Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: Статья посвящена опыту создания интерьера избы и молельни крестьян старообрядцев в доме Русиновых в музее-заповеднике «Малые Корелы». Предметный мир экспозиции описывает систему этноконфессиональных символов, которые отражают существовавший у старообрядцев-беспоповцев в конце XIX – начале XX века комплекс регламентаций и запретов.

Впервые проблема организации интерьера избы крестьянина-старообрядца в Архангельском музее деревянного зодчества и народного искусства «Малые Корелы» возникла в 1976 г. в связи с перевозкой на территорию Двинского сектора архитектурно-ландшафтной экспозиции дома Русиновых из деревни Кондратовская Верхнетоемского района Архангельской области (Рис.1) [1] . Русиновы принадлежали к большой богатой семье, имевшей в своей собственности пароходы на Двине. Согласно сохранившейся легенде, в последнее время в доме жили две бабушки староверки, которые вели скромный, уединенный образ жизни [2] . Это обстоятельство позволило исследователям предположить, что строитель дома был членом одной из ветвей этой семьи и принадлежал к одному из старообрядческих согласий [3] .

В пользу принадлежности дома старообрядцам свидетельствуют некоторые особенности декоративного убранства и внутреннего устройства памятника. И без того нарядный, пропорциональный художественный облик дома дополняет очелье (Рис. 2) –редкий и наиболее древний элемент оконного украшения. В народной архитектуре этот вид наличника получил широкое распространение в XVII в. По своим техническим и стилистическим особенностям очелье напоминает элементы киотной и иконостасной барочной резьбы. Такого рода орнаментальную схожесть русский художник и путешественник А.А. Бобринский отмечал еще в начале XX в [4] . В данном случае проявилась одна из особенностей старообрядческого уклада – сохранение и консервация древних традиций в декоративном убранстве жилища.

Вторым обстоятельством, позволившим приступить к созданию интерьера крестьян-старообрядцев, стало наличие в доме Русиновых молельни – отдельного помещения для уединенной молитвы и общественных богослужений. Молельня представляет собой узкую, небольшую по площади комнату, закрытую на двойные двери. На внутренней двери сохранился замок амбарного типа, закрыть который можно только изнутри. Вход осуществлялся из зимней избы, встроенной в боковой фасад дома и частично выступающей за пределы общего объема. Организация молельной комнаты в отдельном, запирающемся изнутри, помещении объясняется особым отношением старообрядцев к молитве как к тайнодействию [5] .

Первый вариант реконструкции интерьера крестьян-старообрядцев в доме Русиновых был предложен в середине 1980-х гг. сотрудником музея Н.Н. Власихиной – замечательным исследователем и участником многих полевых экспедиций. Первоначально ставилась задача воссоздать интерьер, отражающий не просто культуру старообрядцев Русского Севера, но и религиозно-бытовой уклад приверженцев конкретного старообрядческого согласия, к которому могли принадлежать хозяева дома. В виду нехватки экспозиционного материала этот вариант не был реализован. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Вопрос о принадлежности Русиновых к тому или иному согласию, а также вопрос о переходе отдельных представителей семьи из согласия в согласие остается открытым, ожидая дальнейших исследований. Впрочем, география распространения старообрядческих толков и согласий позволяет предположить, что Русиновы принадлежали к беспоповскому толку древлеправославия. В верховьях Северной Двины в разное время беспоповцы были представлены четырьмя согласиями – филипповцами, федосеевцами, даниловцами и аароновцами [6] .В Сольвычегодском уезде в начале ХХ в. 26 приходов было «заражено расколом» [7] . Здесь преобладали даниловцы и аароновцы. В то же время известно, что самым большим и непререкаемым авторитетом как среди беспоповцев, так и среди верующих официальной церкви в Верхнем Подвинье пользовались филипповцы [8] . Центр этого согласия на Двине в XIX в. находился в селе Черевково. В «административном» послушании у черевковских наставников находились не только верхнетоемские старообрядцы, но и общины в Афанасьевской, Верхнеуфтюжской, Нижнеуфтюжской, Лябельской волостях Сольвычегодского уезда [9] .

На сегодняшний день в доме Русиновых создан интерьер, в котором отражен обобщенный образ старообрядческой культуры Русского Севера XIX – начала XX вв [10] . При этом акцент сделан на особенностях религиозно-бытового уклада беспоповцев в сопоставлении с образом жизни православных крестьян [11] . Данный подход позволяет показать иерархическую организацию старообрядческой общины и связанную с ним систему религиозно-бытовых регламентаций, а также отношение конкретной старообрядческой общины к миру. Например, у старообрядцев Тулгасского прихода Шенкурского уезда каждый толк разделялся на три категории – «чашки»: большую, среднюю, малую. Принадлежащие к первой чашке «назывались прочими святыми, живут в отдельных домиках, не молятся вместе с принадлежащими к остальным двум чашкам и не едят вместе с ними из одной посуды и одним столом» [12] . Для разных категорий старообрядцев существовали разные нормы поведения. Чем выше религиозный статус той или иной группы, тем строже соблюдались регламентации, тем больше предписанных традицией запретов. Во внешнем, соприкасающимся с никонианами мире старообрядческой культуры регламентации и нормы ничем не отличаются от общепринятых.

В экспозиции иерархия старообрядческой общины показана через условное деление жилого пространства на зимнюю избу и молельню (Рис. 3,4), где показан быт и духовная жизнь стариков – «истовых» [13] , и летнюю избу, в которой по легенде жили молодые «мирские» старообрядцы. При этом красочный интерьер летней избы резко противопоставлен суровому, аскетическому, окрашенному в темные тона интерьеру зимней избы.

Регламентации в сфере материальной культуры лучше всего отражает размещенная в экспозиции домашняя утварь. В интерьере летней избы показан самовар, кофемолка, банка с чаем, сахарница, посуда мануфактурного производства. Этими предметами домашней утвари в силу пищевых запретов не могли пользоваться «истовые» староверы. В то время как в «боковушке» (зимняя изба) размещена преимущественно деревянная и глиняная посуда (кринки, роговики, горшки, ковши), изготовленная кустарным способом. По свидетельству П.С. Ефименко, старообрядцы отдавали предпочтение деревянной и керамической посуде, как более архаичной [14] . В то же время среди «истовых», да и «мирских», старообрядцев сохранялось отношение к предметам быта, как к тому, что причастно к промыслу Божьему о спасении человека [15] . На посуде, деревянных ложках, некоторых орудиях труда часто наносились молитвы или какие-либо другие сакральные изображения. Так, в летней избе, в плетеной корзинке, показана деревянная грабилка для сбора ягод, на обратной стороне которой вырезан восьмиконечный крест-часовня. В большей мере это касалось промысловых орудий: священные изображения (крест, монограммы, хризма) наносились на поплыви, ловдусы, приклады охотничьих ружей.

Одежда как важнейшее средство самоидентификации в старообрядческих группах показана в зимней избе и молельне. Отличия в покрое и способах ношения являлись одним из самых устойчивых маркеров принадлежности к религиозной группе [16] . Размещенный в экспозиции женский костюм (сарафан, рубашка, пояс, платок) отражает комплекс существовавших у старообрядцев предписаний и запретов, регламентирующих цвет одежды, ее атрибуты и внешний вид верующего. Вся женская одежда, за исключением пестрядинной рубашки, темных тонов (черного, синего либо коричневого) и обязательно домотканая. В этом читается запрет на ношение яркой, цветной одежды: «…Цветные украшения суть временной прелести бренной жизни» [17] . От фабричных одежд старообрядцы отказывались, строго запрещалось ношение новомодных иноземных одежд: «…заморские сюртуки, модные картузы, на высоких каблуках сапог, да красно плетенное» [18] . Рубашка с высоким воротом и длинными рукавами полностью закрывает руки и шею. Темный платок не подвязан, а сложен под подбородком, концы распущены вниз по плечам и спине [19] . [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Регламентации в области духовной жизни раскрыты в молельне и частично в устройстве божницы (зимняя изба). Первое и основное назначение молельни – функция домового храма. В самом конце помещения, над окном, устроен небольшой тябловый иконостас, который представляет собой широкую от стены до стены полку с расположенными на ней репликами (копиями) икон «старого письма» из коллекции древнерусской живописи музея. Это канонический триптих: поясное изображение Христа, Богоматерь «Одигитрия», Никола «Оплечный». В репликах читается простота и лаконичность, характерные для «крестьянских писем» [20] . Цветовая гамма – «тундровый позем», охристый оттенок ликов, сильно вытянутые пропорции фигур указывают на подражание автора мастерам Выга [21] .

В летний экспозиционный период, когда позволяет температурно-влажностный режим, в экспозиции размещаются киотные кресты и иконы выговского литья, а также привозные московские изделия, выполненные в подражательной поморским мастерам технике. Среди них – икона Святителя Николая Чудотворца первой половины XIX века, вывезенная в музей в 1975 г. (экспедиция АМДЗ в Верхнетоемский район, Давыдов А.Н.). Московское, как и поморское, литье отличается тонкостью работы, использованием многоцветной эмали, часто позолочением изделия, тщательной опиловкой оборотной стороны [22] . В отличие от изделий других центров старообрядческого литья, «поморские» кресты и иконы приобретались не на вес, а на счет. Вероятно, это было связано с применением эмали.

Изображения и символы на киотных крестах говорят о принадлежности хозяев дома к беспоповцам. Беспоповские (поморские) кресты отличаются изображением Нерукотворного Спаса («Спаса на убрусе») в верхней части. Изображение Спаса сопровождается надписями: «Образ нерукотворенный» и ниже – «Црь Славы» [23] . На киотном кресте, размещенном в красном углу зимней избы, присутствует характерная для «поморского типа» последовательность надписей и изображений: солнце и луна в виде круглых масок рядом со «Спасом на убрусе» [24] . Над главой распятого Христа, на верхней перекладине Голгофского креста, хризма: «IС ХС». Под изображением главы Адама – куст, который символизирует собой эдемский сад [25] .

При молитвах у старообрядцев использовался подручник для земных поклонов. Появление подручника в богослужебных обрядах староверов объясняется тем, что по их представлениям, прикосновение к земле расценивается как грех. В молельне дома Русиновых роль подручника выполняет небольшой домотканый коврик, выполненный, как и одежда, в темных тонах. О значении молитвы в жизни старообрядцев говорят помещенные в интерьере мужские (молельня) и женские (красный угол в зимней избе) старинные лестовки из фондов музея, датируемые второй половиной XIX в. [26]

Один из важнейших религиозных догматов – запрет на использование богослужебных книг «никоновского исправления» продемонстрирован наглядно. В дальней части молельни у иконостаса размещены муляжи Большого Требника и Евангелия. Благодаря высокому качеству изделий, даже вблизи иконостаса реплику трудно отличить от оригинала. Собранные в 1970-1980-х гг. наблюдения открывают широкие возможности для раскрытия в экспозиции темы «Техника письма в среде старообрядцев». По сообщению В.П. Бударгина, на Двине перепиской книг старообрядцы занимались при молитвенном доме [27] . Согласно данным Северодвинской археографической экспедиции ЛГУ (1978 г.), старообрядцы переписывали книги, как правило, по ночам, в молельнях или в маленькой избе за домом на специальном столе. Писали обычно куриным пером и чернилами [28] . [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Вопреки распространенным представлениям о консервативности старообрядческой культуры, она не была полностью «замкнутой» системой. Можно с уверенностью утверждать, что древнерусские православные традиции, на которые было ориентировано староверие, на практике свободно взаимодействовали с народной бытовой культурой. В интерьере избы (летней и зимней) это взаимодействие всесторонне раскрыто. Крестьянская утварь и орудия труда, размещенные в экспозиции, отражают быт и ремесла всего населения Верхней Двины во второй половине XIX – начале XX в., без специфики конфессиональной принадлежности. Большая часть предметов собрана сотрудниками музея в 1980-е гг. в ходе комплексных экспедиций и командировок в Виноградовский, Верхнетоемский и Красноборский районы Архангельской области.

Традиционализм старообрядцев часто способствовал сохранению дохристианских элементов культуры, которые, в свою очередь, причудливо сочетались с православно-христианскими. Это удивительное качество старообрядческой культуры в экспозиции продемонстрировано через предметы народного декоративно-прикладного искусства: расписные пучужские прялки и старообрядческий лубок с изображением мифологических птиц –«Сирина» и «Алконоста», а также общего для языческой и христианской картины мира символа – «Древа Жизни». Известно, что пучужская роспись, как и весь комплекс северодвинских росписей, развилась из старообрядческой книжной рукописной традиции [29] . Источником рисованного лубка, как и сюжетов на прялках, были Книга Бытия, притчи и назидательные рассказы из разных литературных сборников, духовные стихи и песнопения [30] .Этот ряд дополняют домотканые полотенца с характерным для Сольвычегодского уезда Вологодской губернии геометрическим орнаментом, восходящим к аграрной магии.

В заключение следует отметить, что экспозиция в доме Русиновых не рассматривается нами как раз и на всегда застывшая форма. Новые исследования по истории памятника и семьи последних владельцев, уточнение религиозно-культурной картины деревни Кондратовская и её округи, разумные творческие решения внесут свои коррективы.На сегодняшний день можно выделить несколько возможных направлений модернизации интерьера. Ключевым, на наш взгляд, является постепенный переход от «обобщенного образа» в сторону создания экспозиции, характеризующей религиозно-бытовой уклад представителей конкретного старообрядческого согласия беспоповского толка. Это позволит сделать выводы о религиозно-эстетических предпочтениях хозяев дома, очертить круг наиболее важных для них «богословских» тем, а значит, уточнить состав иконостаса, стилистику и иконографию икон, тематику книжного собрания [31] .

Второе направление непосредственно связано с первым – показать книгописное ремесло писцов-каллиграфов. Для этого необходим экспозиционный материал – целый комплекс инструментов и приспособлений: гусиные, куриные и лебединые перья с разными расчепами, глиняные чернильницы, ложечки со срезанным донышком –«чивьем», скобельник, тиракса и пр. Развитие экспозиции в этом направлении требует не только глубокого изучения рукописной традиции на Двине, но и усилий по комплектованию фондов соответствующими предметами.

Роль начетников, обладавших в общине высоким духовным авторитетом, можно раскрыть как через обилие и тематику книг, так и показ еще одной функции домов с молельнями – школы. Для этого требуются оригиналы либо реплики старообрядческих учебников по церковно-славянской грамоте (чтение, письмо), нотные грамоты с крючковым письмом, лубок на религиозно-назидательные темы и пр. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Опыт создания интерьера избы крестьянина-старообрядца и молельни в доме Русиновых в значительной мере стал отправной точкой для работ по музеефикации дома Пухова из деревни Большой Халуй Каргопольского района (Каргопольско-Онежский сектор) – еще одного памятника, связанного с историей старообрядчества на Севере. В 2018 г. в доме Пухова был открыт интерьер светелки [32] . Кроме того, отдельные элементы старообрядческого религиозно-бытового уклада могут быть показаны в памятниках на территории Мезенского, а в будущем, по мере проведения реставрационных работ, и Пинежского секторов [33] .

• [1]  Прим: Первые описания дома Русиновых были приведены Маковецким И.В. По ряду древних элементов, в первую очередь наличию очелья, памятник был отнесен к XVIII веку: «Очелье – один из наиболее древних видов оконного наличника. Последние его образцы мы встретили на избах конца XVIII в. в селениях Бор и Кондратьевская Верхнетоемского района Архангельской области» (Цит. по: Маковецкий И.В. Архитектура русского жилища. М., 1962. С 154). Однако в том виде, в котором дом был перевезен в музей, его нужно отнести к концу XIX в.
• [2]  Давыдов А.Н. Архангельский музей деревянного зодчества. М., 1987. С. 62-63.
• [3]  Пермиловская А.Б. Северный дом. Архитектурно-художественный каталог. Петрозаводск, 2000. – С. 156.
• [4]  См. Бобринский А.А. Народные русские деревянные изделия, Вып. XI. М., 1910. Табл. 152.
• [5]  Прим: Символическое значение закрытого от посторонних глаз пространства, предназначенного исключительно для молитвы, указывает на буквальное исполнение слов Евангелия: «И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6: 5–6).
• [6]  Щипин В.И. Старообрядчество в верхнем течении Северной Двины. М., 2003. С.8–11.
• [7]  Цитата по: Чуракова Н.Н. География старообрядческих согласий на Архангельском Севере в ХIХ – начале ХХ века // Материалы международной научно-практической конференции «Народная культура и музеи под открытым небом. Пути сохранения и возрождения традиционной культуры». Архангельск, 2000. С. 80.
• [8]  Прим: Старообрядцы других согласий, распространенных на Двине, называли филипповцев «крепкая вера», «высока вера». Их отличала строгость в соблюдении устава, аскетизм, они не употребляли чай и кофе, полностью воздерживались от употребления алкоголя и табака, среди филипповцев был широко распространен запрет на употребление мяса. (См.: Щипин В.И. Старообрядчество в верхнем течении Северной Двины. М., 2003. С. 11).
• [9]  ГАВО. Ф. 496. ОП 1. Д. 15679. Л. 57.
• [10]  Прим: В разное время над экспозицией работали Власихина Н.Н., Теребихин Н.М., Чуракова Н.Н., Хатанзейская Е.В. и автор этой статьи.
• [11]  Архив АМДЗ. № 2752. Ф.1. Оп. 1. Л. 2. (Теребихин Н.М., Чуракова Н.Н. Пояснительная записка к интерьеру избы крестьянина старообрядца).
• [12]  Цит. по: Летопись Двиноважья / Авт.-сост. Л. Ю. Озол. Березник; Архангельск, 1999. С. 20.
• [13]  «Истовый» – надлежащий; такой, каким следует быть; совершаемый с большим рвением, крайне усердно, по всем правилам (Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999. С. 222).
• [14]  Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии // Труды Этнографического отдела ИОЛЕАиЭ, Кн.5, в.1-2. М., 1877-1878. С. 217.
• [15]  Прим: Молитва на освящение всякой вещи, прямо указывает на сотерологическое значение предметов материального мира в жизни человека: «…Сам, Господи, посли Духа Твоего Святаго с вышним благословением на вещь сию, яко да вооружена силою небеснаго заступления хотящим ю употребляти, помощна будет к телесному спасению и заступлению…». Молитвы на различные случаи очищения и освящения приведены в Потребнике. Посуда в некоторых случаях освящалась каждением. При этом следовало отмолиться несколько четок. Федосеевцы и филипповцы, прежде чем внести в дом, «отмаливали» купленное брашно на торгу. (См: Кириллов И.А. Правда старой веры. Барнаул, 2008. С. 460–461).
• [16]  Чернов А. И. О семиотике запретов // Труды по знаковым системам. Вып. 3. Тарту, 1967. C. 45–59.
• [17] Леонтьева Г. А., Липинская В. А. Моленная одежда русских старообрядцев // Русская народная одежда. Историко-этнографические очерки. М., 2011. С. 701.
• [18]  Там же. С. 702.
• [19]  Прим: Наличие платка, закрытые руки и шея – обязательны при общественных и домашних молитвах (См.: Власова В.В., Шарапов В.Э. Одежда в старообрядческой традиции удорских, печорских и вычегодских коми [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/v/odezhda-v-staroobryadcheskoy-traditsii-udorskih-pechorskih-i-vychegodskih-komi. Дата обращения 6.01.2021)
• [20]  Вздорнов Г.В. О «Северных письмах» // Советское искусстовознание-80: Сб. ст. М., 1981. Вып.1. С.44–59.
• [21]  Прим: Характерной чертой «поморской иконы» было преобладание «землистого позема» в оформлении фона. См: Лазарев С. Е., Курдюмов О. Г. Церковный раскол XVII века в произведениях русской живописи // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия «История. Политология». 2015. № 19 (216). Вып. 36. С. 77–83.
• [22]  Из «Каталога старообрядческой иконной, киотной и книжной торговли М.П. Вострякова». Цит. по статье: Зотова Е.Я. Поморская меднолитая пластика: к истории становления и развития в Московском регионе // Локальные традиции в народной культуре Русского Севера (Материалы IV Международной конференции «Рябининские чтения-2003»). Петрозаводск, 2003. С.391-395.
• [23]  Русский православный крест в собрании Российского этнографического музея: [альбом-каталог] / Коллектив авторов. Российский этнографический музей (Санкт-Петербург). СПб., 2007. С. 47.
• [24]  Прим: На поповских крестах светил нет, вместо них по обе стороны от рукавов Голгофского креста надпись с титлами (хризма): «IС ХС».
• [25]  Прим: Над главой распятого Христа, на верхней перекладине Голгофского креста, у старообрядцев-поповцев – монограмма из четырех заглавных букв: «IНЦИ», у беспоповцев – хризма ««IС ХС».
• [26]  Прим: Лестовки бывают мужские, женские и детские. Мужские лестовки - холодные спокойные цвета, на лапостках могут быть вышиты инициалы евангелистов, растительные узоры и орнаменты (в старообрядческой традиции) или православный крест (в православной традиции). Православная традиция допускает изображение на лапостках ликов Святых. Это объясняется тем, что лапостки символизируют Евангельское учение, а Святые - это те, кто своей жизнью воплотил это Евангельское учение. Женские лестовки - яркие, нежные цвета, на лапостках - цветы и узоры (в старообрядческой традиции), либо православный крест или изображения ликов Святых (в православной традиции). Детские лестовки, как правило, яркие, их плетут с бобочками меньшего размера.
• [27]  См: Бударагин В.П. На Северной Двине и в верховьях Пинеги // ТОДРЛ. Л., 1976. Т. XXX. С. 374; Черепнин Л.В. Русская палеография. М., 1956. С. 542-543.
• [28]  Волкова Т.Ф., Грачева А.М. Рукописные и старопечатные книги Северной Двины. ТОДРЛ. Л, 1981. Т. XXXXVI. С. 396.
• [29]  Арбат Ю. А. Русская народная роспись по дереву. М., 1970. С. 83-86.
• [30]  Иткина Е.И. Русский рисовальный лубок конца XVIII – начала XIX века: из собрания государственного исторического музея. М., 1992. С. 7-8.
• [31]  Прим: Комплексные археографические исследования Верхнего и Среднего течения Северной Двины были проведены в 1971 - 78 гг. в ходе экспедиций ИРЛИ РАН. В ходе обследования сел Борок, Нижняя Тойма, Пучуга Древлехранилище Пушкинского Дома пополнилось 78 рукописями XVIII – XX в. Это агиографические тексты (жития святых), творения святых отцов, которые в основном можно отнести к жанру «Поучения», богослужебная литература (Уставы, Псалтирь, сборники келейных молитв). (См. Бударагин В.П. На Северной Двине и в верховьях Пинеги // ТОДРЛ. Л., 1976. Т. XXXI. С. 374; Демкова Н. С. Рукописи с Двины и Пинеги // ТОДРЛМ. Л., 1970. Т. XXV. С. 330-332).
• [32]  Прим: По легенде семья Пуховых была старообрядческой, принадлежали они к толку странников-бегунов, но сами из дому не уходили, а были странноприимцами, пристанно-держателями (Научный архив АМДЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2385. Л.3. (Чуракова Н.Н. Концепция экспозиционного решения помещений дома Пухова в Каргопольско-Онежском секторе. 1997 г.)).
• [33]  Прим: Согласно официальной статистике, в середине XIX века общая численность старообрядцев разных согласий в Пинежском и Мезенском уездах Архангельской губернии составляла свыше 1200 чел. (в 1846 г. 1247 чел.). Из них абсолютное большинство относились к не приемлющим священство. На территории двух уездов находились 8 действующих скитов: в Пинежском: Сояльский, Верхнепаленьгский, Чакольский, Ваймужский, Лавельский, Никитинский; Мезенском: Вожгорский и Устьцилемский. (См. Витков В.Н. Скиты в Архангельской области. – Архангельск, 2009. – С. 2-3. Цифры приведены на основе сводных данных по документам из Государственного Архива Архангельской области (Ф. 2. Оп. 1. Т 3, Д. 2762)).