых молодцев” произносил приветствие, сопровождая его стуком в пол. Исследователи предполагают, что этот обычай занесен на Север скоморохами. См.: З.И.Власова. Указ. соч. С. 33.
• [30] Байбурин А.К., Левинтон Г.А. К описанию организации пространства в восточнославянской свадьбе // Русский народный свадебный обряд. Л., 1978. С. 94-95.
• [31] Барсов Е.В. Указ. соч., с. 243.
• [32] Там же. С.247.
• [33] Досюльная свадьба... С.84.
• [34] Певин П. Указ. соч. С.238.
• [35] Гильтебрандт П.А. Свадебные обычаи и песни в Толвуйской волости // Записки Русского географического общества по отделению этнографии. Т.3. Спб., 1873. С. 619.
• [36] Досюльная свадьба... С.86.
• [37] Гильтебрандт П.А.. Указ. соч. С.619.
• [38] Описание русской крестьянской свадьбы... С. 41.
• [39] Певин П. Указ соч. С.238.
• [40] Фонограммархив ИЯЛИ. Видеокассета ..., зап... 1997 г., с.Великая Губа.
• [41] Песни, собранные П.Н.Рыбниковым. С.26.
• [42] Песни, собранные П.Н.Рыбниковым. С. 67.