ГАЗЕТА «КИЖИ»
первая музейная газета Карелии

Летом 2012 года, во время реставрационных работ на Преображенской церкви Кижского погоста, из-под опоры каркаса была вынута надгробная плита с надписью, гласившей: «На сем месте погребено тело раба Божия Санкт-Петербургского купца Трофима Ивановича Никулина, родившегося в сей Кижской волости в деревне Потаневской. Прибыл он из Санкт-Петербурга сюда на родину в мае месяце 1835 году, а скончался 22 сентября того же года на 51 году от рождения».

Фамилия «Никулины» известна исследователям истории Преображенской церкви — Родион Васильев Никулин, столичный купец, упоминается среди людей, которые вносили средства на содержание кижских храмов. В 1821 году он пожертвовал серебряную лампаду и «одни лучшие ризы парчовые стоят 400 рублей». Судя по ценам этого времени, когда деревенская изба стоила 100 рублей, а стоимость съестных припасов исчислялась в копейках, дары эти были весьма ценными.

Благодаря родословным схемам, составленным на крестьянские семьи всех деревень Кижской округи, удалось восстановить историю рода Никулиных и выяснить судьбу погребенного на кладбище Спасо-Кижского погоста купца Ильи Трофимова Никулина.

Первоначально крестьяне Никулины жили в деревне Грузиловской (Телятниково), которая до конца XVII века располагалась на о. Керкостров, и вели свой род с 1616 года. Сейчас деревня Телятниково находится на материковой части. По сохранившемуся деревенскому преданию на нынешнем месте поселения когда-то крестьяне пасли телят, а потом перенесли свои дома, освободив тем самым плодородные земли Керкострова для расширения своей пашни.

Фамилия «Никулины», по-видимому, возникла от имени предка Микулы (Никулы) Юрьева, родившегося около 1657 года. Согласно записи в ревизской сказке, его правнук Василий Тимофеев вместе с сыном Родионом в 1795 году переписался в Санкт-Петербургское мещанство. Мещанство (польск. mieszczanin — горожанин) в России — это сословие, объединявшее низший разряд городских обывателей. Мещане относились к податному сословию, несли рекрутскую повинность, могли подвергаться телесным наказаниям. Мещанство берет свое начало от посадских людей — жителей городов и посадов Московского государства. Это были, в основном, ремесленники, мелкие домовладельцы и торговцы. Официально сословие мещан было оформлено в Жалованной грамоте городам Екатерины II в 1785 году. Мещане в ней определялись как: «городовые обыватели», «среднего рода люди», мелкие торговцы и ремесленники. Мещане города объединялись в «мещанское общество». Принадлежность к мещанству оформлялась записью в городовой обывательской книге, то есть всякий мещанин был приписан к определeнному городу. Покинуть на время свой город мещанин мог только по временному паспорту, а перейти в другой — с разрешения властей. Звание мещанина было наследственным.

Записаться в мещане мог любой городской житель, который имел в городе недвижимость, занимался торговлей или ремеслом, платил подати и исполнял общественные службы. В середине XIX века мещане были освобождены от телесных наказаний, а с 1866 года и от подушной подати. Разбогатевшие мещане переходили в купечество, обедневшие купцы — в мещанство. Запись в мещане была возможна для государственных крестьян, а после отмены крепостного права — для всех крестьян, но при условии их выхода из общины и с согласия властей.

С отъездом Василия Тимофеева в столицу в деревне на хозяйстве остался его брат — Иван. По неизвестной пока причине, малолетний сын Ивана — Трофим в 1795 году был переписан в деревню Потаневщина, где и жил с семьей до 1834 года. В 1815 году у Трофима родился сын Илья.

Дела Василия Тимофеева Никулина в столице, видимо, пошли хорошо. В Санкт-Петербургской Адресной книге за 1809 год он значится как купец 3 гильдии, владеющий собственным домом № 130 в Московской части, на левом берегу Фонтанки на Троицкой улице. В XVIII веке Московская часть начиналась от левой стороны Невского проспекта, простиралась до Царскосельского (Московского) проспекта, к северу она граничила с Фонтанкою, а к югу с Лиговским каналом (будущий Лиговский проспект) и городским рвом. На тот момент это была южная окраина города.

С конца XVIII века, после гильдейской реформы 1775 года, купечество делилось на три гильдии сообразно размеру объявляемого капитала. При этом минимум капитала, необходимого для записи в третью гильдию, был установлен на уровне 500 рублей, во вторую — 1 тысяча рублей, а в первую — 10 тысяч рублей. Размер взимаемого в казну гильдейского сбора составлял 1% от величины объявляемого капитала. Купечество получило сословные привилегии — освобождение от подушной подати, рекрутской повинности, телесных наказаний. Последняя привилегия распространялась на купцов первой и второй гильдий.

Жалованная грамота городам 1785 года предоставила купечеству монополию на торговую деятельность. Купцы первой гильдии имели право вести заграничную торговлю, владеть морскими судами. Купцы второй гильдии могли владеть речными судами. Купцы первой и второй гильдий были часто владельцами фабрик и заводов. Купцы третьей гильдии могли вести мелочную торговлю, содержать трактиры и постоялые дворы, заниматься ремеслом. С течением времени размер капитала, необходимого для вступления в купечество постоянно возрастал:

Вновь вступавший в купеческое сословие предприниматель должен был получить на свое имя свидетельство одной из гильдий, но только при условии предоставления квитанции о полной уплате им всех повинностей по старому месту жительства. После этого человек получал «наименование купца и, вместе с членами семейства его, в свидетельство внесенными», вступал «в состав купечества того места, где он записан». При уходе из крестьянской общины будущий купец был обязан получить открепительное письмо за подписью всех глав семейств волости, гласившее, что последние не имеют к нему никаких имущественных претензий. В свою очередь соответствующая купеческая гильдия направляла крестьянскому миру «принимательное» письмо с уведомлением о приеме крестьянина в купцы данной гильдии. По одному купеческому свидетельству разрешалось в той местности, на которую распространялось его действие, содержать неограниченное количество торговых и промышленных заведений с приобретением на каждое из них отдельного билета. В 1863 году, вскоре после отмены крепостного права, третья купеческая гильдия была упразднена, а все приписанные к ней купцы были определены в мещанство.

Род занятий купцов Никулиных в Петербурге пока определить не удалось, тем не менее, согласно Адресной книге 1822 года вдова Василия Тимофеева — Авдотья Федорова, отмеченная среди купцов 3 гильдии, после смерти мужа продолжала жить в том же доме на Фонтанке и содержала в нем торговую баню.

По сведениям энциклопедии Санкт-Петербурга первые бани в столице строились близ рек и водоемов отдельно от жилых домов. В 1720 на Мойке за счет казны сооружено около 30 так называемых торговых (платных) бань. Все здания бань в XVIII веке были деревянными. В начале XIX века некоторые горожане имели домашние бани (в 1815 в столице было 480 домов с ванными комнатами), но особое распространение получили публичные («торговые», «народные», «общие») бани. В 1815 году в Санкт-Петербурге была 21 торговая баня, а в 1849 году уже 40. Бани именовались по фамилии владельцев («Талевские», «Фоминой» и пр.), по месту расположения («Троицкие» — в Троицком переулке) или по отличительным особенностям зданий («Красные»).

Некоторые из них были значительными по размеру: например, Талевские бани на набережной Мойки в 1830 году занимали 6 корпусов четырехэтажного флигеля. Лучшими считались бани, которые использовали воду из Невы, хуже репутация была у тех, что брали воду из других рек и каналов. Для торговых бань существовал показатель вместимости: минимум — 50 человек, максимум — 120.

Продолжая семейную традицию, сын Трофима Никулина Илья в 1828 году переписался из крестьян деревни Потаневщина в петербургское купечество. В правление горных заводов было отправлено сообщение от Санкт-Петербургской Градской Думы, «что крестьянин Никулин, по явке его в гильдию, в обеспечение исправленного платежа по посаду податей, представил обязательство за поручательством доверия заслуживающих купцов», тем самым получил согласие на свой переход в купечество.

Спустя шесть лет, в 1834 году, прошение на переход в столичное купечество подал его отец Трофим Иванов Никулин: «… торгующий по свидетельству третьего рода крестьянин Кижской вотчины и трети деревни Потаневской Трофим Иванов Никулин прописывал, что с малолетства его, находясь не малое время в городе С. Петербурге у родного дяди его С. Петербургского купца Василия Никулина занимался торговлею и его промыслом, после же смерти его жил на своей родине в деревне Потаневской и в С. Петербурге бывал только для торговых дел временно. А как по духовному дяди его Василия Никулина завещанию, досталось ему в собственность недвижимое его имение в С. Петербурге состоящее и разные при оном торговыя заведения, почему для соблюдения выгод его возымел желание записаться в С. Петербургское купечество для приобретения права на ведение родовым его недвижимым имением… жительство имеет Московской части 2-го квартала в собственном доме под № 147… семейство просителя по вновь произведенной 8-й переписи… состоит… в следующих душах: проситель Трофим Иванов Никулин — 48, его сын Илья, переписан в С. Петербургское гражданство в 1828 году, Трофима Иванова зять Симион Акинфов 35, Симоновы сыновья: Федор 4 и Николай 2-х лет».

Трофим Иванов Никулин недолго был столичным купцом. Согласно записи в метрической книге Кижского прихода и надписи на надгробии он умер 22 сентября 1835 года в возрасте 50 лет. Причиной смерти послужил паралич.

Его зять Симеон Акинфов переписался с семьей в Петербург только в 1844 году.

К сожалению, в 30–50-х годах XIX века следы Никулиных в столице теряются. В настоящий момент удалось найти только упоминание о том, что в 1837 году в доме № 51 второго квартала на Фонтанке была расположена Никулинская баня. Возможно, это то самое заведение, которое держала вдова Василия Никулина. Правда, в адресной книге Санкт-Петербурга за 1868 год упомянут Никулин Николай Семенович, 2 гильдии купец, проживающий на улице 1 роты Измайловского полка в доме 12. Может быть, это внук Трофима Иванова Никулина, уже упомянутый сын Семена (Симеона) Акинфова.