ГАЗЕТА «КИЖИ»
первая музейная газета Карелии

Вера Григорьевна Брюсова (Светличная) — искусствовед, реставратор по древнерусской живописи. Родилась в 1917 г. в селе Ивановском Юхновского уезда Смоленской губернии. Живет в Москве. Автор проекта реставрации икон Преображенской и Покровской церквей, 1945-1956 гг.

• Член Союза художников Российской Федерации.
• Профессор Всероссийской академии живописи, ваяния и зодчества.
• Академик Международной славянской академии науки, образования, культуры и искусства.
• Лауреат Государственной премии РСФСР им. И. Репина, 1986 г., за цикл научных исследований, посвященных русской живописи XVII в.

13 ноября 2006 г. В.Г. Брюсова передала музею «Кижи» рукопись главы «В Карелии» из своей будущей книги. Сегодня мы публикуем фрагменты из этой главы, рассказывающие о Кижах.

Нередко можно встретиться с таким мнением, что искусство Севера — зодчество и живопись — крестьянское искусство. Это верно лишь в той мере, что оно создавалось местными жителями, но в своих истоках оно восходит к художественной культуре Новгорода, а позднее — Москвы, которая после покорения Великого Новгорода сменяет новгородский протекторат. Талантливые и предприимчивые северные крестьяне внесли огромный вклад в творческую переработку наследия, обогатили его и создали удивительное, прекрасное деревянное зодчество Севера.

***

В конце Великой Отечественной войны оккупанты, изгоняемые с советской территории, принялись спешно вывозить художественные и исторические ценности. Целые ансамбли интерьеров заонежских церквей и часовен были демонтированы, упакованы в ящики и отправлены в Финляндию. По мирному договору иконы были возвращены. По распоряжению ГУОП и лично И.Э. Грабаря для разбора и аварийной реставрации этого собрания в июне 1945 года были командированы Н.Е. Мнева, заведующая Древнерусским отделом Государственной Третьяковской галереи, и автор этих строк — от Государственных Центральных художественно-реставрационных мастерских (ГЦХРМ).

Осмотр произведений произвел огромное впечатление, нашему взору впервые предстало замечательное явление в русской живописи XVII — XVIII вв. — заонежская икона.

Вырванные из своего естественного окружения, иконы и расписные доски разнообразной формы — круглой, трапециевидной, треугольной — имели необычный вид. После того как было разобрано несколько комплектов, стало понятно, что в деревянной церкви Севера живописи на деревянных досках предназначалась та же роль, что и фрескам в каменном храме. Это была определенная система внутреннего оформления. Сферообразно расходящиеся доски одним концом врублены в стену, а другим — в замковый круг, образуя так называемые «небеса». В центре «неба» — в круге полуфигура Вседержителя или Отечество (Бог Отец, Бог Сын и Святой Дух). Вокруг — Богоматерь и Предтеча, фигуры ангелов и святых. «Космическая» процессия завершается четырьмя летящими и трубящими ангелами по четырем частям света.

Восточную стену занимает иконостас, на западной стене, у входа — икона Страшного суда крупного размера.

Истоки подобного рода системы оформления восходят к древности. Летописи отмечают роспись церкви Бориса и Глеба, выстроенной при Ярославе Мудром из дерева. Не оставалась нерасписанной и дубовая София Новгородская. Сохранились росписи деревянных церквей XVI — XVIII вв. в Потелыче и в Дрогобыче.

После разборки икон выяснилось, что среди них не оказалось главного — «неба» из Кижей (из Преображенской церкви. Ред.). Не сразу удалось выяснить, что произошло непоправимое: кижские «небеса» распилили на дрова и сожгли в то недолгое время, когда репатриированные художественные ценности были сложены в сарае Дома Советской Армии.

***

В эту первую поездку в Петрозаводск Н.Е. Мнева, составив опись икон, уехала в Москву. Я осталась на месяц выполнить аварийное укрепление икон. Чтобы повысить интерес к «черным доскам», я сделала несколько пробных расчисток живописи. В окошечках реставрационных проб засияли краски удивительной интенсивности и красоты — бирюзовые, киноварные, золотистая охра. Некоторые иконы достаточно было лишь слегка промыть.

О новгородских традициях здесь напоминает многое: былины новгородского происхождения, посвящения церквей и часовен кругу святых, особо почитаемых в Новгороде — Илье Пророку, Параскеве Пятнице, Власию, Зосиме и Савватию, Варлааму Хутынскому, Фролу и Лавру. Живопись икон, хорошо сохранившаяся и не утратившая под слегка пожелтевшей олифой яркости цвета, отличается своеобразием стиля. Широкое и свободное письмо сочетается с достаточно высоким профессионализмом и пониманием декоративного назначения живописи. В ликах заметно предпочтение простонародных типов, в житийских сценах много внимания уделено мотивам труда. Верную характеристику иконописи новгородского Севера дает С.Н. Дурылин: «Это подчинение большому и подлинному новгородскому искусству, следованию его канону, придает церковному искусству Севера… совсем особую ценность и значимость, как бы далеко не отстояло оно в своих достижениях от лучших новгородских памятников». (С.Н. Дурылин. Древнерусская живопись и Олонецкий край. — Петрозаводск, 1917 г., с.5.)

***

Качество и объем проделанной мною за месяц работы произвело благоприятное впечатление на местное руководство, и в дальнейшем мне было доверено весьма ответственное дело — восстановление интерьера кижской Преображенской церкви.

Спустя несколько лет мне была поручена реставрация иконостаса Преображенской церкви — это около ста двадцати икон крупного размера, находящихся в тяжелейшем состоянии, ввиду того, что в сарае, где до нашего приезда стояли ящики с иконами, протекала кровля. Работа громадная, мне дали в помощники только что окончившего художественное училище юношу — Геннадия Жаренкова, и я приняла решение выполнить эту работу за один летний сезон. Это была действительно горячая пора. Чтобы олифление икон не затягивало процесс, я применила способ, которым пользовались иконописцы еще в XVII веке — олифа на солнце. Таким образом, вся процедура сократилась до одного часа, давала хорошую прочную пленку и заодно служила проверкой произведенному укреплению. О качестве реставрации можно судить по тому, что за последующие сорок лет иконы, установленные в неотапливаемом храме при резком колебании температур и повышенной влажности, не дали ни одного рецидива, выдержав труднейший экзамен на добросовестность работы.

В последующие годы мною было расчищено несколько икон из местного ряда Преображенской церкви, а также несколько икон из собрания музея, сейчас находящихся в его фондах.

***

Иконы Карелии не все одного уровня, но среди них можно встретить подлинные шедевры. Например, икона «Богоматерь — всем скорбящим радость» из Покровской церкви в Кижах, начала XVIII века. Монументальность образа Богоматери заставляет вспомнить древнейшие фресковые и мозаические изображения, но ее фигура более живая, не без изящества, слегка наклонив голову, она как будто прислушивается к молитвам обездоленных.

***

Работа в Кижах сроднила нас с местными жителями. Тогда гостиницы в музее не было, все приезжие останавливались в деревне Ямка. От причала, находившегося тогда возле погоста, нужно было пройти по острову, напоминающему гигантского ящера с каменистым хребтом посередине. Вид со взгорья напоминал картину Левитана «Над вечным покоем», сходство усиливалось кладбищенскими крестами на возвышенности. За кладбищем, вправо и ниже, и стоит деревня Ямка, вполне соответствующая своему названию. Каждый, кто бывал или жил в Ямке, до конца своих дней не забудет бабушку Иринью — Ирину Михайловну Аникину. Когда я была на Кижах в последний раз, увидела на деревенском кладбище ее могилу, и сердце сжалось, как от утраты родного человека. С фотографии смотрело знакомое и такое дорогое лицо. Всегда бодрая, общительная и приветливая бабушка Иринья пользовалась уважением и любовью всей округи. Это была сильная духом женщина. Рассказ о беседах с ней длинными вечерами уже ждет, чтобы отнести его в редакцию.