ИНФОРМАЦИЯ О МУЗЕЕ «КИЖИ»
афиша, расписания, услуги, цены, мероприятия.

Аннотация. В данной статье анализируются сведения об иконе «Спас Всемилостивый» третьей четверти ХVI в., и списка с нее — иконы «Спас Смоленский», выполненного по желанию прихода в начале ХIХ в. Автор пытается выяснить принадлежность икон конкретному кижскому храму. Для этого рассмотрено технико-технологическое исследование икон, уделено внимание поиску стилистически близких икон второй половины ХVI в., иконографии и стилистическим особенностям двух кижских икон, развитию и изменению иконографического первообраза.

Понимая всю сложность задачи, перед тем как приступить, процитирую любимого автора: «Истину не так-то легко подчинить бумаге. В ванне истории истину труднее удержать, чем мыло, и гораздо сложнее найти»^[1].

В кижских храмах: зимнем Покрова Пресвятой Богородицы и летнем Преображения Господня до 1943 г. было по иконе «Спас Всемилостивый». Одна из которых, была написана в последней трети ХVI в., и почиталась чудотворной, другая была ее списком, исполненным в начале ХIХ в. Затем чудотворная икона^[2] заняла место в иконостасе зимней кижской церкви, а список^[3] с нее поступил в фонды Музея Изобразительных искусств Республики Карелия (МИИ РК).

Икона «Спас Всемилостивый», посл. трети ХVI в. привлекала внимание исследователей, прежде всего, легендарной историей чудотворного образа, сохранившейся в церковных и популярных источниках ХIХ века. Она вошла в каталог икон 1980 г. из собрания музея «Кижи», через несколько лет после реставрации образа. Икона неоднократно публиковалась в путеводителях, открытках, статьях^[4]. В. Г. Платонов обозначил ее происхождение в одном из северных центров, по трактовке деталей сравнил с иконой из Сийского иконописного подлинника, определяя ее принадлежность Покровской церкви^[5]. В. Г. Пуцко, основываясь на иконографии образа и распространения изображения палеосных святых, определил время ее написания 1560-ми годами, возможно в пределах Обонежской пятины Новгорода, под воздействием столичного образца^[6].

На иконе Вседержитель изображен в центре композиции, фронтально (рис. 1). Фигура Христа занимает всю высоту ковчега, верхняя часть нимба заходит на поле. Тип лица (рис. 2) с преувеличенной головой крупной прической, высоким лбом^[7]. Его лик спокоен, взгляд наполнен созерцанием, устремленным на смотрящего («молчаливо созерцательной иконностью»). В нем, в отличие от более поздних образов, еще присутствует то выражение молчаливого общения, которое было великолепно исполнено Андреем Рублевым. Своеобразно моделирование фигуры Христа. Нет полной соразмерности в пропорциях и моделировке. Объемная пластика верхней части, с крупной головой постепенно переходит в плоскостное моделирование хитона в виде вертикальных линий.

В левой руке Спасителя — раскрытое Евангелие с текстом: «НЕ НА ЛИЦА // СУ[ДИ]ТЕ / СЫНО//ВЕ / ЧЛВЕСТИ // НО / ПРАВЕДЕ[Н.] / СУ//ДЪ / СУДИ//ТЕ САМИ // НЕ О[СУ]ЖЕНИ // БУДЕТЕ В[C]». Киноварные обрезы Евангелия украшены тонким золотым рисунком^[8]. Правая рука направлена вниз в благословении к припадающим его стопам преподобным. Они обозначены как: святой преподобный Варлаам («ОА[Г] ПРЕП[Д] БНЫI ВАР[Л]АМЪ») — слева и святой преподобный Александр («ОА[Г] ПРЕП[Д]БНЫI АЛЕѮА[Н]ДРЪ) — справа. Вседержитель облачен в хитон, охристый колер которого нанесен прозрачно, в результате создается интересный эффект разных оттенков. Складки решены линейно коричневым цветом. Поверх нанесен тонкий золотой рисунок. Пробела у ворота и на рукаве подцвечены голубым колером. Зеленый гиматий накинут на плечи и обмотан вокруг талии, оформлен струящимися остроконечными складками и обрамлен узкой золотой каймой. Виртуозные очертания складок гиматия изящно вторят движению правой руки. В верхней части иконы — фигурки коленопреклоненных архангелов Михаила и Гавриила в киноварных и зеленых одеждах, с золотой разделкой крыльев, с зерцалами в руках. В нижней трети своеобразно решен позем — сплошной полосой иконописных горок со стилизованной растительностью. В верхней части боковых полей изображения святых в рост. Слева: святитель (верхняя часть фигуры и надпись утрачена) в крестчатых ризах, по сохранившейся надписи на окладе это Василий Великий^[9]; ниже — св. Параскева Пятница в хитоне, мафории, чепце. Справа: св. Екатерина Великомученица — в царских одеждах, на голове венец, волосы непокрытые; под ней св. Мавра в хитоне, мафории, чепце. Палеосные святые представлены стоящими на узорных ковриках, которые исполнены чернью по золоту. Деликатные узоры на одежде Спасителя и ковриках соответствуют произведениям, созданным не позднее ХVI в.

Состав припадающих святых к ногам Спасителя в данной иконографии непостоянен. К наиболее ранним относятся изображения Сергия Радонежского и Варлаама Хутынского^[10]. Основываясь на иконографии, ее принадлежности обонежскому храму и надписи на сохранившемся окладе, на иконе изображены преподобные Варлаам Хутынский и Александр Свирский. Основатель одного из северных монастырей Александр Свирский канонизирован в 1547 г… Соответственно датировать икону можно не ранее третьей четверти ХVI в.^[11].

Автор кижской иконы, очевидно, был знаком с московскими прототипами. Образ Христа в рост повторяет кремлевский вариант фигуры Христа, 1521 г. (?) на фреске Спасских врат. Правая рука в благословляющем жесте направлена вниз, в левой согнутой в локте руке — раскрытая Книга с текстом. Форма гиматия повторяется до мелочей, начальный край которого наброшен на плечи с острой складкой на правом плече, зигзагом, спускающимся вдоль согнутой левой руки. Ткань гиматия острыми углами развивается из-за спины и волнообразной линией поднимается к талии. Видимым отличием является расположение локона волос вдоль шеи слева. Но, в отличие, от ряда икон этой иконографии, автор кижской иконы вторит некоторым деталям из ранних образцов миниатюр. В качестве примера, представлена миниатюра «Явление Христа женам мироносицам» Новгородской Псалтири кон. ХIII — ХIV в. (рис. 3), опубликованной О. С. Поповой^[12]. На ней, принесшие миро, жены изображены припавшими к ногам Христа и, держащими стопы ног, по словам из Евангелия от Матфея^[13].

Важно заметить, что обязательный пейзаж на миниатюрах, на кижской иконе также представлен поземом в виде горок с лещадками и растительностью.

Другие, важные для развития иконографии и смыслового отличия кижской иконы, на которые необходимо обратить внимание — это замена орудий страстей на зерцала в руках ангелов. Отличается также текст. На кижской иконе: «Не на лица судите…». Евангелие от Иоанна (VII,24) и от Матфея (VII,1), на московском надвратном образе: «Приидите вси…», что предполагает возможность иного смыслового прочтения образа Христа. В кижской иконе нет наименования Христа «Вседержителем», Он обозначен кратко: «IС ХС». Вариант близкий кижскому обнаружен в интернете, к сожалению, без выходных данных (рис. 4)^[14]. Та же фигура Христа, так же расположены припавшие к его стопам иноки, за ними та же сплошная полоса позема из вертикальных горок, завершающихся деревцами; тот же золотой фон и та же краткая надпись «İС ХС».

Концепция прототипа общерусского государственного масштаба, в скором времени была переработана для конкретных земель Русского царства. Начальная иконография, в основе которой был образ Спасителя с женами мироносицами («Явление Христа женам мироносицам»), получила широкий отклик, судя по разнообразию преподобных и других местночтимых святых, приклоняющихся и припадающих к стопам Вседержителя. Известны изображения: с соловецкими преподобными, например, на вкладном кресте 1560–1561 г., св. князей иноков Александра Невского и Георгия Владимирского, сер ХVII в.^[15], Кирилла Белозерского с Сергием Радонежским, сер. ХVII в.^[16] и другими святыми, почитаемыми в определенной местности. Имея в своей основе охранительный источник, связанный с военными событиями общерусского царства, со временем иконография приобрела не только поместный характер, но и вотивный. Так на костромских иконах конца ХVII в. появляются изображения с Ангелом-Хранителем и Архангелом Михаилом^[17].

Развитие иконографии шло также не только через нововведения святых, преклоняющихся в различных позах Вседержителю, но и через изменения других деталей иконографии: в различии текстов на Евангелии, изображении ангелов, оформлении фона и позема. Так, на соловецком кресте, нет склоненных ангелов, а на образе из Благовещенского собора Московского Кремля, созданном в то же время, 1560-е гг. они изображены в верхних углах иконы в заоблачных сегментах. На иконе из московского Благовещенского собора (1560-е гг.) в верхней части — ангелы изображены с орудиями страстей, а на кижской иконе в руках ангелов зерцала. В данном кижском воспроизведении образа Спаса страстная тема, наличествующая в промосковских иконах, сошла на нет.

Кижский образ достиг той точки своего развития, когда иконография не только приобретает иные детали в сравнении с прототипом, но и расширяет состав молящихся, представляя их также на полях иконы. В. Г. Пуцко в статье о кижском образе объясняет появление фигур на полях икон подражанием «византийскому ювелирному окладу эпохи Палеологов, в последние десятилетия ХV в., в Москве появляются иконы, широкое обрамление которых заполнено полуфигурными и в рост изображениями святых. И только примерно с середины ХVI в. становятся известными случаи помещения на узких полях икон изображений святых в рост, в трехчетвертном повороте, в моленной позе»^[18]. Это, опять же, является дополнительным признаком относительно датировки кижского образа третьей четвертью ХVI в.

Кижскую икону стилистически можно соотнести с иконами, также происходящими из зимней кижской церкви Покрова Богородицы, созданными во втор. пол. ХVI в.: «Никола Чудотворец с житием», и ростового деисусного чина^[19]. Для личного письма этих икон характерно охрение, с небольшим количеством белильных бликов. Одежды написаны жидко составленными смесями, в результате получается интересный эффект разных оттенков. Наиболее явно это сходство заметно в письме одежд на хитонах Богородицы из ростового деисуса (рис. 5), Богоматери на иконе «Покров» (рис. 7), облачении Николая Чудотворца, хитоне Спасителя (рис. 6). Проявляется оно и в однозначности линейного графического решения складок. Опять же близка некоторая резкость рисунка складок на одеждах Богоматери из ростового деисуса. Однозначна и отделка узкой золотой каймой мафория и гиматия. Вместе они, возможно, составляют группу икон, созданных во второй половине ХVI в. Прослеживая иконографию можно найти соответствия и в предпочтении общего образца лика Спасителя на иконах из Покровской церкви: на иконе «Покров Богородицы», втор. пол. ХVII в., Спаса Всемилостивого, тр. четв. ХVI в. Спаса из оплечного деисуса, втор. пол. ХVI в. (рис. 8–10).

Изогнутые брови, близко посаженные глаза, тонкий нос с характерным кончиком, расположение прически — черты характерные для одной иконописной традиции. Иконы из кижской церкви традиционно причисляют к новгородской иконописной традиции. Обобщая иконографические и стилистические особенности кижского образа можно сделать вывод, что икона «Спас Всемилостивый» сочетает в себе московскую иконографию с остатками новгородской стилистики. На ее примере видно слияние художественных течений, что в целом характерно для второй половины ХVI в., когда в северные провинции активно проникает московское влияние. Кроме того введением определенных палеосных святых в ней обозначена определенная (местная?) программная задача.

С учетом канонизации Александра Свирского в 1547 г., данных, приводимых В. Г. Пуцко и стилистического родства с иконами из кижской церкви Покрова Богородицы, можно определить написание иконы в пределах 1550–1575 гг., т. е. в третьей четверти ХVI в.

Народное предание, в записи Л. Петтерссона, первоначальное местоположение образа связывает с часовней Успения Богоматери в д. Васильево на острове Кижи^[20]. В древности деревня Васильево — Большой двор — была связана с новгородцами. Резиденции крупных бояр в Обонежье назывались деревни «Большого Двора». В первом писцовом описании погоста этой деревни нет, возможно, она попала в несохранившееся начало документа. В 1582 году это всего лишь «пустошь что была деревня на Кижском же острове Большой Двор у часовне»^[21]. С. В. Воробьева, изучая историю кижских деревень, пришла к выводу, что название деревни, в которой расположена часовня, как видимо и сама часовня, менялось на протяжении времени: Большой двор, Лукинщина, Васильево. На основании второго названия этого поселения — «Лукинщина», закрепившегося в документах XIX века, С. В. Воробьева предполагает, что первоначально деревня принадлежала одному из могущественных новгородских бояр — Луке Федорову^[22]. Расположенная у воды, часовня крупного размера (по внешним обмерам 5,6×5,3 м и 6,7×6,3 м) с обширной трапезной могла служить не только молитвенным домом, но и местом решения общественных нужд и хранения грузов^[23]. По мнению археологов «городской» характер целого ряда находок у часовни означает владельческий статус деревни^[24]. Храмовая икона «Успение», датируемая кон. ХV — нач. ХVI в. подтверждает древность часовни^[25]. В Предании, также и храмовая икона «Преображение Господне» в кижскую Преображенскую церковь была передана из васильевской Успенской часовни^[26]. Эти сведения, в совокупности с составом святых на иконе «Спас Всемилостивый», на данном этапе исследования не исключают гипотезу о первоначальной принадлежности иконы часовне Успения Богоматери в д. Васильево. В. Г. Пуцко в статье посвященной кижской иконе полагает, что икона не была изначально предназначена для помещения в иконостас, объясняя изображение палеосных святых частным заказом^[27]. Учитывая древность кижской иконы, отсутствие достоверных сведений о ней до 1826 г. это предположение логично. Хорошо бы в перспективе дальнейшего изучения проследить ближайших родственников Луки Федорова и других новгородцев, владевших землями в Заонежье.

Попробуем провести анализ имеющихся источников письменных и вещественных, в которых есть сведения о чудотворном кижском образе^[28] и проследить историю распространения легенды.

В Писцовой книге 1628–1631 гг. Никиты Панина и Семена Копылова в местном ряду иконостаса Преображенской церкви записано 8 икон, царские врата и одни алтарные, среди них указан «образ Спас Вседержитель»^[29]. Обратим внимание на подробное перечисление всех сопутствующих приложений к иконам местного ряда: венец, гривна, свечи, крест, а также указаны фона икон (на золоте и на красках), предметы в алтаре. Такая подробность предполагает, что при знании о чудотворной иконе Спаса, ослепившей панов, наверное, была бы сделана запись о каких либо подношениях и украшениях. Между тем писцы икону Спасителя обозначили просто: «образ Спас Вседержитель», как наличествующую в иконостасе. О чудотворности, украшениях и подношениях сведений нет. Во второй зимней церкви Покрова Пресвятой Богородицы икона не упоминается. Напрашивается вывод о более позднем происхождении легенды. Название иконы «Спас Вседержитель» может в принципе соответствовать иконографии «Спас Смоленский», поэтому, вероятно, к такому выводу пришла В. А. Гущина^[30], однако о чудотворности образа речи нет и в более поздних источниках до 1832 г.

В источниках по внутреннему убранству кижских храмов в первой трети ХIХ века икона как чудотворный образ не упоминается. Путешествовавший на поклонение святым местам в 1823 г. из Петербурга в Соловецкий монастырь И. Е. Якимов посетил остров Кижи и его храмы. Он вел подробный дневник, описывал все достопримечательности и события в приходах и монастырях, но в его записях нет сведений о чудотворном образе в кижских храмах. В летней кижской Преображенской церкви И. Е. Якимов описал подробно иконописное убранство, сообщил о совершении молебна Святителю Николаю в церкви, но чудотворную икону, как и легенду о ней он не отметил^[31]. Церковные описи 1826 и 1830 гг., и дневник путешественника позволяют предположить, что распространение легенды возникло несколько позже, с момента отчета составленного священником И. Феодуловым в 1832 г. и подтвержденным позднее благочинным округа С. Ржановским. Описывая в 1872 г. достопримечательности в приходе Стефан Ржановский упоминает о сведениях 1832 г., в которых впервые приведена история о нападении панов и простреленной иконе. Священник сомневается в ее правдивости. С. Ржановский при осмотре иконы не видел явных признаков прострела. Он обращает внимание на два события в легенде, которые не могли быть одновременными. Нападение панов происходило в начале ХVII в., а «сгорание» церкви в конце ХVII в. Это событие он связывает с подобным преданием о строительстве Варваринской церкви в Яндомозеро^[32].

Следующий источник Олонецкие губернские ведомости за 1857 г. В нем о пострадавшей иконе написано следующее: «…Одна стрела вонзилась в образ Спасителя, в правую руку; другая пробила образ насквозь, пониже первой, сделав на ней оскомину. Оба знака видны на иконе до сих пор.»^[33]. Из этого описания можно сделать вывод, что стреляли в лицевую сторону. В архивном источнике 1872 г. икона обозначена дважды как образ Спасителя: «На образе Спасителя показывают с левой стороны знак как говорят произошедший от литовской пули во время сражения с крестьянами»^[34]. В этом источнике уже речь о «левой», то есть изнаночной стороне иконы и стрела превратилась в пулю. Есть и другие расхождения в описании легенды. В одном случае литовцы не входили в церковь, в другом паны ворвались в церковь и «кровь перерезавшихся Панов лилась через порог церкви». В материале 1857 г., указано, что Паны прибыли из Повенца в праздник Покрова Пресвятой Богородицы. По архивным документам в Спасо — Кижском приходе было 2 церкви: зимняя и летняя. Праздник Покрова на острове совершается в зимней церкви. Нет ли здесь очередного несоответствия относительно места происшествия, особенно с учетом Писцовых книг. В Писцовых и Переписных книгах 1628, 1641 и 1678 гг. летняя и зимняя кижские церкви описаны, ни о каких пожарах и перемещениях в них речи нет^[35]. Пожар от молнии из архивных документов известен только в конце ХVII в. (1693/1694 гг.) и событие это произошло на современной территории погоста. Возможно, в легенде соединились два события: налет «панов» и пожар 169¾ гг. ?

Здесь же заметим, что с образом «Всемилостивого Спаса», не особо задумываясь, связывают историю с указанием места для строительства Преображенской церкви, несмотря на большой временной промежуток в целое столетие (начало ХVII — начало ХVIII в.). По преданию, записанному Л. Петтерссоном, церковь, которая подверглась нападению польско-литовских панов стояла на холме в деревне Ямка. А новую церковь церковь поставили в другой части острова, т. к. на том же месте по преданию церковь строиться не пожелала. В кустах вереска обнаружили простреленный образ, который указал новое место строительства^[36]. В документе 1872 г. приведено описание истории нового места для церкви^[37], с которым, возможно, был знаком финский исследователь.

В связи с «прострелами», обозначенными в письменных документах 1832, 1857 и 1872 гг. обратимся к вещественным источникам: иконам и окладам.

Чудотворная икона «Спас Всемилостивый» была обнаружена в 1972 г. в амбаре музея «Кижи», куда была складирована с другими предметами при чистке чердака Покровской церкви. Икона была в окладе, который сохранился, недавно прошел реставрацию и хранится в фондах музея «Кижи».

Икона реставрировалась реставратором музея «Кижи» И. М. Гурвич в 1972–1973 г. в ВХНРЦ им. И. Э. Грабаря. В реставрационном паспорте икона описана следующим образом: Икона состоит из 3 липовых досок, скрепленных 2 врезными встречными правосторонними шпонками. Между досками трещины около 1,5 см. и меньше. Небольшие утраты доски. Утраты красочного слоя и грунта до доски: по верхнему, нижнему и левому полям, в левом верхнем углу изображения, по венцу и левее изображения Спаса. Царапины». Также отмечены профилактические заклейки^[38]. И. Э. Грабарь, осматривавший икону в киоте в Преображенской церкви, шпонки обозначил как односторонние^[39]. Два варианта прочтения одних и тех же шпонок. Отметим, что на списке, выполненном с чудотворной иконы, шпонки врезные, сквозные, встречные.

Из задания на реставрацию и исполнения работ явствует, что икона поновлялась. На лицевой стороне были поздние вставки: «по нижнему полю сплошная вставка, которая лежала на паволоке более грубого плетения, чем авторская», мелкие вставки и прописи также отмечены в паспорте. На фотографиях, выполненных в процессе реставрации видно аварийное состояние сохранности: утраты до основы грунта и красочного слоя, осыпи, царапины, значительное потемнение олифы, сквозные трещины вдоль стыков досок.

В ходе реставрационных работ указано, что «Поздние хрупкие деструктированные вставки частично удалены и заменены на новые. В места утрат подведен новый реставрационный левкас …». По решению РС ВХНРЦ наиболее значительные утраты грунта (в левом верхнем углу и по нижнему полю) не восстанавливались. Отметим также протяженную по всей высоте трещину грунта на левой части фона, проходящую через кисть правой руки Спасителя. (рис. 1, 10, 11). Вдоль трещины у руки кракелюр и реставрационные вставки левкаса округлой формы.

В реставрационном паспорте нет сведений об отверстиях, похожих на прострелы. Но, отмечены «поздние деструктированные вставки», под которыми понимаются левкасные вставки, т. е. в описаниях иконы в паспорте сквозные отверстия реставраторами не зафиксированы. В качестве примера обстрелянной иконы можно указать на грань «неба» из часовни Николая Угодника в д. Мелой губа^[40]. На лицевой стороне мелойгубской иконы несколько отверстий, с оборота их нет. На лицевой стороне легендарного кижского образа также имеется несколько утрат округлой формы, на которых выполнены реставрационные левкасные вставки.

Если кижская икона была обстреляна исходя из наличия «поздних деструктированных вставок» и замена их на реставрационные вставки, то более вероятно, что это произошло с лицевой стороны. Согласно одной из легенд разбойники в церковь не входили, стреляли снаружи, а потому не очень понятно как могла быть установлена икона, чтобы можно было произвести выстрел в тыльную сторону? Если икона находилась в иконостасе, или на стене, или в киоте — прострелить тыльную сторону невозможно, более вероятен вариант с лицевой стороной и «поздние деструктированные вставки» с лицевой стороны могут быть тому подтверждением.

Итак местная легенда кижский образ соотносит с конкретной кижской историей — нападением врагов в лице польско-литовских отрядов, безчинствоваших в Заонежье в перв. четв. ХVII в., но установить точно с какого времени, образ зовется чудотворным не удалось.

С древнего образа в начале ХIХ в. был выполнен список и таким образом и в зимней церкви и в летнем храме было по иконе Спасителя данной иконографии. Обратим внимание на то, что для них были изготовлены оклады. Серебряный оклад датируется 1777 г.^[41], а серебряный под червонным золотом 1814 г. Дата 1777 г. означает, что оклад был выполнен для чудотворной иконы, так как список был выполнен позже.

По документам в Покровской церкви один образ Спасителя первоначально стоял в приделе Святителя Николая за правым клиросом. После удаления придела, перемещен в покровский иконостас^[42]. Второй образ был установлен в Преображенской церкви. Он был одет в серебряную с золочением ризу, и установлен в богато оформленном киоте^[43]. Наиболее ранняя запись об иконе в окладе 1814 г., известна из описи 1826/1827 г. Образ описан в «киоде резном червонным золотом с колоннами золочеными у коих на верху сень золоченая же. Самой высокой работы. Поперек 1 аршин. Риза 84 пробы, вес 13 фунтов»^[44]. В описи 1830 г. и 1867 г. добавлено описание коленопреклоненных ангелов и размер 1 а. 2 в. на 1 а.^[45]. Киот с иконой зафиксирован на фотографиях первой половины ХХ в. Таким образом, оформление второй иконы в киот произошло в промежуток между 1814 г. и 1826 г. Позднее для приходской Петропавловской часовни в д. Насоновщина (на Волкострове) была написана еще одна икона «Всемилостивый Спас»^[46]. Новописанные иконы отличаются в деталях от подлинника (рис. 10–12). Например, в документах есть различия в размерах: подлинник — 87×65; кижский список — 78,8×70; волкостровский — 87×53. В то время как подлинные размеры кижских икон аналогичны: 87×65 и 87×64. По стилистике списки соответствуют живописи ХVIII в. На них отсутствует золотой фон. На кижском списке (рис. 11) он одноцветный, на волкостровском (рис. 12) — небо в растяжке цветов. Вместо широкой опуши двухцветная, состоящая из двойной: зеленой (? или синей?) и красной узкой обводки полей. Позем вместо гряды горок — зеленый двухтоновый прямоугольник и холмистая поверхность. На кижском списке композиция выглядит более плотной, за счет крупной верхней части туловища. На волкостровской иконе преподобные изображены коленопреклоненными, ангелы держат в руках орудия страстей. Отметим, что И. Э. Грабарь при осмотре иконы в Преображенской церкви про ее верхнюю часть написал: «Вверху с ангелами со страстями»^[47]. Но, на списке 1812–1814 г. ангелы изображены с зерцалами.

Списки с чудотворных икон имели широкое распространение в России^[48]. Приведем пример списка с палеосными святыми. Икона «Богоматерь Одигитрия», сер. ХVII в., из церкви Николая Чудотворца с. Верховье Солигаличского р. Костромской обл. ко втор. пол. ХVIII в. стала ассоциироваться с чудотворным образом Одигитрии в Великом Устюге, перв. пол. ХVI в. При установке в новый иконостас к ней была сделана рама с изображением святых, которые повторяют аналогичные изображения на полях устюжского образа^[49]. При этом иконографический тип иконы из Верховья отличается деталями, так же как и кижский список от других икон. Список это воспроизведение почитаемой иконы. В отличие от копии он не воспроизводит в точности оригинал. Для списка важно содержание, а не форма, что заметно при сравнении трех кижских икон. См.: рис. 10–12.

На кижском списке следов повреждения иконы от прострела не наблюдается (рис. 13). Есть лишь утраты красочного слоя. В то время как на подлиннике многочисленные вставки грунта округлой формы вдоль трещины на участке с изображением кисти правой руки Спаса (рис. 14). Эти вставки соответствуют описанию легенды.

На фотографиях подлинника в процессе реставрации можно проследить следы «прострела»: в процессе расчистки зафиксированы поздние вставки (рис. 15), которые удалены и заменены на реставрационные вставки (рис. 16).

Так выглядят тыльные стороны списка и чудотворной иконы (рис. 17, 18):

Фрагменты оборотов икон: «оскомина» на списке (рис. 19) расположена выше на крайней доске и производит впечатление, высказанное С. Ржановским: «означенная заколина случилась во время тесания топором досок».

При описании икон их размеры и вес окладов, как и размещение образов в храмах не меняется. Подлинник украсили окладом в 1777 г., когда еще не был создан список. Напомним, что список в иконописи столь же значим как протограф. Логично предположить, что более поздний оклад был выполнен для списка. И. Э. Грабарь в 1926 г., осматривая в Преображенской церкви икону в окладе, датировал ее ХVI в. Обратив внимание на оборотную сторону, отметил шпонки. Шпонки на иконе-списке действительно стесаны за подлицо с основой. Возможно, это было необходимо для размещения в киоте. Но, такого важного признака как отверстие не указал. Между тем «оскомина» хорошо видна на подлиннике. Это может означать, что И. Э. Грабарь видел список.

По документам икона в более раннем окладе 1777 г. числится в Покровской церкви и должна быть подлинной — той самой чудотворной, поскольку одели ее до того как была написана копия. Более дорогой и богатый оклад по тем же документам был на иконе в Преображенской церкви. Описание оклада Л. Петтерссона: «Нижние одежды Христа украшены цветами и листьями, характерными для декора ХVIII в. «— соответствует узорам оклада 1777 г. (рис. 21). Правда, в описании Л. Петтерссона цветочным узором украшен только хитон, в то время как все одежды Спасителя декорированы и ничего не сказано про диковинные цветы-древеса на фоне. В записях Л. Петтерссона о чудотворной и иконе и списке с нее много путаницы. На полях оклада перечислены Св. Антипа, Св., Екатерина, Св. Татиана и Св. Лавр. На самом деле на окладе и на иконе изображены Св. Василий Великий, Св. Екатерина, Св., Парасковья и Св. Мавра. Напутаны также даты: 1814 г. указан на раме оклада у ног Иисуса Христа, затем даты 1812 г. и 1819 г. (?) указаны на верхнем крае поля^[50]. На сохранившемся окладе, снятого с чудотворной иконы дата 1777 г. расположена внизу у ног Христа. Как выглядел оклад 1814 г., неизвестно, поэтому сравнить его с более ранним нет возможности. Исходя из его датировки и обозначения его стиля как ампирного И. Э. Грабарем, можно предполагать, что стиль его должен отличаться.

Оклад 1777 г. удивительно нарядный с иконописной проработкой деталей. Он выполнен не традиционными наборами повторяющихся элементов, характерных для более ранних окладов, а оформлен цветочными узорами. Рисунок иконы повторен на окладе. Роскошными травами оформлены одежды Христа. Даже рисунок позема в виде сплошной горизонтальной полосы горок воспроизведен на окладе и травы на фоне дублируют диковинные растения на самой иконе.

На обороте иконы ХVI в. на финском языке написано, что она из зимней кижской церкви, а на обороте иконы — списка, написанной не ранее второй половины ХVIII в. финский шифр «4/155» (рис. 17). Шифр означает, что это список образа Спасителя вывозился в Финляндию в годы Второй мировой войны. Некоторую непонятность вносит неопубликованный каталог, подготовленный Л. Петтерссоном в 1944 г.^[51]. В перечне икон из кижской Преображенской церкви под № 91 описана икона с цифрой 1777. Можно предположить, что Л. Петтерссон работал с перечнем икон, который составлял для каталога, не всегда сличаясь с предметом описания, имея предварительные записи, выполненные в процессе отбора и вывоза икон из Советской Карелии. Чем-либо другим объяснить данную путаницу невозможно, ведь и на втором окладе была дата. Как выглядел второй оклад остается вопросом. На данном этапе не имея фотографии оклада 1814 г., можно лишь строить предположения.

Вот такая запутанная история, в которой по-прежнему не все ясно. Проанализировав имеющийся материал по теме, я не стала бы делать однозначный вывод о принадлежности чудотворной иконы «Спас Всемилостивый» летней кижской церкви. Для этого нет убедительных доказательств. Если написана новая икона, то логично предположить, что для нее делался оклад, а не для иконы, которая уже обряжена в наряд, тем более повторяющий в деталях живописную схему иконы. Наоборот, если внимательно посмотреть на опубликованные фотографии Ф. Морозова, 1926 г.^[52] и Л. Петтерссона «Церковь Преображения Господня. Правый клирос. 1942 г. «, на которой икона находится в богатейшем киоте, можно заметить очень важную деталь — разворот лика Спасителя влево^[53]. Именно так в ¾ развороте изображен лик Вседержителя на списке, в то время как на подлиннике лик Спасителя написан прямолично. Это важная деталь. Это означает, что в 1942 г., а значит и раньше в Преображенской церкви был список с чудотворной иконы.

На финской фотографии 1943 г., запечатлевшей иконостас в Покровской церкви, также и на фотографии 1956–1959 г. можно видеть, что лик Спасителя в окладе прямоличен^[54], т. е. это подлинник. Документы, оклад и фотографии перв. пол. ХХ в. указывают на принадлежность иконы-подлинника зимней кижской церкви.

Далее опять загадка, после изъятия икон: на фото 1943 г. вместо образа «Спас Всемилостивый» в местный ряд иконостаса Покровской церкви вставлена поздняя икона «Деисус» (трехфигурный).

Согласно сведениям финского исследователя Л. Петтерссона чудотворная икона была вывезена при финнах в церковь Великой Губе сторожем Н. Г. Маньшиным, где была положена на аналой^[55]. Между тем в Финляндию была вывезена копия, которая по возвращении в Карелию поступила в МИИ РК. Об этом свидетельствуют надписи на иконах. На обороте иконы-списка проставлен финский № 4/155, который, как известно, является шифром преображенских икон. Надпись на обороте чудотворной иконы, выполненная в 1943 году финнами указывает на ее принадлежность зимнему кижскому храму. Шифр на подлиннике отсутствует, следовательно, он не вывозился в Финляндию. Возможно, спасти ценный образ удалось Н. Г. Маньшину, подменив подлинник на список. Вероятно также, что он возвратил икону в храм. Такое предположение можно высказать, вспомнив один из документов послевоенного советского периода по восстановлению иконостаса для музейных нужд кижской Покровской церкви. На схеме, составленной В. Г. Брюсовой в 1948 г. на местоположении иконы Вседержителя написано: «Спас на месте»^[56]. Наличие чудотворной иконы в окладе также видно на фотографиях 1950-х гг. А. В. Ополовникова^[57]. Однако, после реконструкции иконостаса длительное время справа от царских врат располагался образ Вседержителя оплечного. Эта икона легче вкомпоновывалась по размерам в местный ряд. При подборе икон исходили не только из их значимости для местного ряда, но и из компоновки высоты и ширины для нижнего ряда. По этой причине в иконостасе, несмотря на наличие, не была установлена храмовая икона «Покров». А подлинник, напомним, был обнаружен в одном из музейных амбаров только в 1973 г., куда была снесена утварь с чердака Покровской церкви во время его чистки.

Единственно достоверный вывод, который можно сделать из документов это вывод о том, что большую часть известного времени икона в окладе 1777 г. весом 7 фунтов находилась в зимнем храме, вторая икона с окладом 1814 г. весом 13 фунтов с 1826 г. в летней церкви. Подтверждением архивных источников служит сохранившийся оклад 1777 г. Его вес^[58] в современном состоянии (утрачен накладной нимб) в переводе на килограммы — 2 кг. 450 гр. Фунт в переводе на русский килограмм равняется 409, 51718 гр. Соответственно 7 фунтов = 2, 867 кг. Если добавить утраченный вес нимба, то вес будет соответствовать записям в документах. Второй оклад весом 13 фунтов был почти в два раза тяжелее.

Кроме церковных архивных источников, принадлежность иконы-списка летней церкви подтверждается наличием самой иконы и ее фото воспроизведения Л. Петтерссоном в годы Второй Мировой войны. К косвенным и добавочным утверждениям можно отнести, приведенный выше пример с имитацией прострела опять же на списке.

А теперь проследим наименование иконы «Спас Всемилостивый», «Спас Смоленский» и «Белый Спас» в имеющихся источниках.

В известных описях, приводившихся выше, и рапортах священнослужителей икона именуется «Спаситель» и «Спас Всемилостивый». В описях 1826 г. Покровской церкви икона с названием «Спас Всемилостивый» расположена в Никольском приделе. В описи 1830 г. в разделе прибылых вещей записано, что в 1834 г. Всемилостивому Спасу вложена пелена из голевой парчи^[59]. В описи 1865 г. В Покровской церкви, в описи 1867 г. в зимней и летней церквях — «Спас Всемилостивый». В архивном источнике 1872 г. икона дважды обозначена как образ Спасителя^[60]. (см. : Приложение).

В качестве еще одного примера укажем на рапорт кижского причта о сломке приставом 2-го стана пристани в Кижах в 1896 г.: «… с незапамятных времен при нашей церкви существовала пристань для приезжающих в Соловецкий монастырь богомольцев на соймах и лодках. С открытием же пароходной линии этим путем и пароходы стали останавливаться у ней по желанию пассажиров, которые интересуясь архитектурою церкви, с дозволения нашего входили в нее для поклонения чудотворному образу Всемилостивого Спаса, известному уже имъ отъ богомольцев и, приносили в нее посильныя лепты чрезъ покупку свечъ и вклады въ кружку на украшение храма»^[61]. В этом отрывке есть и название иконы «Всемилостивый Спас», и ее чудотворность и приношения (лепты) на украшение храма, т. е. в рапорте четко разделены икона и храм.

В связи с легендарной историей иконы Спасителя к ней неоднократно обращались исследователи. В. А. Гущина в своих публикациях икону называет «Белый Спас»^[62]. Ссылку на «Белого Спаса» находим у И. И. Набоковой^[63]. Впервые название «Белый Спас» ассоциируется с чудотворной иконой в Олонецких губернских ведомостях за 1892 г. в № 93 в статье «Этнографические материалы. Кижи». Процитируем дословно: «с этих пор икона эта почитается кижанами, как чудотворная; она известна во многих местах России чрез приезжающих богомольцев на Соловецкий монастырь, под именем „Белого Спаса“. Местному священнику несколько раз случалось получать от неизвестных жертвователей масло и свечи, с надписью: „в Кижи, Белому Спасу“. Это единственный источник, к тому же достаточно поздний, в котором появилось понятие „Белого Спаса“. Но, содержание предложения следующего за первым несколько смущает обобщенностью фразы: „в Кижи, Белому Спасу“. Нет ли здесь наслоения разных обозначений? ?

В церковных источниках наименование «Белый Спас» относительно чудотворного образа не обнаружено. Нет его даже в раппорте кижского причта, написанном в1896 г. позднее этнографического материала 1892 г. Обе иконы «Спас Всемилостивый», как в Преображенской, так и в Покровской церкви во всех церковных документах описаны одинаково, измерения, вес окладов, как и размещение их в храмах не меняется.

Тщательный просмотр церковных документов с описанием окладов, выявил ризу с белым серебром на иконе «Преображение» в местном ряду иконостаса Преображенской церкви. Процитируем фрагмент из описи 1826/7 гг.: «По правую сторону царских врат образ Преображения Господня на полях коего писаны Страсти Христовы на золоте. На оном образе риза сребрянная чеканная белая — 4 ф. 54 зл. В киоде резном и по сторонам столбики виноградные»^[64].

Важно: нигде в церковных документах Всемилостивый Спас не назван Белым Спасом. Напрашивается вариант: жертвователи именовали так не икону, а церковь! Эта гипотеза имеет место быть согласно событию о Преображении Иисуса Христа перед его учениками на горе Фавор. В иконографии этого события Христос всегда изображается в белых одеждах, поэтому оклад на кижской иконе «Преображение Господне» выполнен и описан как белый. Подтверждением понятия «Белый Спас» не к иконе, а к храму, служат также слова И. Я. Билибина, посетившего остров в 1904 г.: «К сожалению, у старшей [Преображенской церкви — Г. Ф.] все купола обиты железом и окрашены в яркий светло-зеленый цвет, а сама она кажется белее снега»^[65]. Стены летней церкви красились и, соответственно она производила впечатление белого храма. В цитировавшемся неоднократно документе 1872 г. есть любопытное предложение о церкви Святого Николая Чудотворца в Верхоятско-Никольском приходе Лодейнопольского уезда: «Простолюдины называют „красной церковью“ — за окраску тесовой обшивки красной охрой»^[66]. Народ еще в ХХ в. при подъезде к острову Кижи называл храм «Показался Спасушко — светломилостивый СПАС Ерусалим!»^[67]. Невольно возникают ассоциации по отношению к белостенному Иерусалиму.

Столь же необоснованно, на данном этапе изучения, соотнесение иконы «Вседержитель» с чудотворным образом «Спас Всемилостивый». В ХIV в. на Руси получает распространение иконография Христа — Вседержителя в поясном изображении, с благословляющей десницей и закрытым Евангелием в левой руке. В качестве примера приведу икону из церкви Федора Стратилата в Новгороде^[68]. Иконы данной иконографии были различного размера от миниатюр до крупноформатных.

В публикациях и отчасти в музейных фондовых документах ХХ в. кижская икона названа как «Спас Смоленский». Это было общепринятое название для икон с ростовой фигурой Вседержителя с коленопреклоненными и припадающими к его стопам преподобными. В литературе, как пишет Бусева-Давидова «название „Спас Смоленский“ относят к любым иконам, где Спаситель с припадающими представлен в рост». Но, так как образ Спаса Смоленского 1514 г. можно реконструировать лишь гипотетически, то И. Л. Бусева-Давидова предлагает отказаться от употребления этого названия в качестве обозначения иконографического типа. Средник иконы из иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля, 1560-х гг. в статье назван как «Господь Вседержитель, с припадающими преп. Сергием Радонежским и Варлаамом Хутынским»^[69]. Трансформация образа настолько разнообразна в разных регионах России, что следует определиться с наименованием кижской иконы. Все церковные источники о кижских иконах называют икону «Спас Всемилостивый», либо сокращенно «Спаситель», что на наш взгляд, совершенно точно отражает ее смысловое содержание. Коленопреклоненные преподобные Варлаам Хутынский и Александр Свирский просят о милости, причем милости для определенной северной местности, так же как на иконах с изображениями святых, которые считаются покровителями и защитниками других регионов. Даже текст на раскрытом Евангелии: «не на лица судите сынове человечестии, но праведен суд судите сами сами не осуждении будете вси», также способствует милосердию к людям, через обращение к Спасу преподобных и палеосных святых. Соответственно правомочным полное название иконы будет: «Спас Всемилостивый, с припадающими преподобными Варлаамом Хутынским и Александром Свирским и палеосными святыми», в сокращенном варианте «Спас Всемилостивый».

Приложение. Описания двух кижских икон в документах по годам в виде таблицы (.pdf)

Г. И. Фролова

Ссылки и документы:

• Приложение. Описания двух кижских икон в документах по годам в виде таблицы (.pdf)