Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

В 2000–2003 годах автором данной статьи были предприняты попытки определения особенностей бытования прялок, выявления общих и локальных закономерностей в характере изменения их облика. Результаты исследований представлены в ряде публикаций [1] . Для исследований использовались данные о более, чем пятистах экземплярах, хранящихся в фондах музеев Карелии или зафиксированных во время полевых работ. Однако объемы публикаций не позволили описать фактологическую базу, которой мы располагали. Наиболее важной и полной ее частью является коллекция музея–заповедника «Кижи», насчитывающая более 300 экземпляров прялок. Цель данной статьи – представить часть собрания музея из юго–западных районов Карелии.

Западные районы Карелии уже в первые годы XX века стали предметом активного внимания финляндских исследователей. Занимаясь общими вопросами истории культуры и искусства финно–угорских народов, они иллюстрировали свои рассуждения полевыми материалами, полученными на рубеже XIX–XX веков. Труднодоступность литературы, изданной на финском, шведском, немецком языках, сокращает нашу возможность ее полноценного анализа и вынуждает сослаться на обзор, выполненный А.П.Косменко в монографии об орнаментальном искусстве народов Карелии [2] . Судя по описанию этих изданий, в разделах о декорировании деревянных бытовых предметов содержались изображения прялок.

В российских изданиях, начиная с широко известного альбома А.А.Бобринского, изданного в 1911 году [3] , вплоть до 1970–х годов в поле зрения исследователей попадали только прялки Поморья, а также один из типов прялок восточных уездов Олонецкой губернии. Прялки юго–запада, не привлекали специального внимания исследователей. Расширению знаний о прялках Карелии в значительной степени способствовали полевые и аналитические материалы, накопленные исследователями, научными учреждениями и музеями в послевоенные годы. В 1960–1980-х годах опубликованы труды, посвященные крестьянской культуре карел, вепсов, саамов, тематические каталоги музейных собраний и каталоги выставок из фондов музеев. В них с небольшими комментариями представлены различные типы прялок, бытовавших в культуре коренных народов Карелии. Исследования объединяла общая направленность на выявление этнически дифференцированных особенностей художественной культуры. Комментарии были очень сдержаны и содержали, в основном, искусствоведческий анализ традиционного декора. Отсутствовали и ссылки на место происхождения прялок, вместо них ставилось указание на этническую принадлежность или принадлежность к фондам какого–либо музея.

Наиболее значительными следует признать труды А.П.Косменко [4] . Текст ее работ сопровожден достаточным количеством изображений. Именно публикации А.П.Косменко дали возможность оценить типологическое многообразие прялок Карелии. Однако словесные описания прялок, как правило, лаконичны и, в основном, посвящены плоскостному декору.

Событием в изучении прялок стало и издание в 1981 году монографии В.М.Вишневской, также посвященной резьбе и росписи по дереву [5] . Исследование сосредоточено на выявлении специфики художественной культуры карел. Описания прялок изобилуют тонкими наблюдениями, но прялки выступают только в роли носителей резьбы и росписи. В 1980–х годах вышла статья О.В.Кругловой и В.А.Гущиной [6] , в которой внимание уделено и прялкам юго–запада Карелии. Работа отличается яркими, эмоционально окрашенными характеристиками наиболее заметных типов прялок. И, наконец, несмотря на то, что в фондах музеев Карелии видное место неизменно составляли прялки, музейные публикации о них единичны. Они представлены в виде отдельных фотографий в буклетах и каталогах и проспектах к выставкам о декоративно–прикладном искусстве народов Карелии [7] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Таким образом, на протяжении значительного периода времени изучение прялок Карелии, в том числе юго–западной ее части, ограничивалось выявлением их художественных достоинств и концентрировалось на наиболее ярких образцах. Представляется, что описание прялок из музейных фондов может быть полезным.

Прялки, о которых пойдет речь, происходят из области, лежащей на юго–западе Карелии примыкающей к Финляндии. Южная граница области – северное побережье Ладожского озера и южная граница Карелии, северное – окрестности озера Сямозеро. На востоке она совпадает с территориями Пряжинского и Олонецкого районов. Население выделенной части Карелии является представителями двух южно–карельских диалектных групп карел ливвиков и людиков. Граница между диалектными ареалами проходит в меридиональном направлении по территории Пряжинского района и относит также к людиковскому ареалу земли Михайловского сельсовета Олонецкого района.

Из юго–западной Карелии в фонды музея–заповедника «Кижи» поступило 62 прялки. В границах очерченного ареала – пять административно–территориальных районов, но распределение прялок по районам неравномерно: из Пряжинского района поступило 45 экземпляров, из Олонецкого района – 13 экземпляров; из Суоярвского района – 3 экз.; из Питкярантского района – 1 экз. [8]

Неравномерное географическое распределение коллекций, с одной стороны, выявляет лакуны, требующие дальнейшей полевой работы, с другой стороны, – отражает неравномерную плотность заселения. Земли, лежащие вдоль границы с Финляндией, в настоящее время безлюдны, и главная часть населения сконцентрирована в восточной половине территории.

Первые две прялки юго–западной Карелии поступили в фонды из Карельского государственного краеведческого музея в 1966 году, при образовании музея–заповедника «Кижи». Дальнейшее пополнение коллекции – результат многочисленных экспедиций. Особенно плодотворной оказалась собирательская деятельность старейших сотрудников музея – А.Т.Беляева, Б.А. и В.А. Гущиных, Д.В.Богданова, Л.В.Трифоновой, М.А.Витухновской, С.В.Воробьевой. Более трети коллекции юго–западных прялок поступило в результате целенаправленного полевого поиска, предпринятого в 2000–2003 годах автором данной статьи.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Музейные предметы обычно сопровождаются информацией – «легендой», записанной от их владельцев. Прялки из поступлений 1960–1970 годов имеют только сведения о последнем владельце и последнем месте бытования. Начиная с 1980–х годов, в полевых карточках, по возможности, фиксировались сведения об изготовителе, о владельцах прялки в разных поколениях, воспоминания, связанные с прялками. «Легенды» не только сохраняют историю предмета, но в некоторых случаях помогают определить время его создания. Так, «по легенде» прялку из деревни Сюрьга Пряжинского района (КП–1000) сделал для своей жены крестьянин Амос Васильев (1860–1920 гг.). Жена его жила в 1862–1942 годах. Можно предположить, что Васильевы жили в браке, начиная, примерно, с конца 1870-х годов, а, следовательно, прялка могла быть сделана в период между 1880 и 1920 годами. Однако, в большинстве случаев, информации о жизни предмета и его владельцев почти не сохранилось. Большинство прялок датировано основании косвенных признаков или по аналогии с другими прялками. Значительная доля прялок юго–западной Карелии относится к рубежу XIX–XX веков, но некоторые прялки датированы первой четвертью или серединой XIX века. Есть и прялки, сделанные в послевоенные годы.

Информация о том, что прялку сделал муж для своей жены, поступила лишь однажды. Однако во многих семьях помнят, что прялку сделал отец или дед, или же, что прялка привезена из другой деревни вместе с приданым после свадьбы.

Иногда «легенды» сохраняют имя мастера. Так стало известным имя Матти Мякинена (1856–1924 гг.), жителя деревни Руокоски Пряжинского района, который работал по заказам, украшая росписью прялки, дуги, шкафчики. В музейные документы вошло имя Ивана Петровича Макарова (1859–1935 гг.), столяра из Лахты, чья мебель до сих пор используется в крестьянских домах округи. Расписные прялки его работы встречаются в ряде деревень Сямозерья, а также хранятся в собраниях карельских музеев. В Каскесельге изготовлением прялок славились Анисимовы, особенно Иван Анисимович Анисимов (около 1850–1935 гг.), о силе и мастерстве которого в деревне рассказывают до сих пор. Анисимовы делали простые некрашеные прялки, на которые иногда наносили ножом «нарисовки».

И все–таки этих сведений не хватает для научного осмысления такого культурного феномена, каким является прялка. Значительная часть информации скрыта в самом предмете. Извлечение ее – сложный аналитический процесс, и чтобы подтвердить достоверность или правомочность выводов, мы в некоторых случаях будем ссылаться на коллекции других музеев Карелии, или же на полевые материалы. В целом, мы располагаем данными о 125 прялках, происходящих из этого региона. Алгоритм обзора коллекции задан классификатором, представленным в предыдущей статье автора [9] .

1. Конструктивные и функциональные особенности прялок

Прялки юго–запада Карелии отличаются стойким конструктивным единообразием. Все они относятся к прялкам, которые предназначены для прядения сидя, с жестким соединением вертикальной стойки и горизонтального донца. Для изготовления прялки выбиралась комлевая часть ствола дерева с остатком корневища. Такие прялки мы будем называть цельными, в отличие от составных, которые с помощью столярных приемов собирались из двух или трех деталей. В фондах музея есть две прялки, которые стали составными (двухчастными) после ремонта. У прялки из д.Иммалица Олонецкого р-на (КП–256/16) новое донце врезано в ножку, что является редким для Карелии приемом. Как правило, в составных прялках ножка вставлялась в донце с пятой. У прялки из д.Палалахта Пряжинского района (КП–215/2) ножка врезана в донце, как и было принято делать на территории Карелии.

Традиционным материалом для изготовления прялки служила береза. Однако к северным и восточным границам ареала, особенно в местах проживания людиков, – рядом с березовыми прялками могли встретиться и прялки из хвойных пород древесины. Определение породы дерева в некоторых случаях (когда поверхность покрыта плотным слоем краски) может быть затруднительным. Всего удалось определить материал у 91 экземпляра: 82 прялки сделаны из березы, 9 – из древесины хвойных пород (в музейной коллекции только 2 прялки сделаны из хвойной древесины).

Прялки вырезались ручными резцами и, прежде всего, топором, следы от которого довольно часто можно различить и на донце, и на лопаске [10] . Но все–таки поверхность многих прялок тщательно, а иногда профессионально чисто обработана. Токарной резьбы нет ни на одной прялке.

Прямое назначение прялок – удерживать кудель на удобной для прядильщицы высоте. На прялках юго-западной Карелии, как, впрочем, и на прялках всего Северо-запада Европейской части России, кудель крепилась на уплощенной верхушке вертикальной стойки (на лопаске). По продольной оси лопаски просверлены отверстия для спицы, которая пронзала кудель. Число отверстий колеблется от трех до восьми, однако крайние значения диапазона единичны. Наиболее распространены варианты с четырьмя, пятью и шестью отверстиями. У прялки из д. Малая Сельга Олонецкого р–на (КП–331/4) есть не только отверстия для спицы, но и зарубки на боковых гранях лопаски для мотогуза, привязывающего кудель.

Для удобства наматывания на веретено спряденной нити на прялке делали специальное наклонное коническое углубление, куда упирали тупой конец веретена. Углубление размещали в нижней части ножки, на боковой ее грани над пятой. Это углубление обнаруживается у 35% всех известных нам южно–карельских прялок и у 40% прялок музея–заповедника «Кижи». Совершенно очевидно, что наличие или отсутствие углубления для упора тупого конца веретена свидетельствует о бытовании разных технологических приемов используемых при прядении. Там, где углублений на прялках не делали, веретено упирали в колено.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

При этом одной и той же деревне, или даже в одной семье, с равной вероятностью можно обнаружить прялки и с углублением, и без него. Заметим, что на прялках, датированных по «легендам» 1920–1960 годами, боковых углублений почти нет [11] . Во время экспедиций 2000–2003 годов на обязательный вопрос, зачем нужно боковое углубление, ответить не смогла ни одна из прядильщиц; более того, ни одна из них не видела, чтобы это углубление использовалось. Дата рождения прядильщиц редко была старше 1920-х годов. Многие из них были искусными мастерицами, которые в детстве учились прядению у матерей, реже – самостоятельно, наблюдая за действиями соседей, и еще реже (что характерно для этого периода времени) получали уроки прядения у бабушек. Поскольку матери этого поколения прядильщиц родились на рубеже XIX–XX веков, можно с осторожностью предположить, что смена технологических приемов происходила примерно в это же время, а наличие или отсутствие бокового углубления может служить косвенным атрибутирующим признаком.

К сожалению, исследователи мало внимания обращали на функциональные качества прялок, и опереться на иные мнения не представляется возможным. В то же время, анализ всей совокупности прялок Карелии показывает неслучайный характер этой особенности. В других работах автором выдвинуто предположение о том, что прием намотки спряденной нити с упором тупого конца веретена в специальное углубление был свойственен именно карелам и был известен не только на юго–западе, но и в северной и средней Карелии, а также в Поморье и Заонежье [12] .

На стояке прялок юго–западной Карелии можно обнаружить еще одно углубление, значительно меньших размеров. Оно всегда размещается на стороне, обращенной к прядильщице, в основании лопаски или же в верхней части ножки. Иногда на одной прялке можно видеть несколько таких углублений, размещенных хоть и на разной высоте, но в непосредственной близости друг от друга. Внешне такие углубления кажутся случайными, поздними повреждениями поверхности; часто они нарушают орнамент резьбы или росписи. Но, в отличие от первого углубления, все прядильщицы не только могли рассказать, для чего они предназначены, но и показать, как их используют при прядении, что мы и подтверждаем фотографией, сделанной в деревне Ведлозеро Пряжинского района. (Рис.2). Ямка использовалась для упора острого конца веретена, заполненного нитью. Тупой конец веретена упирался в живот прядильщицы. Когда нить тянули, веретено начинало вращаться, что значительно убыстряло процесс сматывания готовой нити в клубки или в моты. Этот прием распространен по всей территории Карелии и существует наряду с простым способом сматывания нити, когда веретено опускается на пол или в корзину для свободного вращения. Заметим, что в экспедициях встретилась прялка, у которой ямки были не только на оборотной, но и на лицевой стороне. Прядильщицы садились по обе стороны от прялки и одновременно сматывали нить с двух веретен. Несколько углублений на одной прялке – свидетельство того, что прялка переходила из рук в руки и каждая прядильщица делала углубление по своему росту. Явно поздний характер ямок для острого конца веретена свидетельствует об относительно недавнем распространении приема в южно–карельских деревнях, но для предположений о времени этого события недостаточно данных.

И, наконец, еще одна особенность: специальное отверстие для подвешивания на хранение пряслица есть только в прялке из д. Палалахта Пряжинского района (КП–215/2). Оно устроено в левом нижнем углу лопаски. В остальных случаях пряслице привязывали к верхней части ножки, над декоративным, рельефно выступающим пояском. Обрывки бечевы, сохранившиеся на этом месте, встречаются довольно часто.

2. Объемно–пластическая характеристика прялок

Высота прялок из юго–западных районов Карелии не превышает метра и, чаще всего, лежит в пределах 80–90 см, ширина лопасок в среднем равна 9–11 см. В коллекции есть три прялки, которые по размерам можно отнести к детским [13] . Все прялки имеют стойку, на которой пластичной порезкой выделены лопаска и ножка. Это деление не имеет утилитарного значения, но постоянство и самого факта деления, и, для разных местностей формы образованных им частей, свидетельствует о семиотической значимости явления. Поэтому имеет смысл рассмотреть его более внимательно.

Деление вертикали на лопаску и ножку есть то особенное, что может отличать прялки разных местностей, а именно, их пропорциональный строй. Анализируя пропорции прялок Карелии, мы сгруппировали все многообразие пропорциональных отношений в три блока, в зависимости от отношения высоты лопаски к высоте прялки. Позднее к ним добавился еще один блок с минимальными пропорциями, изредка встречаемыми по всей территории Карелии. Для точного описания пропорциональных соотношений выделены пять вариантов, которые образуются при изменении ширины лопаски.

Таблица 1. Типы пропорциональных соотношений[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Пропорции прялок, поступивших в фонды музея из юго–западных районов Карелии, представлены в таблице 2.

Таблица 2. Пропорции прялок в собрании музея-заповедника «Кижи»

Из таблицы следует, что в рассматриваемой географической области преобладает первый тип пропорциональных отношений. В то же время около трети от общего числа прялок имеют пропорции второго типа. Варьирование пропорций в рамках типов идет по пути небольшого расширения лопаски. Значительное расширение лопаски отмечается только у двух прялок; при этом одна из них – детская, по поводу второй есть основания думать, что ее верхушка опилена, что существенно меняет ее пропорции.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

При картографировании результатов оказалось, что прялки с I(1) типом пропорций, хотя и встречаются на всей рассматриваемой территории, но их наибольшая плотность наблюдается на южной границе Карелии и вдоль восточных берегов Ладожского озера, и в целом совпадает с ареалом ливвиковского диалекта. К северу и северо–востоку от этих мест проявляется отчетливая тенденция к увеличению доли лопаски по отношению к общей высоте прялки, а также ее некоторое расширение (тип II). Наиболее ярко эта тенденция проявляется в деревнях с людиковским диалектом, а также в окрестностях озера Сямозеро, где разброс пропорций очень велик.

Наконец, отметим, что членение на лопаску и ножку у прялок первого типа иногда приближается к «золотому» сечению, то есть отношение общей высоты прялки к высоте лопаски равно отношению высоты лопаски к высоте ножки [14] . Что же касается прялок с очень маленькой по высоте лопаской (тип 0), то их появление зафиксировано преимущественно в местах, которые граничат с ареалами проживания русских и вепсов на юге, в деревнях, лежащих в окрестностях озера Сямозеро. Отметим также, что они происходят из деревень как с ливвиковским, так и с людиковским диалектом.

С особенностями пропорционального строя оказались тесно связанными особенности образования формы.

У прялок первого пропорционального типа фронтальный силуэт образуется стремительной линией, имеющей только один резкий перелом (в месте образования лопаски), и прялка воспринимается как единое целое. Силуэт лопаски всегда напоминает вытянутый овал, верх которого заострен, а нижний конец срезан косыми плечиками, обеспечивающими переход к шейке. Самая широкая часть овала приходится примерно на середину высоты лопаски. Форма лопаски отличается единообразием. Вариации формы не ярки. Они создаются с помощью небольшой моделировки объема или абриса нижней половины овала, при котором лопаска приобретает сходство с некоторыми типами наконечников стрел, используемых в 10–14 веках на северо–западе Европейской части России [15] . Их силуэт также можно сравнить с очертаниями рыбы. Благодаря искусному созданию объема динамичность силуэта сохраняется во всех ракурсах. Особая роль объема часто подчеркивается ребром, подтесанным на плоскости лопаски вдоль ее оси. Ребро тает недалеко от вершины, поэтому сечение лопасок, – в большинстве случаев треугольное в основании, – к вершине становится тонким сегментом или вовсе плоским. Полевые наблюдения зафиксировали также прялки с сечением лопаски в виде двояковыпуклой линзы или ромба.

Для данного типа прялок канонична и форма ножек. Они всегда высокие, тонкие, со слабым расширением в пяте. Сечение ножки, круглое или овальное, часто одинаково по всей высоте. Прялки с переменной формой сечения встречаются значительно реже. Для этого типа прялок почти обязательным условием является наличие на ножке двух рельефных поясков. Один из них расположен в верхней трети ножки, другой – сразу же над пятой, иногда почти сливаясь с ней. Верхний поясок – всегда плоский, широкий. Нижний – узкий валик. Отступления от канона замечены в пяти случаях, причем два из них относятся к детским прялкам [16] .

Пята, как правило, тяготеет к форме цилиндра или слабо расширенного усеченного конуса. У большинства прялок этого типа стержень ножки настолько органично переходит к донцу, что выделить пяту можно лишь по слабому ее расширению или по дополнительным деталям – рельефному пояску, небольшим затескам на боковых гранях. Порой на лицевой и боковых гранях пяты вырезаны рельефные арки. Иногда они опущены до подошвы, и тогда пята напоминает архитектурное сооружение – ротонду или часовню (например, КП–130/1). Чаще арки обрываются, дойдя до середины пяты: образуется арочный навес (или «воротничок»), в тени которого прячется основной массив пяты [17] . У прялки КП–218/1 идея арочного навеса настолько утрирована, что пята превратилась в две усеченные пирамиды, поставленные одна на другую. (Рис.5).

Донце отличается малыми размерами. Длина его почти равна высоте лопаски, а ширина – не более 7–9 см. Во многих случаях донцу придают форму, изогнутую в горизонтальной плоскости и сходную с формой лезвия косы–горбуши. Ровное плоское донце встречается значительно реже.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Иную картину можно наблюдать в группе прялок, у которых отношение высоты лопаски к высоте прялки приближается к 0,7. Вместо прежнего единообразия обнаруживается спектр различных вариаций формы. Прежде всего, среди прялок этой группы – немало экземпляров с каноничной формой [18] . Можно отметить лишь некоторое устойчивое расширение стреловидной лопаски и ослабленную роль объема. Только прялки №№ 215/2 и 1002 имеют традиционное ребро по средней оси лопаски. Прялка No 215/4 отличается округло выпуклой лицевой гранью. У прялок №№ 325/2 и 231/6 лопаска оказывается просто плоской, что необычно для прялок предыдущей группы. Укороченная ножка часто получает огранку и имеет резкий профиль поясков или плечиков, выделяющих пяту, а наличие поясков становится необязательным. Пята и донце остаются такими же, как и в предыдущей группе.

Другие прялки демонстрируют еще больший отход от канона. Лопаска, сохраняя легкую овальность силуэта, может тяготеть к прямоугольной форме (как, например, у прялок №№ 998, 1003, 331/5, 999, 1000 и др., а у прялки №999 имеет просто ровные грани). Часто встречаются лопаски с «рыбьим» силуэтом, но он создается уже не пластикой объема, а контуром плоскости.

Объем лопаски играет значимую роль только в нижней трети: выше лопаска становится дощатой плоской. Верхушка лопасок может быть горизонтально срезана, иногда она дополнена невысоким треугольным мыском. В окрестностях озера Сямозеро можно встретить элементы, усложняющие лаконичный абрис: навершия в виде кругов или ромбов, выступы у основания лопаски, в некоторых случаях напоминающие парных утиц на древних бронзовых подвесках. Поясок на ножке может быть заменен выступами боковых граней или вовсе отсутствовать. Ножка выше пояска часто имеет цилиндрическую форму, а ниже – приобретает конические или пирамидальные очертания, причем границы между пятой и ножкой в большинстве случаев нет. Поясок один. Он, как и прежде, имеет невысокий рельеф и расположен в верхней трети или на середине ножки. На севере и северо–востоке рассматриваемой области начинают встречаться прялки без пояска на ножке: на его месте в боковых гранях вырезаются парные выступы. Донце этих прялок сохраняет варианты формы, обычные для всего пропорционального типа, однако предпочтение отдается донцу в виде узкой ровной доски с овально или прямо срезанным концом. (Рис.5).

Итак, прялки с соотношением высот лопаски и самой прялки, приближающимся к 0,6 и происходящие из деревень карел–ливвиков, обладают таким устойчивым сходством пропорций и формы, что можно говорить о каноне, свойственном ливвиковскому населению ареала. (Рис.6) В облике прялки значительная роль отведена объему прялки и ее напряженному стремительному силуэту. Отличительной особенностью формы является ланцетовидная лопаска, которая сочетается с цилиндрической ножкой, опоясанной двумя слабо рельефными поясками. Пята, как правило, выделена плечиками, арочными воротничками, полочками. Для большей части прялок характерно узкое донце, с выпуклой верхней гранью и изгибом, напоминающим лезвие косы–горбуши. У остальных прялок увеличение пропорционального соотношения сопровождается изменением формы. В характере вариаций ощущаются определенные тенденции: лопаска уплощается, ее боковые грани выпрямляются, рельефные пояски на ножке сокращаются в числе или вовсе исчезают, пята теряет силуэтную обособленность, донце уплощается и выравнивается. Колебания формы и пропорций свойственны прялкам из деревень с людиковским диалектом, а также окрестностям озера Сямозеро. Сами же вариации усиливаются по направлению к северу и северо–востоку от рассматриваемой территории.

3. Украшение поверхности

Традиционные приемы украшения прялок – резьба и роспись, однако встречались и другие способы сделать прялку нарядной. Так, экспедиции зафиксировали бытование прялок, выкрашенных в черный цвет и инкрустированных соломкой [19] . Практически полностью отсутствуют прялки с «затеями» в виде зеркалец, наклеенных картинок и пр. На единичных прялках можно встретить надписи. Это, как правило, инициалы, начертанные краской.

Резной декор

Судя по коллекции музея, плоскостная резьба – традиционный основной прием украшения поверхности прялок. Резные орнаменты на прялках коллекции музея образованы сочетанием контурной и мелко рельефной трехгранно–выемчатой резьбы. Резьба покрывает определенные участки поверхности – три грани пяты, два пояска на ножке и различные участки по обе стороны лопаски. В нескольких случаях резной декор опускается на верхний участок ножки [20] . Украшение каждой части прялки имеет свои особенности.

Резной декор на пяте встречается не часто. Наиболее распространенное резное украшение пяты – рельефный арочный воротничок. У двух прялок [21] резная кайма по верхнему краю пяты имитирует отсутствующий нижний поясок ножки. И только пяты двух прялок несут специфическое резное украшение. У прялки из д.Старая Маньга Пряжинского района (№ КП–1002) по трем лицевым граням пяты спускаются широкие вертикальные полосы, заполненные косой ромбической сеткой. У другой прялки [22] по пяте сбегает каскад косых крестов, нижний из которых прячется в глубине арки. Арка выкрашена в красно–коричневый цвет, нижняя часть под аркой – черная. Уместно вспомнить, что косой крест у прибалтийско–финских народов – сету, води, вепсов, карел, – ассоциировался с понятиями смерти, несчастья, служил памятью об умершем [23] .

Декоративная резьба на поясках ножки обязательна для прялок карел–ливвиков, но на прялках из северных и северо–восточных деревень региона она могла и отсутствовать. Постоянство, с которым резные орнаменты наносились на пояски, регламентированный характер их мотивов свидетельствуют о высокой семиотической значимости этого места прялки. Нижний поясок всегда имеет единственный вариант орнамента – косые параллельные линии–насечки. На верхнем пояске косая насечка встретилась только у прялки из д. Святозеро Пряжинского района (КП-№998), где верхний поясок оказался и единственным. Узоры верхнего пояска более разнообразны: косая ромбическая сетка, ромбы с точками, ромбическая плетенка, цепь переплетающихся завитков, бордюры с разнонаправленной насечкой («елочкой») или с сочетанием косой насечки (на верхнем крае пояска) и зубчатой полосы (внизу). (Рис.6).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Наиболее орнаментированная часть прялки – лопаска. Повторяемость мотивов, композиции и технических приемов резьбы позволяет одновременно описать орнаментацию, по крайней мере, четверти от всей южно–карельской коллекции прялок. Подавляющее большинство их происходит из мест проживания карел–ливвиков и, за исключением одной (КП–215/2), имеют соотношение общей высоты и высоты лопаски, равное 0,6. Их датировка лежит в границах последних десятилетий 19 века – начала 20 века.

Как общую черту декорирования этой группы прялок, прежде всего, следует отметить единую систему изобразительных приемов. Резные узоры рисуются тонкими линиями, треугольными выемками, уколами–точками, мелкими штрихами. Рельеф резьбы неглубокий, и благодаря мягкой игре светотени отдельные детали орнамента то теряются, то проявляются вновь. Видимо, это учитывалось мастерами, так как орнамент строится билатерально относительно вертикальной оси симметрии выпуклой поверхности лопаски, и каждая половина орнамента достаточна для восприятия всей композиции. Для сравнения, можно напомнить, что в резьбе других районов Карелии, в отличие от южно–карельских прялок, композиционная кульминация располагается в центре лопаски. Значимыми становятся не только сочетания линий, штрихов и выемок, но и плоскость, заключенная между ними. Благодаря этому появляется возможность и «позитивного» и «негативного» восприятия орнамента. Плоскости, которые должны служить только фоном, часто заполняются точками или параллельными штрихами. Значимые в смысловом отношении линии выделяются мелкими насечками или цепью треугольных углублений. Размеры и форма выемок свободно варьируют в зависимости от их орнаментальной задачи.

Свободное использование приемов резьбы и точное подчинение их замыслу говорит о профессионализме резчиков–орнаменталистов и о развитой местной традиции. На других деревянных предметах XIX века тоже встречаются те или иные из перечисленных приемов, по одиночке или в сочетании с другими. Однако в такой системной полноте изобразительные возможности резьбы проявляются только на прялках, причем на прялках одного временного периода и с однотипным орнаментом.

Другая особенность этого вида орнамента – общая архитектоника и высокая степень повторяемости мотивов.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Опишем орнаментальную схему резьбы, обратив внимание на ее индивидуальные особенности.

Композиция узоров на лицевой и оборотной сторонах лопаски примерно одинакова. Плоскость лицевой стороны разделена на три яруса широкими бордюрами, заполненными цепочками, плетенками, зигзагами. В нижнем ярусе, друг над другом, – несколько парных спиралевидных завитков, противоположно направленных и симметричных относительно вертикальной оси. Иногда нижние две–три пары завитков отделены от верхних дополнительными горизонтальными бордюрами. Средний ярус окаймлен вертикальными бордюрами с зигзагами или ромбической сеткой. Верхний ярус всегда менее внятен. Здесь боковые каемки могут продлеваться до вершины или прерываться, но основной мотив сохраняется у всех прялок: сходящиеся и перекрещивающиеся линии создают треугольную геометрическую фигуру, которую можно соотнести с архаичной идеограммой дома–шалаша. (Рис.7).

На оборотной стороне лопаски то же деление на три яруса, причем верхний и нижний ярусы соединены широкими узорными полосами, окаймляющими среднюю зону. Наверху – сходящиеся линии рисуют треугольник; внизу – ромбическая сетка, порой уходящая по ножке к пояску.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Вариации орнамента на разных прялках, в основном, касаются деталей общей композиционной схемы: числа парных завитков, наличия дополнительного членения нижней зоны, особенностей заполнения бордюров. Так, четыре прялки [24] демонстрируют почти полное сходство резного орнамента, что позволяет говорить о круге мастеров, работающих в одной манере. А две из них [25] проявляют поразительное сходство индивидуальных особенностей резьбы. Возможно, орнамент выполнен одним мастером, но в разные периоды его жизни. Резьба прялки из д. Кинелахта Пряжинского района (КП–215/1) нанесена уверенной опытной рукой, на прялке КП–215/2 эта же, но, видимо, стареющая рука чертит «дребезжащие» неточные линии, в деталях повторяющие предыдущий узор. На этой прялке появляются новшества: над парными завитками расположились две маленькие пятиконечные звезды. Подобные звездочки встречаются, например, на северно–карельских вальках для стирки белья [26] , на саамских дощечках–метках для оленей [27] . С одной стороны, этот знак имел древнее магическое значение. Одновременно пятиконечная звезда может быть расценена и как символ государственных преобразований, популярный в 20–50-х годах XX века. Если это так, то резьбу на прялке из д. Палалахта Пряжинского района (КП–215/2) можно датировать временем, не ранее 1920-х годов.

Архитектоника изображения на рассматриваемых прялках позволяет воспользоваться реконструкцией, предложенной Б.А.Рыбаковым при семантическом анализе чудских шаманских бляшек [28] . Б.А.Рыбаков трактует трехчастность орнамента как космогоническую модель, в которой вселенная состоит из трех миров. Согласно реконструкции, верхний мир – обиталище женского божества. Б.А.Рыбаков соотносит его с «девой неба» и «матерью воды» Илматар–Каве в «Калевале» [29] . Средний мир вмещает все сущее на земле. Владыка нижнего мира – ящер. Вселенную окаймляет мировая река. Нередко две космические реки текут параллельно и впадают рядом в одно море.

Эта модель приложима, на наш взгляд, и к изображениям на упомянутых прялках южной Карелии. Особое совпадение проявляет орнамент лицевой стороны лопаски. Верхняя зона, как уже отмечалось, несет идеограмму дома–шалаша. Завитки нижнего яруса можно трактовать как знаковое изображение рептилий. Вертикальные полосы с символами воды, окаймляющие среднюю часть, а иногда и всю лопаску, соотносятся с космическими реками. На стороне лопаски, обращенной к прядильщице, общая схема трехчастного мира повторяется. Однако здесь уже нет экспрессии, порожденной круто изогнутыми, переплетенными завитками нижней зоны. Их сменяет ромбическая сетка, часто с четырьмя точками–штрихами в каждом ромбе. Вся композиция несет умиротворенный благожелательный характер. Можно предположить, что устойчивое различие в мотивах лицевой и оборотной поверхностей лопаски не случайно. Судя по темпераменту изображения, вполне вероятно, что лицевая сторона, обращенная к внешнему миру, как в заклинании, называет (изображает) силы, им правящие. Другая сторона обращена к человеку не только конструктивно, но и смыслом орнамента, который сулит прядильщице плодородие, изобилие, спокойствие.

Параллели элементам этого орнамента обнаруживаются и в археологических находках, и в орнаментике 19 века, особенно в вышивках северо–запада России. Однако его наиболее полный иконографический извод наблюдается только на южно–карельских прялках, датируемых этим же временем. Следует указать на наблюдение А.П.Косменко, которая обнаружила, что описанный орнамент даже в деталях совпадает с орнаментом фрагмента лыж 15 века (Финляндия) [30] .

И еще одна особенность: широкое использование архаичного орнамента, выполненного системой художественных приемов, не имеющих в 19 веке аналогов в деревянной резьбе южных карел, приходится на период угасания традиций и активную ассимиляцию инородных элементов культуры. В некоторой мере, этот феномен получает объяснение с помощью гипотезы В.П.Орфинского и К.Хейккинена, которая согласуется с мнением других исследователей [31] . Исследователи, независимо друг от друга, пришли к выводу о том, что в 19 – начале 20 века на территории южно–карельского ареала наблюдался всплеск этнического самосознания, когда одновременно с нивелировкой этнической культуры происходит акцентирование национальных особенностей. Распространяется многообразная этническая символика, связанная с культурой карел–ливвиков и отражающая идеальные представления этноса. «Иначе как всплеском этнического самосознания не назовешь возрождение в ливвиковских деревнях чисто языческих мотивов, казалось бы, давно позабытых, например, идолов, «защищавших» вход в жилище в д.Нурмолицы…» [32] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Согласно гипотезе, в период обострения этнического самосознания архаические или традиционные элементы могут канонизироваться и восприниматься как этнические символы [33] . Если гипотеза верна, то культивирование архаичного орнамента, всплывшего из глубины веков на южно–карельских прялках, можно отнести к тем явлениям, которые авторы гипотезы образно назвали «шепотом» дремлющего этнического сознания [34] .

Примером подчеркнутой этнизации, на наш взгляд, может служить орнамент прялки из д.Акимово Пряжинского района (КП–58/1). Ювелирно чистая и четкая резьба, профессионально чисто обработанная поверхность, необычная «повествовательность» композиции и мотивов ставят эту прялку в особое положение. (Рис.8).

В резьбе этой прялки много необычного: и поразительная многословность, и изобилие растительных мотивов, напоминающих вышивку, и полное заполнение резьбой не только лицевой, но и оборотной стороны. Орнамент архаичен и генетически связан с рассмотренной выше группой прялок. Однако использование традиционных элементов носит авторский характер и его можно расценивать как авторскую декларацию древних воззрений. Декларация носит продуманно демонстрационный характер, что проявляется в парадности отделки и насыщенности резьбы.

Факт появления такой орнаментации может получить объяснение, если принять во внимание модный интерес к местным особенностям материальной культуры, проявившийся в России на рубеже 19–20 веков. Большое количество выставок местного и российского значения требовало ярких, броских образцов. Вполне возможно, что эта прялка предназначалась, прежде всего, для демонстрации и только во вторую очередь – для работы.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Другие варианты резного декора лопаски либо варьируют описанную схему, либо, используя те же технические приемы резьбы, строят иные орнаменты. У прялки из д.Клещейла Пряжинского района (КП–35/71) трехчастное построение орнамента есть только на стороне лопаски, обращенной к прядильщице. Причем в верхней и средней зоне, как и прежде, тянутся боковые бордюры с ромбической сеткой, а в нижней зоне – фитоморфные завитки, подобные тем, что в изобилии встречаются в вышивке и в мотивах прикладного искусства древнего Новгорода, в том числе на прялках 10–11 веков. Над завитками – перевернутый знак жилища в виде большого треугольника и вписанных в него двух, меньших по размеру [35] . На лицевой стороне орнаментирована только нижняя часть, причем орнамент ограничен двумя аналогичными завитками и разделительными бордюрами. (Рис. 9)

Традиционный характер имеет и резьба на обороте прялки из д.Большие Горы Олонецкого района (ливвики) [36] . Однако на лицевой стороне в нижней зоне появляются несколько ярусов радиальных лепестков–лучей, не собранных в розетку. У прялки из д.Салменицы Пряжинского района (карелы–людики) [37] , отступления от традиционной композиции наблюдаются на обеих сторонах лопаски. На лицевой стороне остались только две вертикальные окаймляющие полосы, а на обороте – две крупные розетки с 4–конечными прямыми крестами. В документах приема прялки в фонды отмечено следующее: «Есть основания предполагать, что прялка типична для д. Салменицы, бывшей ранее центром волости» [38] . Обе эти прялки, хотя внешне и очень разные, имеют пропорциональное соотношение высот прялки и лопаски, равное 0,7. Заметим, что розетки почти не встречаются на прялках карел–ливвиков, но на северных окраинах региона появление розеток в орнаментах становится обычным явлением.

Трехчастная композиция орнамента присутствует и в резьбе прялки из д.Старая Маньга Пряжинского района (КП–1002). Лицевая сторона лопаски разделена на три яруса горизонтальными бордюрами с ромбической сеткой. В верхнем ярусе длинные линии с крючками на концах рисуют идеограмму жилища–шалаша. Основное поле среднего и нижнего яруса заполнено длинными пересекающимися линиями. На обороте в нижнем ярусе длинные линии образуют Х–образную фигуру. (Рис.10).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Прялка из с.Вешкелицы Суоярвского района [39] на основании «легенды» датируется первой четвертью 19 века и является одной из самых ранних в коллекции музея. Пропорциональное членение прялки по высоте приближается к «золотому» сечению. Орнаментальная резьба покрывает верхние две трети лицевой стороны, а также вершину и нижнюю треть оборота. Орнамент лицевой стороны спускается от вершины прялки до середины лопаски, где и завершается широким горизонтальным бордюром. Основной мотив – длинные линии, образующие ромбы и треугольники, иногда перечеркнутые горизонталью. Мотив резного узора напоминает аппликации из меха или кожи, встречающиеся у саамов. Сторона лопаски, обращенная к прядильщице, разделена на три зоны. Орнамент верхнего и нижнего ярусов строится на сочетании прямоугольников, столбиков и горизонтальных бордюров, заполненных миниатюрными треугольниками, косой линейной или треугольной насечкой. Резьба ювелирно мелка и создает иллюзию ковровой поверхности. Периметр лопаски окаймляет глубоко врезанная линия.

В резьбе, украшающей прялку из д.Нюхово Михайловского сельсовета Олонецкого района [40] , обнаруживается иная система изобразительных средств. Единственный прием, используемый резчиком, – плоская треугольная выемка одинакового размера во всех частях орнамента. Регулярное повторение одного элемента дает возможность и «позитивного», и «негативного» прочтения узора, однако оба варианта предельно упрощены. Цепь треугольников тянется по периметру обеих сторон лопаски; нижние зоны отделены бордюрами. Основной мотив лицевой стороны – вертикальные столбцы треугольников. На оборотной стороне – скобчатые геометрические фигуры, вписанные друг в друга, образуют квадрат.

Итак, обзор резного декора на прялках юго–запада Карелии позволяет отметить, что декоративная плоскостная резьба является традиционным украшением южно–карельских прялок. Размещение резьбы на поверхности регламентировано. Как правило, декорируются пояски на ножке, лопаска, в единичных случаях – пята. Основные приемы – контурная и мелко–рельефная треугольно–выемчатая резьба. Сочетание приемов резьбы имеет устойчивый системный характер. Часто узорообразующим элементом являются не только выемки или линии, но и плоскости между ними, что делает возможным как «позитивное», так и «негативное» восприятие орнамента. Использование только треугольных выемок встречается крайне редко. Архитектоника резьбы и мотивы орнамента находятся в зависимости от места их расположения. Нижний поясок всегда украшен косой насечкой. На верхнем пояске – ромбическая сетка, плетенка, косая насечка «елочкой». На пяте – ниспадающие полосы косых крестов. На двух сторонах лопаски в большинстве случаев размещается сложная трехчастная композиция с использованием устойчивого набора мотивов. Различия в орнаментах лицевой и оборотной стороны наблюдаются, в основном, в нижней зоне. Однако встречаются прялки, несущие орнамент только в нижней зоне лопаски. Из совокупности южно–карельских прялок можно выделить многочисленную группу, объединенную высокой степенью повторяемости сложного орнамента и единой системой художественных приемов. Глубокая архаика мотивов резьбы и система изобразительных средств находят параллели в материалах X–XV веков. Однако на других предметах, современных прялкам, аналогичных примеров обнаружить не удалось. В наиболее последовательном виде канон наблюдается на прялках из ливвиковских деревень. Орнамент остальных прялок лаконичен. В нем также можно обнаружить мотивы, свойственные декоративной резьбе саамов, вепсов, карел–людиков.

Роспись южно–карельских прялок

Украшение прялок цветом и рисунком – явление относительно позднее и на территории Карелии вошло в широкий обиход во второй половине XIX века [41] . Наблюдения показывают, что часто этот декоративный прием воспринимался как лучший способ обновить изношенную поверхность: значительное число известных нам южно–карельских прялок окрашено, а затем и расписано, поверх орнаментальной резьбы. Окрашивание и роспись в большинстве случаев выполнены масляными красками. Нередко встречаются прялки с двумя слоями краски, причем на деревянную поверхность сначала наносили красновато–коричневую краску (мумию), а затем покрывали ее основным тоном. У нескольких прялок в качестве основы использован беловатый грунт.

Поверхность прялки могла быть однотонной, но чаще окрашена в два цвета: почти вся вертикальная часть светлого тона, пята и ближняя к ней треть донца – темного, или даже черного цвета. Оставшийся конец донца, как правило, не окрашен. Основные тона окраски вертикальной части прялок – различные оттенки коричневого (преимущественно – красно–коричневого) и зеленого цвета. Очень редко прялки окрашены в розовый (КП–35/70) и синий (КП–215/3; 162/1) тона. На одной из однотонно окрашенных прялок обнаружился прием, иногда используемый мебельными мастерами: по сырой темно–синей краске гребешком нанесены волнообразные линии [42] .

Подчеркнутое выделение пяты темным цветом больше нигде не повторяется с такой последовательностью, как на прялках ливвиков. Вероятно, к рубежу 19–20 веков, память о смысле символа, каким являлась прялка, была еще жива. Это позволило найти в новой декоративной технике способ выделения семантически значимого места с помощью цвета. Пята, выкрашенная темной краской и дополненная арочным навесом, напоминающим киворий, часовню–беседку, или торжественный и мрачный портал, может служить символом входа в иной, нижний мир.

В южном регионе нередко встречается и многоцветная раскраска различных частей прялки. Так, у прялки из д.Акимово Пряжинского района (КП–68) нижняя часть пяты черная, арочный воротничок желтый, ножка зеленая, с коричневыми поясками, лопаска – красно–коричневая с охристым оттенком. У прялки из д. Вешкелицы Суоярвского района (КП–398/2) верхушка лопаски и пята окрашены в красно–коричневый цвет, нижняя половина лопаски – желтая.

На некоторых прялках можно наблюдать многоцветное раскрашивание резного орнамента. Пример подобной раскраски предоставляет прялка из фондов Карельского государственного краеведческого музея [43] . В фондах музея–заповедника «Кижи» хранятся прялки, у которых резной орнамент подправлен, а местами дорисован красками. У прялки из д.Малая Сельга Олонецкого района (КП–331/4) резные вертикальные бордюры выкрашены темно–синим цветом, поверх которого нарисованы симметричные белые кружки с желтой серединой. Случается и полное переписывание резного орнамента. У прялки из д.Акимово Пряжинского района (КП–68) резьба покрыта толстым слоем красно–охристой краски, поверх которой заново выписаны основные элементы орнамента – зональные линии, парные завитки, ромбическая сетка. Все линейные элементы сопровождаются многочисленными контрастными по цвету точками. На обороте резьба скопирована более вольно, а вдоль вертикальной оси протянулась цепь разноцветных кружков с точками по окружности. Цвета росписи – синий, голубой, желтый, зеленый, коричневый и белый. (Рис.11).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Довольно часто роспись соединяет отвлеченное, геометрическое и реальное, «жизненное» начало. На миниатюрной прялке из д. Пульчейла Пряжинского района (КП–59/1) по светлому охристому фону, в два цвета – сине–черным и желтым, – написана четырехъярусная композиция, где в квадратах, ромбах или пятигранниках располагаются «схемы» растений (или рогатых существ?). По ножке спускаются S–образные завитки, а отсутствующий на прялке рельефный нижний поясок заменен рисованным. Изображение предельно схематично и наивно, может быть, даже выполнено детской рукой. Однако зонирование росписи и логика размещения в ярусах фигур–знаков указывают на традиционность художественного мышления автора. (Рис.12).

В росписи прялки из д. Клещейла Пряжинского района (КП–35/70) соединены геометрические и растительные мотивы. Обе плоскости лопаски, окрашенные в розоватый цвет, разделены на три яруса. В среднем ярусе, в ромбе, – розетка–цветок с многочисленными разноцветными лепестками (желтыми, синими, черными). Внизу – такой же цветок, но с изогнутыми лепестками, напоминает вихревую розетку. Вверху мало понятное сочетание разноцветных линий составляет подобие цветка и листьев. Такие прялки особенно часто встречаются в окрестностях озера Сямозеро.

В этих местах обычна ярусная композиция росписи. Лицевая сторона лопаски обычно разделена на 3–8 ярусов. На оборотной стороне деление плоскости всегда трехчастное. Особенно распространен особый вид узора, в котором растительные мотивы узнаются с трудом. Черные линии сходятся углами, напоминая ель, или образуют ромбическую сетку, выстраивают параллельные дуги или рисуют парные мелкие звездочки. Иногда черные линии дублируются линиями другого контрастного цвета – желтого, зеленого, белого. В ряде случаев расписной орнамент носит билатеральный характер. Фон росписи чаще всего рыже–красный или охристый [44] . (Рис.13).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Есть еще один сходный вариант росписи, распространенный у северных окраин региона. В отличие от предыдущего примера, основным мотивом становятся крупные циркульные розетки, лепестки которых раскрашены контрастными цветами. Часто одновременно с раскраской лепестков раскрашивается и плоскость круга внутри розетки. Для этого круг разбивается на четыре сектора. Верхний и нижний сектора окрашиваются темным, боковые – светлым цветом [45] . Такая роспись не известна на прялках южной и средней Карелии, однако чрезвычайно напоминает резные и расписные орнаменты, широко бытующие на прялках северо–запада Карелии, в том числе на прялках северных карел. (Рис.14).

В районе озера Сямозеро бытуют прялки, в росписи которых изображения цветов условны и обозначены только лепестками, свободно лежащими вокруг сердцевины. В похожей манере работал Иван Петрович Макаров (1859–1935 гг.), столяр из Лахты [46] . Его прялки популярны на восточном побережье озера Сямозеро. Архаичная композиция росписи делит лицевую поверхность лопаски на пять ярусов. В верхних трех ярусах – ряды белых точек; в нижнем ярусе – перевернутые парные побеги–завитки; в средней зоне – огромный овальный цветок с четырьмя парными листьями–завитками. Манера письма графична: черной линией рисуются только контуры изображений. Иногда черная линия дублируется белой, желтой, темно–зеленой или коричневой линиями. (Рис.15).

Схематичность изображения сохраняется и в росписи, где геометрических фигур уже нет, а основу композиции составляют полностью узнаваемые цветы, листья, ветви. Однако наиболее существенным оказывается не реальность изображения, а орнаментальное сочетание цветовых пятен. Так, по коричневому фону прялки из д.Пряжа [47] из вазона поднимается цветочная ветвь, написанная в виде цепи синих и красных цветов. Благодаря оживкам, в них можно узнать розы, однако оживки используются не для передачи объема, а скорее – для графического обозначения цветка и усиления ритмики чередования пятен. Пестроту вертикали уравновешивают ярко–зеленые листья с желтыми ягодами. Ритм чередования листьев и ягод сложный, угловатый, и в то же время привлекательный.

Более реалистичные изображения чаще встречаются на прялках из деревень, лежащих к югу от Сямозера и Пряжи. Например, прялка из д. Кукойвара Пряжинского района [48] , на лопаске которой из вазона произрастает зигзагообразная ветвь с правильно чередующимися листьями. Ветвь легко узнаваема, однако, листья и оживки на них являются только средством подачи яркого ритмичного сочетания голубого и желтого цветов. У многих прялок [49] рассматриваемых местностей оживки носят характер графического контура и, по сути, являются не изобразительным, а орнаментальным приемом. (Рис.16).

У прялки из д.Ламбинаволок Пряжинского района [50] правдоподобие рисунка листьев и цветов довольно значительно, однако и здесь доминирует строгая ритмика геометрического орнамента. От нижнего пятилепесткового цветка вверх поднимается цепь восьмилепестковых розовых и желтых распластанных цветов. Уверенный рисунок, аккуратный мазок говорят о работе мастера–самоучки. (Рис.17).

Профессиональный навык обнаруживается на группе прялок, две из которых [51] , по «легенде», написаны крестьянским художником Матти Мякиненым (1856–1924 гг) из д.Руокоски Пряжинского района. Индивидуальная манера Матти Мякинена проявляется и в росписи на других безымянных прялках (например, из д.Утозеро Олонецкого района и из д.Погранкондуши Питкярантского района [52] ). У прялок темный, сине–зеленый или зеленый фон; цветочная ветвь из размашисто написанных роз и крупных ягод–виноградин. Роспись спускается на ножку, где чередуются горизонтальные, синие и красные лепестки. Некоторая объемность цветов и ягод достигается оживками, система наложения которых также носит декоративный, но не реалистический характер. (Рис.18)[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Работу одного круга мастеров можно наблюдать и в прялках КП–331/6 (д.Малая Сельга Олонецкого района) и КП–1003 (д.Пряжа). Лопаски расписаны с разным умением, но роспись объединяют одинаковая палитра, форма и приемы написания цветов и листьев, система их чередования. По коричневому фону – цепь роз, чередующихся с бирюзовыми листьями и желтыми ягодами.

К сожалению, на лопаске прялки из д. Иммалица Олонецкого района (КП–256/16) сохранились только остатки великолепной профессиональной росписи, которую можно отнести к крестьянскому искусству только по мотиву и расположению на предмете крестьянского обихода.

* * *

Завершая обзор коллекции прялок юго–запада Карелии, подчеркнем наиболее важные его итоги.

Прялки первого пропорционального типа (с пропорциональным соотношением высоты лопаски к общей высоте прялки, равным 0,6) обладают общей конструктивной схемой, сходным силуэтом и одной системой резного декора. Ареал распространения прялок занимает юго–запад Карелии и, в основном, совпадает с территорией проживания карел–ливвиков (первый пропорциональный тип).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Вариации пропорций, объемно–силуэтного решения и резного декора концентрируются в северной части ареала, в местах контакта с людиковским населением и представляют собой своеобразные формы, переходные к третьему пропорциональному типу прялок, свойственному средней и северной Карелии. Однако на юге ареала, на границе с территорией расселения вепсов, подобного постепенного перехода форм к соседнему второму пропорциональному типу обнаружить не удалось.

Композиция резного декора прялок ливвиков конца 19 – начала 20 веков повторяет древний орнамент, но не имеет аналогов на других предметах быта. Появление архаичной композиции может быть объяснено общественно–политическими реалиями этого периода.

Окраска, раскрашивание прялки и ее резного орнамента, а также роспись, в основном, не отличаются от таковых в других регионах Карелии. Однако ярусная композиция, некоторые мотивы росписи, соединяющие геометрический символ и растительное начало, контрастные точки, подчеркивающие силуэт изображений, придают своеобразие художественной местной традиции. Как особенность, можно отметить постоянное выделение пяты темным цветом, вероятно, связанное с семиотическим статусом прялки.

И, наконец, коллекция музея–заповедника «Кижи» оказалась достаточно представительной для иллюстрации изменчивости облика прялок на юго–западе Карелии. Выводы, сделанные на основе коллекции, подтверждаются и полевыми материалами, и фондами других музеев.

• [1] Набокова О.А. Прялки Заонежья: традиции и индивидуальные особенности мастерства // Мастер и народная художественная традиция Русского Севера: Доклады III Международной научной конференции "Рябининские чтения-99". Петрозаводск, 2000. С.376-385; Она же. К проблеме бытования прялки на территории Карелии в конце 19 - начале 20 века // Кижский вестник №5: Сборник статей. Петрозаводск, 2000. С.54-71; Она же. К вопросу о типологических особенностях прялок Карелии // Кижский вестник №6: сборник статей. Петрозаводск, 2001. С.42-56; Она же. К проблеме классификации прялок // Кижский вестник: Сборник статей. Выпуск №8. Петрозаводск, 2003. С.182-210; Она же. Прялки Панозерья и прялочные традиции Карелии // Панозеро: сердце Беломорской Карелии. Петрозаводск, 2003. С.180-213; Она же. Прялки Карелии: локальные традиции в контексте этнической истории / Локальные традиции в народной культуре Русского Севера: Материалы I Международной научной конференции "Рябининские чтения-2003". Петрозаводск, 2003. С.209-212.
• [2] Косменко А.П. Традиционный орнамент финно-язычных народов Северо-западной России. Петрозаводск: Карельский научный центр РАН, 2002. С. 82-83, 145-146.
• [3] Бобринский А.А. Народные русские деревянные изделия. Выпуск. I-XI. - М., 1911.
• [4] Косменко А.П. Карельское народное искусство: Изобразительное творчество. - П., 1977; Она же. Народное изобразительное искусство вепсов. Л., Наука, 1984;
• [5] Вишневская В.М. Резьба и роспись по дереву мастеров Карелии. Петрозаводск, 1981.
• [6] Круглова О., Гущина В. Карельские прялки // Краевед Карелии. Петрозаводск, 1990. С.63-67.
• [7] Государственный историко-архитектурный и этнографический музей-заповедник "Кижи": Каталог / Авт.-сост. А.Т.Беляев, Б.А.Гущин, В.А.Гущина. Петрозаводск, 1976.
• [8] Мы исключили из подсчетов одну прялку из дер. Поросозеро Суоярвского района (КП-2588), которая демонстрирует полное сходство с изделиями сегозерских мастеров. Возможно, ее появление в южном районе Карелии носит характер единичного случая, поэтому представляется верным рассмотреть ее в контексте с прялками сегозерских мастеров в одной из последующих статей.
• [9] Набокова О.А. К проблеме классификации прялок. С.182-210.
• [10] Прялки № КП-162/2 из д.Палнаволок Олонецкого района; КП-1001 из д.Чернаволок Пряжинского района; КП-218/1 из д.Руокоски Пряжинского района; КП-948 из д.Верхние Важины Пряжинского района.
• [11] Нам встретилась только одна прялка, сделанная в послевоенные годы и имеющая боковое углубление, - прялка в доме Н.Е.Локкиной из д.Курмойла Пряжинского района.
• [12] Набокова О.А. Прялки Панозерья и прялочные традиции Карелии. С.190.
• [13] Например, прялки КП-218/2 из д. Варлов Лес, КП-1001 из д. Чернаволок, КП 59/1 из д. Пунчейла Пряжинского района.
• [14] Золотое сечение наблюдается у прялок КП-68, 102/1, 218/1, 356/1, 948, 398/3, 1069.
• [15] Седов В. В. Древняя Русь: Город. Замок. Село. М.: Наука. 1985. Табл.137, рис.8; Табл.138, рис. 2, 3, 4. (Археология СССР).
• [16] Отступления от канона замечены только на пяти прялках. У прялки из д.Сеппяваара Олонецкого района (КП-1069) нижний поясок переместился на выступающую пяту. У детской прялки из д.Пунчейла Пряжинского района (КП-59/1) оба пояска стянуты в верхнюю треть ножки и расположены вплотную друг к другу. Такой же сдвоенный поясок - у прялки из д.Малая Сельга Олонецкого района (КП-331/6). У прялки КП-398/3 нижний поясок оказался шире верхнего, а у детской прялки из д.Чернаволок Пряжинского района (КП-1001) поясков вовсе нет.
• [17] Например, прялки из д.Нижняя Седукса (КП-319/18) и д.Малая Сельга Олонецкого района (КП-331/4). Д.Акимово (КП-68). Д.Мандера (КП-130/2). Д.Юргелицы Пряжинского района (КП-3880).
• [18] Например, прялки № КП-215/4, 325/2, 1002, 215/2, 231/6.
• [19] Научный архив музея-заповедника "Кижи". С.6. (Экспедиция в Пряжинский район 27.07—3.08.1982 года).
• [20] Например, прялки № КП-58/1, 331/4, 319/8, 130/2.
• [21] № КП-3799; 331/5.
• [22] Прялка № КП-58/1 из дер.Акимово Пряжинского района.
• [23] Е.В.Рихтер. Некоторые особенности погребального обряда сету // Советская этнография, 1979. №3. С.123.
• [24] Прялки № КП-356/1, 215/1, 215/2, 68/1.
• [25] Прялки № КП-215/1 и КП-215/2.
• [26] Косменко А.П. Карельская народная резьба и роспись по дереву (19 - начало 20 веков) // Этнография Карелии. Петрозаводск, 1976. - Рис.2.2.
• [27] Косменко А.П. Народное изобразительное искусство саамов Кольского полуострова 19-20 веков. С.135.
• [28] Рыбаков Б.А. Космогоническая символика "чудских" шаманских бляшек и русских вышивок // Финно-угры и славяне. Доклады первого советско-финляндского симпозиума по вопросам археологии 15-17 ноября 1976 года. Л., 1979. С.7-34.
• [29] Там же. С.7.
• [30] Косменко А.П. Карельская народная резьба и роспись по дереву (19 - начало 20 веков). С.127. Ссылка на: U.T.Sirelius. Suomen kangonomaista kulttuuria, oca II, Helsinki. S.539.
• [31] Орфинский В.П., Хейккинен К. К вопросу о формировании этнических символов // Проблемы исследования, реставрации и использования архитектурного наследия Русского Севера. Петрозаводск, 1989. С.5-16. См. также Яровой О.А. О финнизации русского православия в Финляндии в 1860-1880-х гг. // Вопросы истории Европейского Севера. - Петрозаводск, 1993. С.35.
• [32] Орфинский В.П., Хейккинен К. К вопросу о формировании этнических символов. С.14.
• [33] Орфинский В.П., Хейккинен К. К вопросу о формировании этнических символов. С.15.
• [34] Там же. С.14.
• [35] По мнению А.П.Косменко, опирающейся на археологические, фольклорные и этнографические материалы, перевернутые изображения указывают на связь их с представлениями о потустороннем, подземном мире и встречаются в орнаменте финно-язычных народов, в том числе - у карел. (Косменко А.П. Изобразительное искусство вепсов. С.76).
• [36] Прялка № КП-331/5.
• [37] Прялка № КП-231/6.
• [38] Коллекционная опись №231.
• [39] Прялка № КП-102/1.
• [40] Прялка № КП-398/3.
• [41] Тароева Р.Ф. Материальная культура карел (Карельской АССР). М; Л., 1965.
• [42] Прялка из д.Руга Пряжинского района (КП-5060).
• [43] Вишневская В.М. Резьба и роспись по дереву мастеров Карелии. Рис.51.
• [44] Например, прялка Акулины Васильевны Гусевой в дер.Кишкойла, прялка в школьном музее пос.Эссойла, прялка в музее в дер.Рубчейла.
• [45] Прялка из дома Тупицыных в дер.Арькойла (№ КП-5079).
• [46] Прялка № КП-5065.
• [47] Прялка № КП-1003.
• [48] Прялка № КП-215/4.
• [49] Например, прялка № КП-319/17 из д. Видлицы Олонецкого района.
• [50] Прялка № КП-215/3.
• [51] Прялки № КП-215/5, (д.Руокоски Пряжинского района), КП-331/7 (дер.Гушкала Нурмолицкого с/с Олонецкого района).
• [52] Прялки № КП-162/1, 2380. Возможно, к ним относится и прялка КП-356/1 из д.Большая Сельга Олонецкого района.