Перед грозой. Литературный салон
@kizhi
Евгений Михайлович Шадров (1933–1975 гг.) прожил недолгую, но очень интересную жизнь. Газета «Кижи» писала о нём в сентябрьском номере 2012 года. Свои стихи он публиковал под псевдонимом Игорь Нерцев. Сегодня в «Литературном салоне» — его цикл стихов «Перед грозой», посвященный Первой мировой войне.
1913 год
Ничего не происходит, Всё по-старому в миру…
Только время-то проходит, Час с минутой счеты сводит,
Только сила в ком-то бродит, Выйти — крышки не находит,
Только кто-то за нос водит, Только чей-то век уходит,
Буря в соснах колобродит, Бурелом лежит в бору.
Ничего не происходит — Просыпаются в жару.
Поезд на Вязьму
Зелёным низом выносит шалый, А где же солнце, когда зашло? … А голубь сизый на небе алом Над горизонтом вознес крыло.
А по деревьям — кадриль комарья, А под откосом — косой коси, Соцветьем древним иван-да-марья Уходят в росы лесной Руси.
Иван лиловый, почти пунцовый, Красою Марьи озолочён. Чего ж ты хмурый, такой суровый, Ещё не скошен, не разлучён?
Ещё деревня, ещё не рота, Ещё медова, а не вдова. Как воздух сладок! Как жить охота! … И днём и ночью цветет трава.
1914 год
Ожидается — неясно, что и где, Только стелется негласно: быть беде!
Потемнели заголовки у газет, Разобрали в лавках соль и маркизет.
Вот на площадь, как на вражеский редут, Через город несмышлёнышей ведут.
Это значит — снова русская судьба — Морем времени плывущие гроба.
Это значит — снова русская беда — Много пушек, да несытая еда.
…На подмостках всё начальство, как гора, Из рядов несётся ломкое «ура»…
А глазами встретят мать или отца — А на них как будто нету лица.
Бодро смотрят только умники одни, Ознакомившись со списком брони.
Что там дышит, что молчит у дверей? И никто не скажет: «Хоть бы скорей!»
Народ
Народ осознаёт себя, Сынов на труд благословляя, На твердях радостей дробя, И в тиглях горестей сплавляя.
Стремись вперёд, а можешь — вбок, Спеши к триумфам иль покою И руль поставив, словно Бог, Своею собственной рукою.
Но, осознав, что ад и рай В огне единой жизни слиты, Не забывай, что есть и край, Где от народа — только плиты.
Он, как отец у нас,— один. И мы себя в народе числим. И с ним ты — царь и господин, А сгинет он — и ты немыслим.
Ищи до самого конца В себе, взрослея год за годом, Черты бессмертного лица, Что называется народом.
