Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Статья подготовлена в рамках проекта РГНФ №03-01-00056а.

Георгиевский Толвуйский погост занимал северо–восточную часть Заонежского полуострова. Из всех погостов Заонежской половины Обонежской пятины он имел наименьшую территорию и соответственно наибольшую среднюю плотность населения. По данным писцовых и переписных книг XVI–XVII вв., наибольшее число поселений концентрировалось близ центра погоста, а помимо окрестностей Толвуи были заселены четыре окраинных волости – Падмозерская, Вырозерская, Кузарандская и Тубозерская. Церковный и административный центр погоста, где поныне располагается перестроенная в советское время церковь Св.Георгия, находился у основания полуострова Карнаволок, омываемого двумя большими заливами Онежского озера – Каргубой и Толвуйской губой.

Археологические разведка и раскопки средневековых памятников в окрестностях с. Толвуя Медвежьегорского района Карелии были предприняты в 1987–1991 гг. В общей сложности были зафиксированы девять средневековых поселений (рис.1). Почти все они локализуются на окраинах Толвуи, где плотность современной застройки становится меньше, а поиски средневековых материалов в пределах села оказались малорезультативными. Со сложностями обнаружения следов средневековых деревень в пределах современных поселков мы столкнулись и в центрах некоторых других погостов Заонежья, например, при обследовании Никольского Шуйского погоста в окрестностях Петрозаводска. По приблизительной оценке, в окрестностях Толвуи удалось обнаружить археологические соответствия лишь 15–20% деревень, упомянутых в древнейшем из сохранившихся писцовых описаний Толвуйского погоста 1563–1566 гг. В этом плане полученные археологические материалы оказались недостаточно репрезентативными. По ним было бы неправомерно судить о хронологии и динамике заселения центра погоста в Средневековье, как это было сделано для обследованного ранее центра Петровского Челмужского погоста на северном берегу Онего – там были обнаружены археологические следы примерно 75% деревень XVI в. [1]

Из девяти зафиксированных в Толвуе средневековых поселений пять разрушены многолетней распашкой. Эти памятники исследовались путем сбора подъемного материала на распахиваемых участках, причем сборы были проведены минимум дважды после очередной распашки площадок селищ. На четырех других поселениях культурный слой оказался не потревоженным или только частично нарушенным позднейшими распашкой и застройкой. В ходе проведенных на этих памятниках раскопок суммарно вскрыто 584 кв. м.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Археологические датировки раскопанных поселений были проверены и уточнены с привлечением данных письменных источников. В результате была получена локальная колонка древностей (в том числе, что весьма важно в археологии поселений, керамики), покрывающая без пропусков интервал с середины XIV по середину XIX в. Представлению этой колонки с особым вниманием к локальной типохронологической шкале керамической посуды и посвящена настоящая статья. Задача облегчается тем, что материалы двух наиболее поздних из раскопанных поселений были опубликованы ранее [2] .

Каталог памятников

1. Селище Царевка I. Поселение находится в 150 м к востоку от места впадения р. Царевки в Каргубу Онежского озера, на занятом домами и огородами широком мысе. Площадка селища полого поднимается к югу от 1 до 2,5 м. С запада к поселению примыкает небольшая заболоченная низина, отделяющая его от устья реки. Судя по распространению находок на пашне, селище тянется вдоль северного берега мыса полосой примерно 100×20–25 м, площадь его достигает 2500 кв. м (см. рис.1). Концентрация находок повышается в восточной части поселения. В коллекции из сборов представлены около 300 фрагментов в основном белоглиняных черепков от примерно 40 сосудов, железная подковка с тремя шипами для врезания в высокий каблук – тип, распространенный в Новгороде в XIV–XV вв. [3] , кремни от огнив. Керамический набор данного поселения аналогичен тому, что собран на описанном ниже селище Царевка II, это позволяет датировать его в интервале XIV–XVI вв.

2. Селище Царевка II. Поселение находится в 100 м к северу от устья р. Царевки и в 150 м (через залив) от предыдущего. Оно располагается на вершине и пологом восточном склоне небольшого возвышения в центральной части мыса и отделено от оконечности последнего низиной. Высота площадки селища, занятой лугом и никогда не распахивавшейся, составляет 1–2 м над уровнем воды, площадь памятника – около 1500 кв. м (см. рис.1).

Раскоп площадью 232 кв. м охватил центральную часть селища. Культурный слой имел мощность от 5 до 30 см и был снят одним горизонтом. После снятия слоя на всей поверхности раскопа на материке открылось множество крупных и мелких валунов и плит шунгита. Среди этого беспорядочного нагромождения камней на кв. в, г–1–3 и и, з–7, 8 расчищены две кладки протяженностью около 5 и 6 м, сложенные из крупных валунов и плит (рис.2). Кладки ориентированы относительно друг друга с небольшим отклонением от прямого угла и могут быть интерпретированы как фундаменты двух разных построек. На это указывает и большое расстояние, разделяющее кладки: если допустить, что они представляют собой части единого сооружения, то длина постройки должна была достигать 20 м, что маловероятно. Например, в Новгороде в XI–XV вв. максимальная длина стен построек не превышала 13 м [4] . Вдоль южной из кладок залегало истлевшее бревно, прослеженное на протяжении 6 м. С противоположной стороны той же кладки была выявлена прямоугольная яма размерами примерно 4×5 м, углубленная в материк на 5–30 см. Всю центральную часть ямы занимал развал подквадратного в плане сооружения из валунов и плит в 2–3 ряда, окруженного по периметру четырьмя истлевшими бревнами. Характер сооружения остался неясен. Количество находок в этой части раскопа было минимальным.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

На кв. г, д–6 были зафиксированы остатки печи: овальное пятно глины, имевшей розоватый оттенок вследствие воздействия огня, частично перекрытое углистой линзой. Слой глины с примесью отдельных камней углублялся в материк на 20–25 см. Под ним открылся развал крупных обожженных камней, залегавших в линзе черной супеси, насыщенной древесным углем и пережженным дресвяником. Линза имела мощность до 25 см и перекрывала дно ямы, которое было выложено сильно обожженными камнями, обмазанными глиной. В углистом слое встречено множество фрагментов керамики, в том числе крупные обломки емкого сосуда типа корчаги, 3 гвоздя, обломки железных предметов, кальцинированные и несожженные кости коровы мелкой породы [5] . После окончательной расчистки была выявлена овальная в плане и полукруглая в профиле печная яма размерами 1,6×2,6 м и глубиной до 75 см от поверхности материка (рис. 3). На прилегающих квадратах и в углистой линзе на дне ямы встречены крупные куски печины, сохранившие отпечатки выгоревшего каркаса из жердей или прутьев – фрагменты глиняного свода печи, в который, вероятно, был вмонтирован упомянутый выше емкий керамический сосуд.

Связь печи с какой–либо из кладок предполагаемых фундаментов построек при раскопках точно не установлена. Планиграфически выявленные остатки конструкции примыкали к южной из кладок, однако не исключено и то, что печь располагалась за пределами этой постройки, не несла отопительной функции, а использовалась для приготовления пищи в летний период.

Находки в раскопе концентрировались вокруг остатков печи и полосами вдоль кладок фундаментов. Они были представлены в основном керамикой – более 2800 фрагментов минимум от 160 сосудов. Среди металлического инвентаря датирующим является ключ от навесного замка типа Д, по Б.А.Колчину (рис. 4:16). В Новгороде этот тип узко датируется второй половиной XIV – первой половиной XV в [6] . Найденный сломанный ледоходный шип (см. рис.4:11) по новгородской шкале древностей датируется в интервале от X до XVI в. включительно [7] . На селище встречены 4 ножа – 2 черешковых и 2 с накладными рукоятями (см. рис.4:1–3,10). Первые хронологически точно неопределимы, вторые очень редки в средневековых городских находках и, насколько можно судить по опубликованным материалам, появляются не ранее XIV в. Иные индивидуальные находки датирующими не являются – бронзовые наконечник ремня и перстень простейшей формы типа современного обручального, железные накладка, обоймица, скобы, стамеска (см. рис.4:4,7–9,12–15). Относительно звена цепи в форме восьмерки (см. рис.4:7) можно добавить, что подобные ему специально отмечены Б.А.Колчиным в слое XV в. Неревского раскопа [8] . В целом по металлическому инвентарю хронология селища определяется в рамках второй половины XIV–XV в. при возможном наличии материалов и XVI в.

3. Селище Царевка III. Поселение находится на возвышенном правом берегу р. Царевки, в 70 м от нее и в 250 м к юго–западу от устья. Оно занимает западную оконечность плато возвышенности и небольшую обращенную к реке террасу склона. Площадка в прошлом распахивалась, в настоящее время занята лугом. Селище располагается на высоте 5–6 м над уровнем воды, имеет площадь около 2500 кв. м (см. рис.1).

Двумя раскопами на памятнике вскрыто 112 кв. м. Культурный слой имел мощность от 8 до 16 см в раскопе 1 и от 8 до 60 см в раскопе 2. В последнем увеличение мощности слоя у кромки плато объясняется сползанием распахиваемой земли по естественному склону возвышенности; на линиях квадратов а, б предматериковые 10–15 см слоя здесь не были потревожены распашкой.

В раскопе 1 какие–либо остатки сооружений не встречены. В раскопе 2 на кв. г, д–3, 4 в предматерике расчищены каменные кладки – выложенные в ряд крупные валуны, нивелирующие уклон поверхности плато, и 1 м к востоку от них – аморфный в плане развал обожженных камней площадью около 3 кв. м (рис.5). Предположительно эти остатки сооружений можно интерпретировать как угол фундамента постройки и отопительную конструкцию в ней. В западной части раскопа прослежены следы истлевших бревен и плах, ориентированные перпендикулярно линии предполагаемого фундамента. В северо–восточном углу раскопа частично вскрыта еще одна каменная кладка и связанная с ней линза слабо обожженной глины, функциональное назначение которых осталось неопределенным.

Концентрация находок в раскопах в целом была невелика и несколько возрастала лишь в предматериковой не потревоженной распашкой части слоя раскопа 2. Коллекция включает около 500 фрагментов керамики, происходящих от примерно 50 сосудов, гвозди, обломки железных изделий, кремень от огнива, пластины оконной слюды, 2 сломанные костяные рукояти. Индивидуальные находки представлены железным наконечником стрелы (см. рис.4:5). Он принадлежит к типу 7, по А.Ф.Медведеву [9] , очень характерному для Новгорода и Новгородской земли и бытовавшему с середины XIII по XVI в. включительно. Найдена также сломанная вдоль костяная шахматная фигурка (очевидно, пешка), украшенная точеными параллельными бороздками по бокам и циркульным глазком на верхнем срезе. По классификации И.М.Линдера, пешку следует отнести к новгородским модификациям древнерусских абстрактных шахмат. Фигурка может относиться к новгородскому времени (до конца XV в.), и во всяком случае она не может быть датирована временем позднее XVI–XVII вв. [10] Из раскопа 2 происходят три монеты. Две из них – серебряные копейки Ивана IV Грозного (1533–1584 гг.). Третья монета – медная копейка Алексея Михайловича Романова известного типа, выпускавшегося в 1655–1663 гг. и вызвавшего медный бунт в Москве. По перечисленным находкам хронология селища Царевка III определяется XVI–XVII вв. при весьма вероятном наличии на памятнике материалов и XV в.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

4. Селище Царевка IV. Поселение находится в 400 м к югу от устья р.Царевки, на ровной площадке у подножия возвышения, где располагается предыдущий памятник. Селище локализуется в 80 м от реки, которая делает в этом месте излучину, и отделено от нее частично заболоченным лугом. Площадь поселения составляет около 1500 кв. м (см. рис.1). Культурный слой памятника полностью разрушен многолетней распашкой. На поле собрано три десятка фрагментов керамики; венчики 4 горшков по типологическим признакам относятся ко времени не позднее XVI в.

5. Селище Каргуба I. Памятник находится в 200 м к востоку от устья р. Царевки, на ровном мысовидном выступе береговой террасы высотой 2-2,5 м над уровнем воды, ограниченной с востока заболоченной низиной. Площадь селища составляет около 1500 кв. м (см. рис.1). Культурный слой полностью разрушен распашкой. На поле собрано около 40 фрагментов керамики, среди которых несколько венчиков типологически относятся ко времени не позднее XVI в.

6. Селище Каргуба II. Поселение располагается в 50 м к юго-востоку от предыдущего и отделено от него частично заболоченной ложбиной. Оно занимает пологий распахиваемый склон террасы высотой 2-3 м над уровнем воды, площадь памятника составляет около 1000 кв. м (см. рис.1). На поле собраны кремень от огнива и около 50 фрагментов керамики, среди которых большинство типологически относится ко времени не позднее XVI в.

7. Селище Толвуйский погост. В возвышенной центральной части основания полуострова Карнаволок, в 40–50 м к северо-западу от бывшей церкви Св. Георгия на погосте, на распахиваемом участке размерами 10х15 м собрано более 100 фрагментов гончарной керамики, из которой часть типологически датируется временем не позднее XVI в. Плотная застройка современного села не позволяет определить площадь, на которую распространяется подъемный материал (см. рис.1).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

8. Селище Толвуйская губа I. Поселение находится в 500 м к востоку от бывшей церкви Св.Георгия на погосте, на побережье Толвуйской губы Онежского озера, в восточной части широкого мыса. Западная часть мыса заболочена. Площадка селища возвышается над уровнем воды всего на 0,5-1,5 м, площадь памятника составляет около 1700 кв. м, культурный слой не потревожен позднейшими застройкой и распашкой (см. рис.1).

Раскопом на памятнике исследовано 180 кв. м. Основной комплекс сооружений и находок на селище относится к периоду Нового времени. Он надежно датируется прежде всего по монетным находкам (188 экземпляров) XVIII – первой половиной XIX в. Наряду с этим на памятнике встречены средневековые материалы XV-XVI вв., представленные фрагментами керамики, происходящими от минимум 20 сосудов [11] .

9. Палеостровский монастырь. Остров Палей находится в 6 км к северу от центра Толвуйского погоста. Усадьба бывшего Палеостровского Рождественского монастыря располагается в северо-западной части острова, у основания широкого открытого залива Онего. Шурфовка показала, что культурный слой, связанный с жизнедеятельностью монастыря, сильно нарушен позднейшими застройкой и распашкой. Раскоп площадью 60 кв. м был размечен в северо-западной части усадьбы бывшего монастыря, где, по данным шурфовки, нижняя часть слоя выглядела не потревоженной. В раскопе исследован комплекс следов жилой постройки (вероятно, кельи), датированной по находкам второй половиной XVI-XVII в. [12]

Историко-археологический очерк поселений

При отождествлении исследованных селищ с поселениями, упомянутыми в актах и писцовых материалах XV–XVII вв., открываются возможности уточнить полученные археологические датировки памятников. Древнейшее из дошедших до нас описание Толвуйского погоста дано в писцовой книге Андрея Лихачева 1563 г. При сопоставлении археологических материалов с этим источником наиболее перспективным выглядит скопление селищ, компактно располагающихся на западной окраине современного села в устье р. Царевки. Эта река в письме 1563 г. (и в последующих описаниях) фигурирует под названием Корба или Карба. Судя по восстанавливаемой последовательности перечисления писцом деревень в центре погоста, к устью реки относится следующий фрагмент: «…д. В губе ж в наволоке, словет В Пуразнаволоке: двор пуст, пашут наездом, пол–обжи…; д. На Корб–наволоке: во дворе Якуш Турыгин, треть обжи…; д. Болшой Двор: во дворе старец вежитцкой Серапион, пашни у того двора нет…; д. Захаровская: во дворе Петрушко да Исачко Колмаковы, 2 обжи…; д. У Болшого Двора на Толвуе же: во дворе Фетко Долгой, пол–обжи…» [13] .

Название первой из упомянутых в приведенном фрагменте деревень «В Пуразнаволоке» этимологизируется из карельского *purasniemi как «Мыс–пешня», «Мыс–игла», «Острый мыс» [14] , что вполне соответствует форме небольшого полуострова, на котором располагается селище Царевка II (см. рис.1). Более того, в ближайших окрестностях это единственный мыс, в название которого может быть заложено определение «острый». Исходя из такой привязки к местному ориентиру, отождествление названных селища и деревни является более чем вероятным. В 1563 г. деревня в Пуразнаволоке была «в пусте». Название ее не упоминается в последующих описаниях Толвуйского погоста XVI–XVII вв. и вновь появляется лишь в материалах первой ревизии 1720 г. [15] При этом указание на пол–обжи и формулировка писца «двор пуст» предполагают, что в 1563 г. деревня еще не выбыла из оклада, а на усадьбе, вероятно, сохранились остатки строений. В противном случае были бы использованы другие стандартные формулы: «пустошь», «место дворовое» или «след». Использованная в данном случае писцом формула указывает на недавнее запустение деревни и позволяет уточнить верхнюю хронологическую границу селища Царевка II – около середины XVI в.

Деревня «На Корб–наволоке», как можно полагать по ее названию, располагалась на мысу при впадении р. Корбы в озеро. Такой топографической привязке соответствует селище Царевка I. В писцовой книге 1583 г., цитируемой ниже, эта деревня уже на упоминается, что дает terminus ante quem для данного памятника.

Среди остальных поселений близ устья реки, упомянутых в приведенном фрагменте письма 1563 г., с конкретным селищем может быть достоверно отождествлена лишь деревня Большой Двор. В описании Толвуйского погоста, проведенном 20 лет спустя, она в контексте охарактеризована следующим образом: «Деревня Болшой Двор да к тому ж Болшому Двору припущена в пашню деревня Захаровская, а в ней двор монастырской на приезд да пять дворов пусты… Да под тою ж деревнею мелница на речке на Карбе болшое колесо мелет на монастырь безоброчно. Деревня у Болшего Двора…» [16] . Ремарка писца, упоминающая мельницу на р. Карбе, позволяет точнее локализовать деревню Большой Двор. «Над рекою», на возвышенности расположено единственное из шести поселений, зафиксированных в устье реки – селище Царевка III (см. рис.1).

Название Большой Двор указывает на владельческий характер поселения, в текстах назван и вотчинник – новгородский Никольский Вяжищский монастырь. Таким образом, селище Царевка III – это археологические следы монастырского «двора на приезд», место, где проживал посельский, «ключник», ответственный за сбор доходов с вяжищской вотчины в Толвуе. Правильность отождествления подтверждает характер инвентаря из раскопок селища: три монеты и шахматную фигурку трудно отнести к числу находок, характерных для рядового сельского поселения.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Процесс формирования толвуйской вотчины Вяжищского монастыря хорошо документирован дошедшими до нас актами. В 1450–х гг. монастырь получает от новгородского архиепископа Евфимия земли в дальних окрестностях Толвуи – в Шуньге и на Вырозере [17] . К 1460–м гг. относятся рядная и духовная грамоты, по которым инок Алексей Фатьянович завещает монастырю свою толвуйскую вотчину [18] . В те же годы Вяжищский монастырь покупает землю в Повенце и ловища на Онежском озере [19] . Наконец, в 1466/67 г. был заключен обменный договор между Вяжищским и Палеостровским монастырями, в тексте которого упомянут «ключник вежицкой» [20] ; еще одна грамота с упоминанием ключника датируется 1477/78 г.: «Благословение от игумена Варлама … ключнику нашему Якиму и к хрестьянам ко всим святаго Николы тлъвуянам, или хто ни живет на домовной земле Николы Вежиского манастыря» [21] . Очевидно, не позднее середины 1460–х гг. при обустройстве вотчины в Толвуе был построен и монастырский двор на приезд, резиденция ключника. Таким образом, уточняется нижняя дата селища Царевка III, определенная по находкам.

Дальнейшая история вяжищской вотчины в Толвуе и монастырского двора на приезд может быть также довольно полно восстановлена по писцовым и актовым материалам. Деревня Большой Двор последовательно упоминается в книгах 1563, 1582, 1616, 1620, 1628, 1646 и 1678 гг. [22] В Смутное время деревня на какое–то время запустевала. В 1611–1612 гг. шведами, оккупировавшими значительную часть Новгородского уезда, была предпринята попытка сбора податей в Заонежских погостах. В конце 1611 г. шведский военный отряд вторгся в Толвуйскую волость, но вскоре был отбит ратниками, пришедшими на подмогу толвуянам из Сумского острога [23] . По–видимому, именно в этот год в Толвуе вокруг церквей в центре погоста был сооружен деревянный острог, известный по описанию 1620 г. Среди прочих строений, возведенных за стенами крепостицы, упомянут и двор Вяжищского монастыря «для осадного времени» [24] . В 1612 г. в условиях смуты крестьяне Толвуйского погоста отказались платить оброк монастырю и «учели жить в самоволстве» [25] . Через год вновь активизировались военные действия. Специально присланный в Заонежье царский воевода Чулков укрепляет Толвуйский острог и в январе 1614 г. на подходе к Толвуе разбивает отряд черкас [26] . Все эти события привели к временному (примерно до конца второй декады XVII в.) отложению вотчины от Вяжищского монастыря. В «Описи Новгорода 1617 г.» по этому поводу отмечено: «А Заонежскою де они вотчиною, что на Толву, при немцах не владели» [27] .

В 1648 г. весь Толвуйский погост на ряд лет был отписан на великого государя, затем монастырь вновь получил свою заонежскую вотчину. Вяжищские владения в Толвуе окончательно отошли в казну только около 1680 г. [28] , что позволяет получить точную верхнюю дату селища Царевка III. Впрочем, монастырь и после этого, видимо, сохранил какие–то владения в погосте, поскольку в двух грамотах 1690–х гг. упоминается тяжба между Вяжищским и Палеостровским монастырями по поводу прав на несколько пустошей и рыбную ловлю на Мягострове [29] .

Датировка комплекса остатков сооружений (предположительно кельи) и инвентаря, изученная на Палеострове, также может быть уточнена с привлечением известных фактов из истории монастыря. Зимой 1612/1613 г. обитель была разорена отрядом черкас и оправилась от последствий этого набега только в 1620–х гг. Следующий важный рубеж в истории обители – захваты его раскольниками и известные самосожжения 1687 и 1689 г., при которых сгорели все строения в монастырской усадьбе. Таким образом, изученный в раскопе комплекс остатков сооружений и инвентаря наиболее вероятно датируется в интервале 1620–1680–х гг. [30]

Средневековый комплекс селища Толвуйская губа I, археологически датированный XV–XVI вв., не поддается отождествлению с какой–либо конкретной деревней, упоминаемой в писцовых книгах второй половины XVI столетия. Что касается комплекса памятника Нового времени, надежно датированного XVIII – первой половиной XIX в., то он определяется как остатки местного волостного правления в составе Олонецкого горного округа – земской избы [31] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Итак, с привлечением исторических данных перечисленные выше пять поселений в окрестностях центра Толвуйского погоста датируются следующим образом: Царевка I – XIV в. – около 1580 г., Царевка II – вторая половина XIV в. – около 1550 г., Царевка III – около 1460–1680 гг., комплекс, изученный в усадьбе Палеостровского монастыря, – 1620–1680–е гг., Толвуйская губа I – около 1700 – около 1850 гг.

Типохронологическая шкала керамики Заонежья XIV–XVIII вв. по материалам поселений центра Толвуйского погоста

Коллекция керамики из раскопок четырех памятников и сборов на Царевке I суммарно включает фрагменты примерно 530 сосудов. Из рассмотрения ниже будет исключена немногочисленная в коллекциях с селищ поливная и лощеная посуда.

На селище Царевка II керамика представлена фрагментами, примерно 160 сосудов. Подавляющая масса черепков происходит от горшков, другие формы сосудов представлены лишь двумя кувшинами (рис.7:11), уже упомянутой корчагой, видимо, вмонтированной в свод печи, и каким–то сосудом неопределенной формы. Среди керамики выделяются две группы, различающиеся по характеру использованного сырья, формам и орнаментации сосудов.

Первую группу составляют минимум 114 белоглиняных горшков с примесью дресвы, реже – песка в качестве отощителя глиняного теста. Обжиг сильный, но зачастую неровный, в результате чего сосуды имеют от белого и серого до различных оттенков желтого и розового цветов. Черепки горшков во многих случаях трехслойные в изломе, с черной полосой недостаточно обожженной глины в середине.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Вторая группа представлена фрагментами по меньшей мере 42 красноглиняных горшков, отощителем теста которых в подавляющем большинстве случаев служит дресва. Обжиг сосудов этой группы в целом более слабый, чем у белоглиняных экземпляров.

В группе белоглиняных сосудов абсолютно преобладающими являются горшки с короткими прямыми или очень слабо отогнутыми венчиками «грибовидной» формы, выступающими плечиками и, судя по единичным целиком реконструированным сосудам, слегка раздутым туловом, слабо сужающимся к днищу. Торцы венчиков утолщены, в большинстве случаев имеют валики по наружному или внутреннему краю среза, образуя большое количество вариантов (рис.6, 7:1–4). Эти горшки выделены в тип I керамики селища, к которому отнесено 87 белоглиняных сосудов; среди красноглиняных горшков описанную форму имеют всего 5 экземпляров. Суммарно тип I объединяет 58% керамики селища. К его характеристике следует добавить, что горшки, за исключением всего 6 экземпляров, орнаментированы по плечикам параллельными линиями, количество которых колеблется от одной до трех.

Этот тип керамики соответствует поздним вариантам горшков типа III Г древнего Новгорода, где они появляются в XIII в., широко бытуют в XIV и сохраняются в XV столетии [32] , а также типам IV и V белоглиняной керамики Корелы, где в слоях второй половины XIV в. они составляют до 60% всей глиняной посуды [33] . На древнекарельских городищах северо-западного Приладожья, по нашим подсчетам, такой керамики меньше: на городище Паасо (комплекс XII-XIV вв.) 37%, в Тиверске (в основном XIV в.) 17. Судя по материалам из крепости Орешек [34] и из усадьбы Валаамского монастыря [35] , варианты этого типа горшков в Приладожье продолжали бытовать и в XVI в.

Тип II, который можно считать модификацией той же формы сосудов, включает 17 белоглиняных горшков с прямыми или чуть отогнутыми венчиками, торцы которых утолщены, приплюснуты. Плечики сосудов более покатые, чем у предыдущего типа, примерно у половины экземпляров при переходе к тулову отмечен уступ. Пять горшков не орнаментированы, остальные несут тот же скупой линейный орнамент по плечикам (см. рис.7:8, 9, 12–15). Сосуды типа II, составляющие 11% керамики селища, известны по находкам в городах северо–западной Руси, например в слое XV–XVI вв. Старой Ладоги [36] , однако отсутствуют данные о том, насколько широко они представлены в позднесредневековых городских керамических наборах.

К типу III отнесены 7 белоглиняных и 2 красноглиняных горшка с короткими прямыми или чуть отогнутыми венчиками, торцы которых скруглены или срезаны, с сильно выступающими крутыми плечиками (см. рис.7:6, 7). Лишь 2 сосуда орнаментированы по плечикам 1–2 прочерченными линиями. Красноглиняные аналогии этому типу керамики, составляющему в керамическом наборе Царевки II всего 6%, известны из слоев конца XV–XVI вв. Орешка [37] и Пскова [38] .

Тип IV представлен в коллекции селища 15 красноглиняными горшками с короткими отогнутыми венчиками, торцы которых скруглены или приострены, покатыми плечиками, при переходе к которым примерно у половины экземпляров располагается уступ (см. рис.7:14–21). Все горшки не орнаментированы. Эти сосуды, составляющие 9% материала Царевки II, аналогичны горшкам типа VIII в Новгороде, где они появляются со второй четверти XV в. и продолжают бытовать в XVI в. В усадьбе Валаамского монастыря в слое XV–XVI вв. к этому типу принадлежало 11% керамики. Варианты с едва намеченными валикообразными венчиками (см. рис.7:18–19), судя по опубликованной керамике крепости Орешек и псковским материалам [39] , скорее, следует отнести ко времени не ранее XVI столетия.

В тип V выделены 5 красноглиняных и 2 белоглиняных горшка с прямыми или слабо отогнутыми венчиками, по внутренним краям которых проходят характерные валики, округлыми плечиками (см. рис.7:5,10,23,24). Два красноглиняных экземпляра украшены по плечикам одинарными волнистыми линиями, остальные без орнамента. Сосуды типа V, составляющие в керамическом наборе селища всего 5%, имеют параллелью самые поздние варианты типа II В новгородской керамики [40] , широко представленного на многих средневековых памятниках Приладожья. В крепости Орешек в слоях второй половины XV в. этот тип составлял 63% всех горшков. Производство такой керамики в более южных районах Новгородской земли постепенно прекратилось лишь в XVI в. [41]

Наконец, около 10% керамической коллекции селища составляют формы, представленные 1–2 экземплярами (см. рис.7:22,25). Не останавливаясь подробнее на этих единичных находках, отметим, что всем им можно найти аналогии в материалах XIV–XVI вв. из северо–западных районов России.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Из сборов на селище Царевка I происходят фрагменты венчиков примерно 40 сосудов. Практически все они относятся к типам I и II, причем пропорция горшков этих типов в коллекции примерно та же, что на предыдущем памятнике.

Коллекция керамики из раскопок селища Царевка III включает части примерно от 50 сосудов. Керамика фрагментирована сильнее, чем на селище Царевка II, целиком реконструируемые формы отсутствуют. Из разновидностей посуды представлены в основном горшки, но найдены также черепки минимум 9 белоглиняных кувшинов и 5 крышек к ним (рис.8:10–14). Кувшины такой стандартной формы имеют полные аналогии из слоев XVI в. Орешка и Корелы, в Пскове встречен единственный, видимо, привозной экземпляр [42] . В керамическом наборе селища сохраняются отмеченные для Царевки II различия между группами белоглиняной и красноглиняной посуды, но пропорция этих групп меняется в сторону увеличения количества последней: из красножгущейся глины изготовлена половина керамики Царевки III. Найдено также по одному черепку ангобированной и чернолощеной керамики.

К типу I, выделенному выше на материалах Царевки II, относятся 7 белоглиняных и 1 красноглиняный горшок, к типу II – 6 белоглиняных экземпляров. Тип IV представлен фрагментами также 6 красноглиняных сосудов с короткими валикообразными венчиками (см. рис.8:1–9).

В новый тип VI выделены 15 красноглиняных горшков с отогнутыми и косо срезанными наружу венчиками, покатыми плечиками. Внутренний край среза венчика оттянут вверх или же его оформление имитировано кольцевой канавкой (см. рис. 8:15-18,21-26). Орнамент во всех случаях отсутствует. Аналогии такой посуде за пределами южной Карелии указать затруднительно. Этот тип представлен в материалах двух более поздних поселений окрестностей Толвуи, о чем ниже. В 2003 г. большие серии такой керамики были получены в окрестностях Кижей на двух селищах, комплексы которых по находкам и отождествлению с деревнями писцовых и переписных книг относятся в основном к XVII столетию.

Горшки иных форм представлены в коллекции Царевки III единичными мелкими экземплярами.

Коллекция керамики из не потревоженной части слоя в усадьбе Палеостровского монастыря включает примерно 30 сосудов. Пропорция белоглиняных и красноглиняных горшков сдвигается в сторону полного преобладания последних (примерно 4:1). Найдено несколько черепков чернолощеной керамики от 2 сосудов. Большая часть горшков в коллекции относится к типам, уже известным по материалам селищ в устье р.Царевки. К типу III относятся 4 сосуда (рис.9:12–14), к типу IV – 1, к типу VI – 13 горшков, из которых 4 принадлежат к варианту с сильно отогнутым венчиком, по внутреннему краю которого проходит валик (см. рис.9:1–7).

К новому типу VII отнесены 6 красноглиняных горшков со слабо отогнутыми или прямыми венчиками, торцы которых утолщены и косо срезаны наружу (см. рис.9:8–11). Орнамент отсутствует. Фрагменты 3 подобных венчиков горшков отмечены в материалах Царевки III. Эта керамика по форме напоминает московскую белоглиняную посуду XV–XVI вв. [43] и красноглиняные горшки из Пскова типов VIII или IX, бытовавшие там преимущественно в XVI–XVII вв. [44] .

Керамика самого позднего из изученных раскопками поселений – селища Толвуйская губа I – представлена фрагментами примерно от 260 сосудов. Состав керамического набора этого памятника значительно сложнее, чем более ранних. Около 10% в нем занимают поливная, черно- и краснолощеная керамика. Из форм посуды преобладают горшки, но встречены также миски, рукомойники, кувшины. Из коллекции керамики селища в плане нашей классификации интерес представляет кухонная и столовая посуда массового производства.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Среди сосудов из красножгущейся глины (всего 105 экз., или около 40% керамики) отмечены полтора десятка горшков, изготовленных из теста с мелкими отощителями, с подлощенной поверхностью, ровно и сильно обожженных. Собственно белоглиняной керамики в коллекции немного, причем все фрагменты однослойные в изломе, что свидетельствует о более качественном обжиге. Преобладают сосуды из беложгущейся глины, имеющие в результате особого режима обжига темно-серую или бурую окраску. Всего группа белой, серой и бурой керамики объединяет минимум 130 сосудов, или примерно 50% керамики селища.

К типам I и II отнесены фрагменты примерно 20 белоглиняных горшков, маркирующих наличие средневекового комплекса в материалах селища. Тип IV представлен 17 красноглиняными горшками (рис.10:12), тип VI – 37 красноглиняными сосудами с оттянутыми венчиками, по срезу которых у большинства экземпляров проходит кольцевая канавка, у вариантов этого типа (7 сосудов – см. рис.10:4) короткий венчик сильно оттянут наружу, по внутреннему краю его проходит валик. К типу VII относятся 20 красноглиняных горшков с почти прямыми утолщенными венчиками, торцы которых у большинства экземпляров скруглены (см. рис.10:5).

Новый и наиболее многочисленный в коллекции селища тип VIII объединяет около 90 бело-, сероглиняных или бурых и 18 красноглиняных горшков, как уже указано, более 50% тарной и кухонной керамики памятника. Все они тонкостенные, изготовлены на быстром гончарном круге, с примесью мелкого песка в качестве отощителя теста, сильно и ровно обожжены. В целом по своим технологическим характеристикам данный тип даже визуально сильно отличается от всех предшествующих. Горшки типа VIII имеют прямой, чаще чуть отогнутый наружу (у единичных экземпляров – внутрь) венчик, выступающие плечики, на которых примерно у трети экземпляров располагаются слабо намеченные уступ или 1-3 рельефных валика. Сильно варьируют и размеры сосудов данного типа. Оформление венчиков представлено целым рядом вариантов: у большинства горшков венчик косо срезан наружу, у других – горизонтально или скруглен, у четверти экземпляров внутренний край среза венчика оттянут вверх (см. рис.10:6-9).

Керамика XVIII-XIX вв. археологами практически не изучалась, поэтому круг аналогий горшкам типа VIII селища Толвуйская губа I будет заведомо неполным. В материалах раскопок Петровской слободы XVIII в. в Петрозаводске этот тип доминировал среди тарной, кухонной и столовой посуды, составляя до 60% всех горшков [45] . Такая керамика вполне обычна в материалах из раскопок и сборов на сельских поселениях в южной Карелии, где присутствуют комплексы находок Нового времени [46] .

Суммируя приведенные выше данные о керамике пяти исследованных и датированных поселений, получаем следующую схему развития керамики Заонежья на протяжении примерно пяти столетий. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• Тип I – XIV–XVI вв.
• Тип II – XV(?)-XVI вв.
• Тип III – XIV(?)-XVI вв.
• Тип IV – XV(?)-XVIII вв.
• Тип V – XIV–XVI вв.
• Тип VI – XVI(?)-XVIII вв.
• Тип VII – XVII–XVIII вв.
• Тип VIII – XVIII–XIX вв.

Керамика памятников Заонежья в XIV–XV вв. (типы I–V) демонстрирует один из вариантов набора форм сосудов, характерных для Новгородской земли. Локальные особенности местного набора посуды выражаются в иной, чем на более южных территориях, количественной представленности различных типов горшков. Абсолютно преобладают белоглиняные сосуды типов I и II. Если рассматривать второй тип как дериват первого, то суммарно к ним в конце новгородского времени принадлежит до 70% всей посуды. Напротив, сосуды типов III (преимущественно в белоглиняном исполнении) и V, весьма «популярные» в это время в Приладожье, в Заонежье малочисленны.

Новгородские традиции доминируют в местном керамическом производстве и на протяжении большей части XVI столетия, что наглядно демонстрирует белоглиняная керамика селища Царевка III, основанного в самом конце эпохи новгородской независимости. Резкий перелом в традициях гончарного производства наступает в Заонежье около рубежа XVI–XVII вв., когда из обихода совершенно выходит белоглиняная керамика прежних типов, а доминирующими в керамическом наборе становятся красноглиняные горшки типа VI. Есть все основания связать этот перелом с небывалым разорением, а местами – обезлюдением Заонежских погостов в 1580–х гг., в последний период проигранной Иваном IV Ливонской войны, а затем в Смутное время первой четверти XVII в. Можно полагать, что в этих условиях были уничтожены или прекратили выпуск продукции за отсутствием спроса местные центры гончарного производства. После войны и смуты центры, снабжавшие керамической посудой Заонежье, возрождаются на основе уже иных технологических и стилевых традиций, в которых по сосудам типа VII и появлению в находках чернолощеной керамики можно уследить влияние московского гончарного производства.

В XVIII в., с созданием в Петровскую эпоху Олонецкого горного округа, припиской заонежских крестьян к возникшим в крае оружейным заводам, изменения в керамике не столь радикальны. По–прежнему широко бытуют горшки типа VI, сохраняется тип VII, и лишь постепенно доминирующими в обиходе становятся технологически более совершенные и серийные горшки типа VIII. Последние бытовали на юге Карелии практически до этнографической современности.

• [1] Спиридонов А.М. Заселение центра Челмужского Петровского погоста (по археологическим материалам X-XVI вв.) // Европейский Север. История и современность: Тез. докл. Петрозаводск, 1990. С.135-136; Спиридонов А.М., Чернякова И.А. К проблеме топографии и размеров сельских поселений на Северо-Западе России (по письменным и археологическим материалам Заонежья) // Проблемы исследования, реставрации и использования архитектурного наследия. Петрозаводск, 1991. С.32-49.
• [2] Спиридонов А.М. Археологические исследования на усадьбе Палеостровского монастыря // Вестник Карельского краеведческого музея. Вып.2. Петрозаводск, 1994; Он же. Толвуйская земская изба XVIII-XIX вв. // Вестник Карельского краеведческого музея. Вып.3. Петрозаводск, 1995.
• [3] Никитин А.В. Русское кузнечное ремесло XVI-XVII вв. // Свод археологических источников. Вып.ЕI-34. М., 1971. С.42.
• [4] Засурцев П.И. Усадьбы и постройки древнего Новгорода // Материалы и исследования по археологии СССР. №123. М., 1963. С.19.
• [5] Определение В.П. Данильченко в Институте археологии РАН.
• [6] Колчин Б.А. Хронология новгородских древностей // Новгородский сборник. 50 лет раскопок в Новгороде. М., 1982. С.160, 162, рис.3.
• [7] Колчин Б.А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого // Материалы и исследования по археологии СССР. №65. М., 1959. С.114-115.
• [8] Колчин Б.А. Железообрабатывающее ремесло... С.113, рис.99:5.
• [9] Медведев А.Ф. Оружие Новгорода Великого // Материалы и исследования по археологии СССР. № 65. М., 1959. С.165, рис.13:18.
• [10] Линдер И.М. Шахматы на Руси. М., 1975.
• [11] Спиридонов А.М. Толвуйская земская изба XVIII-XIX вв. С.152-174.
• [12] Он же. Археологические исследования на усадьбе Палеостровского монастыря. С.55-61.
• [13] Писцовые книги Обонежской пятины 1496 и 1563 гг. Л., 1930. С.143.
• [14] Словарь карельского языка (ливвиковский диалект). Петрозаводск, 1990. С.289.
• [15] Витов М.В., Власова И.В. География сельского расселения Западного Поморья в XVI-XVIII вв. М., 1974. С.22-65.
• [16] История Карелии XVI-XVII вв. в документах. Вып.III. Петрозаводск-Йоэнсуу, 1993. С.166-167.
• [17] Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.,-Л., 1949. №229; Янин В.Л. Новгородские акты XII-XV вв. Хронологический комментарий. М., 1991. С.248-250.
• [18] Грамоты Великого Новгорода... №294-295; Янин В.Л. Новгородские акты... С.250-251.
• [19] Грамоты Великого Новгорода... №310.
• [20] Там же. №311.
• [21] Там же. №316.
• [22] Сведения любезно предоставлены И.А.Черняковой.
• [23] Шаскольский И.П. Шведская интервенция в Карелии в начале XVII в. Петрозаводск, 1950. С.102.
• [24] Описание Толвуйского острога 1620 г. // ОГВ. 1891. №100. С.1025-1026.
• [25] Старостина Т.В. Волнения крестьян Толвуйского погоста в XVII в. // Вопросы истории: Сб. статей. Вып.1. Петрозаводск, 1961. С. 136, 140.
• [26] Шаскольский И.П. Шведская интервенция в Карелии... С.110.
• [27] Опись Новгорода 1617 г. Ч.1. М., 1984. С.94.
• [28] Старостина Т.В. Волнения крестьян... С.141.
• [29] Барсов Е. Палеостров, его судьба и значение в Обонежском крае // Чтения Общества истории и древностей российских. Кн.1. М., 1868. С. 37, 181.
• [30] Спиридонов А.М. Археологические исследования... С.55-61.
• [31] Он же. Толвуйская земская изба... С.152-174.
• [32] Смирнова Г.П. Опыт классификации керамики древнего Новгорода // Материалы и исследования по археологии СССР. №55. М., 1956. С.242-244, рис.6:10, 7:4,6,8.
• [33] Кирпичников А.Н. Историко-археологические исследования древней Корелы ("Корельский город" XIV в.) // Финно-угры и славяне. Л., 1979. С.72.
• [34] Кирпичников А.Н. Древний Орешек. Историко-археологические очерки о городе-крепости в истоке Невы. Л., 1980. С.98-99, рис.31.
• [35] Spiridonov A.M. Archaeological Data on the Early History of the Valamo (Valaam) Monastery // Fennoscandia Archaeologica. Vol.IX. Helsinki, 1992. Р.97, fig.4:1,2.
• [36] Рябинин Е.А. Новые открытия в Старой Ладоге (итоги раскопок на Земляном городище в 1973-975 гг.) // Средневековая Ладога. Л., 1985. С.30, рис.5, тип.IX.
• [37] Кирпичников А.Н. Древний Орешек... С.99.
• [38] Овсянников О.В., Царькова Л.А. Охранные работы на территории Застенья и Окольного города в 1973 и 1974 г. // Археологическое изучение Пскова. М., 1983. С.132, рис.6:1,2; Кильдюшевский В.И. Керамика Пскова XII-XVII вв. // Ладога и ее соседи в эпоху средневековья. СПб, 2002. С.12, рис.4:6-12, тип V.
• [39] Кильдюшевский В.И. Керамика Пскова... С.14, рис.6:7-12, тип XI.
• [40] Смирнова Г.П. Опыт классификации керамики... С.230.
• [41] Кильдюшевский В.И. Об одном из типов керамики XIV-XVI вв. крепости Орешек // Краткие сообщения Института археологии АН СССР. Вып.164. М., 1981. С.111-116.
• [42] Кильдюшевский В.И. Керамика Пскова... С.17, рис.8:2.
• [43] Розенфельдт Р.Л. Московское керамическое производство XII-XVIII вв. // Свод археологических источников. Вып.ЕI-39. М., 1968. С.44-45, рис.15:5,7,10.
• [44] Кильдюшевский В.И. Керамика Пскова... С.13-14, рис. 5.
• [45] Жульников А.М., Спиридонов А.М. Древности Петрозаводска. Петрозаводск, 2003. C.110.
• [46] Спиридонов А.М., Герман К.Э, Мельников И.В., Манюхин И.С. К истории заселения о.Кижи в Средневековье и Новое время (по материалам раскопок селища Наволок) // Кижский вестник. Вып.8. Петрозаводск, 2003. С.253-254, рис.4:14-19.