ГАЗЕТА «КИЖИ»
первая музейная газета Карелии

Разговор со священником о жизни, о вере, о людях

Маленький мальчик во Франции, американский студент, русский православный священник, настоятель Патриаршего подворья на острове Кижи.

Вряд ли он думал, что судьба забросит его в Карелию, на Русский Север, который он открыл будучи уже взрослым человеком и который стал для него Отечеством. О России он слышал и знал благодаря родителям довольно много, но действительность превзошла все, даже самые нереальные ожидания.

Отец Николай Озолин стал, пожалуй, первым в России западным православным священником. Став настоятелем Спасо-Преображенского храма в Кижах, он нашел в лице прихожан искренних почитателей православия. А они нашли истинного духовного отца, к которому пошли креститься, венчаться, пошли за советом и благословением…

Прошло десять лет. Как живет православный приход на острове, что радует и тревожит его настоятеля — об этом и многом другом наш разговор со священником Николаем Озолиным.

— Вспомните, пожалуйста, себя в детстве. Как Вас воспитывали, всегда ли Вы ощущали интерес к церкви, и конкретно к русской церкви, как менялся он на протяжении жизни?

— Родился я в семье русских эмигрантов во Франции. Мой отец уже 35 лет является священнослужителем. Мать 45 лет пишет иконы. Имея таких родителей, невозможно не воспринимать уже в раннем детстве понятия о церковной жизни и церковном искусстве. На моих глазах мама готовила доски для икон, я видел, как она накладывала первые краски, видел первые эскизы. Еще мама великолепно пела на клиросе. Семья наша жила в ритме служб, которые вел отец. Воспитание в такой семье вовсе не означает, что ребенок обязательно станет служить в церкви. Но привязанность к церковной культуре будет присутствовать непременно. Когда я был совсем маленьким, уже тогда подражал отцу. В саду в бумажном облачении с кадилом я представлял службу. Интерес к делу отца был всегда. Ведь наши православные храмы особенно яркие, с красивым убранством. Они особенно благотворно влияли на юношескую впечатлительную душу. С шести лет я уже помогал папе в церкви, был алтарником. Особую гордость вызывала забота о кадиле. Но все-таки в моем случае положение было особым. Мы росли в стране, где православные верующие были в меньшинстве. Но хорошее отношение к себе я чувствовал с раннего возраста — в католической школе ко мне относились с уважением и дети, и учительницы-монахини. В эмиграции, когда вы в меньшинстве, роль церкви в сохранении единства людей была основополагающей. В тех условиях требовались большая простота и открытость. Помню прекрасно проведенное время в летних лагерях в Альпах, где с нами занимались по интересным и разнообразным программам, включавшим в себя историю Отечества, службы, спорт. Спартакиады нас особенно сплачивали и объединяли, придавали жизни азарт. Помню, как моя команда играла в футбол против команды отца, в которой он был вратарем. Моя жизнь во Франции, учеба в США стали неким багажом, который я копил для дальнейшей работы. Все это удивительно пригодилось в моем послушании в Кижах и помогло встретить российскую действительность.

— Какими были Ваши первые впечатления от острова Кижи, его храмов-памятников? Как Вы — носитель западной культуры — почувствовали на себе притяжение этого святого места?

— Осенью 1992 года я вместе со своим отцом был приглашен секретарем Петрозаводской и Олонецкой епархии иеромонахом Тихоном (Степановым) посетить Карелию. Первые впечатления от острова, когда я туда попал, были очень сильными. И хорошо, что в храмах я был один, без экскурсии, поэтому не ощутил музея, а вошел в храм как в храм. Увидел, что он был неустроен. Было очевидно, что в нем нет и на тот момент не предвиделось церковной жизни. Я не мог остаться к этому равнодушным. В те годы я уже видел новые начинания в России и конкретно, как возрождалась церковная жизнь. Гуляя тогда по острову, впервые увидел деревню Ямка, и в голову вдруг прилетела мысль: «Каково быть священником на этом острове?» Но вопрос тут же ушел. Но в свой первый приезд на остров я понял, что место это — намоленное. И даже отсутствие литургической службы в храме, не вызывало сомнений в его, пусть поруганной, но святости.

— Что для Вас было самым важным в принятии серьезного решения жить в России и служить именно в Кижском храме?

— Если честно, это решение было абсолютно естественным для меня. Намного интереснее — из скромной эмигрантской среды попасть в страну с такими масштабами, как Россия. Когда я объявил родителям о своем решении, они восприняли движение моего сердца как совпадающее со временем. Но при этом были уверены, что жизнь меня научит, и я вернусь домой. Однако энтузиазм был велик, я следил за новостями из России каждый Божий день. Мне казалось, что история ковалась каждую секунду. Служение в Кижском храме пришло намного позже. Тогда же, в 1993 году, я дал согласие отцу Тихону стать референтом Петрозаводской епархии. Моим послушанием была работа с молодежью. Время было романтическое, в состоянии эйфории мы и на трудности смотрели совершенно другими глазами. Владыка Мануил хорошо меня принял. Я бы даже сказал, что он меня берег. Главное — в то время я почувствовал себя нужным. В 1997 году я был рукоположен Его Высокопреосвященством Владыкой Мануилом в священники. Кижский храм как место служения я не выбирал. Божьей милостью выбор пал на меня. Я обрадовался, но тогда до конца еще не осознавал весь масштаб будущей работы.

— Помните ли Вы свою первую службу в Кижах?

— Еще с 1993 года директор музея Михаил Васильевич Лопаткин искал выход, как вернуть молитву на Кижский погост. Речь не шла о передаче храмов епархии, но хотелось получить священника, который окормлял бы округу. После того, как в 1993–94 гг. некоторые сотрудники музея приняли крещение в стенах родного храма, туда вернулось таинство крещения. В то же время в храм вернулось после почти шести десятилетий и богослужение после проведенной Владыкой Мануилом Божественной литургии. Первая моя встреча с будущими прихожанами состоялась 2 августа 1997 года в деревне Телятниково. Встреча была очень трогательная, я сильно волновался, но очередной теплый прием воодушевил меня и как священника, и как человека. А 15 августа я был назначен настоятелем Кижского Преображенского храма. И в день Преображения Господня впервые за 60 лет в Покровском храме отслужились и Всеночная праздничная, и на следующий день — Литургия. Службы эти я запомнил на всю жизнь, потому что они были первыми, все было красиво и трогательно.

— Что лично Вам пришлось предпринять, и насколько сложным был процесс «оживления» зимней Покровской церкви?

— Если посмотреть на храм, каким он был в те годы, то нужно признаться, что вызывал он удручающее впечатление. Не хватало убранства, все было бедно и скромно. Иконостас был с пустыми досками. И выглядел нелепо — как выставочная стена. Царские врата были низкие, им требовалась серьезная корректировка. Иконы нуждались в реставрации. Алтарное помещение было пустым. Иными словами, храм для светского человека был обычным выставочным залом. Чтобы постепенно привести церковное убранство в надлежащий вид, приходилось встречаться с научными сотрудниками музея. И, что приятно, понимание было достигнуто. Началась серьезная работа по реставрации иконостаса. После совместных действий с музеем и населением стали видны перемены. Начались пожертвования для церкви. Центром церковной жизни всегда были люди. И поэтому возвращение молитвы на Кижском погосте — это наш долг и обращение к Создателю о прощении грехов и о возрождении нашего края. В настоящее время наше Отечество переживает второе Крещение, повторно происходит это таинство для людей, которые в нашей стране считают себя православными. Приезд Святейшего Патриарха Алексия II на остров Кижи 4 июня 2000 года стал главным толчком для сегодняшнего преображения храма. Для меня его приезд наряду с первой службой стало самым ярким и волнительным событием в жизни.

— Вы уже немного коснулись взаимоотношений с музеем. А как сегодня складываются Ваши взаимоотношения с администрацией музея-заповедника?

— Появление на острове Кижи музея как учреждения культуры стало альтернативой вероятного уничтожения этих храмов. После всех войн на Северо-Западе России население пострадало от уничтожения культуры и былого уклада жизни. Поэтому именно создание музея вернуло определенное количество людей и оживило этот остров. Но долгие годы Покровская церковь существовала как культурный объект показа туристам. И возрождение в ней сегодня молитвы дает выбор — не только прийти и умилиться увиденной красоте, но и помолиться. В лице директора музея — Эльвиры Валентиновны Аверьяновой я встретил мудрого, открытого и умного руководителя. Я благодарю Господа, что вместе с ней нам так много удается сделать.

— С каким чувством Вы ждете начала реставрации Спасо-Преображенского храма? Мечтаете ли Вы провести там первую за долгие десятилетия безмолвия храма службу?

— Конечно же, я жду начала служб в главном Кижском храме. Коли я настоятель Спасо-Преображенского храма, я не могу по определению быть равнодушным к его предстоящей реставрации. На каждом богослужении я прошу Господа о ее благополучном исходе. И теперь, после 10 лет жизни в России и по тому, чему они меня научили и как открыли для меня страну и людей, я могу с уверенностью сказать, что мы будем свидетелями успешной реставрации Преображенского храма, и это будет величайшее событие в истории нашего края.

— Как Вам кажется, почему православные священнослужители из Европы привлекает служба в российских храмах?

— Если честно, то о их настоящем потоке пока говорить не приходится. Но надо отметить, что Россия — огромная страна и она способна любого и приютить, и привлечь к себе на ниве Господней.

— Сейчас изменился статус Спасо-Кижского прихода. Что это даст музею, острову, приходу?

— Да, мы стали Патриаршим подворьем. Вместе с основанием прихода, это самое важное событие в церковной жизни кижских храмов, так как это показывает особое отношение к ним Предстоятеля Русской Православной церкви. Это произошло спустя пару лет после получения музеем федерального статуса. Новое положение дает подворью и музею, прежде всего, больше ответственности и обязанностей. И конечно, этот новый статус ничем не умаляет роль кижских храмов на Карельской земле. Никаким образом Спасо-Кижский погост не станет вдруг оторванным от православной духовной жизни Карелии. Наоборот, это только укрепит его. И новая жизнь кижских храмов станет, дай Бог, заделом для духовной жизни Карелии в целом.

— Что за последние годы Вас более всего огорчило?

— И огорчило, и вызвало недоумение употребление Спасо-Преображенского храма Кижского погоста в качестве одного из символов, на мой взгляд, весьма искусственно придуманного праздника — 80-летия республики. Как мы можем чествовать становление незаконной по сути власти и использовать образ храма, который та же власть практически уничтожила! По-моему, этот факт говорит о том, что в регионах России не всегда осознают ее уникальную самобытность.

— А что Вас, как пастора, особенно порадовало в последнее время?

— Безусловно, главной радостью для нашей общины было венчание нашего второго регента Елены со звонарем храма Алексеем Нестеровым.

— Общаетесь ли Вы сейчас со своим отцом? Помогает ли Вам в службе его богатый опыт?

— Мы часто разговариваем по телефону. Для меня это очень важно. И во время своих приездов в Россию отец дает мне много советов, которые помогают в моей жизни и службе здесь.

— А Ваши родители бывали у Вас на службе?

— Да, конечно. Более того, мои родители увидели меня впервые как действующего священника в стенах Покровской церкви. Первая совместная служба с моим отцом прошла там же, осенью 1997 года. А позже мама во время моей службы одна пела на клиросе. И это было для меня очень трогательно.

— Какие Ваши любимые православные праздники?

— Пасха, Рождественская ночь и Преображение Господня на острове. Любимые богослужения — те, которые проходят на страстной неделе.

— Помните ли Вы первое венчание, которое проводили?

— Конечно. Первое венчание было в Покровской церкви. Мне помогал мой отец. Венчались супруги Яскеляйнены, которые тогда работали в музее.

— Что Вы рассказываете о Кижах своей маленькой дочке и как часто Вы ее туда привозите?

— Моя дочка Тоня уже много знает о Кижах. И не понаслышке. Каждое лето она отдыхает месяц на острове, причем с большим удовольствием. Видит жизнь в Кижах во всех ее проявлениях — и духовную, и праздничную, и бытовую. Она, конечно, как всякий ребенок, завела там новых друзей. И может наблюдать за жизнью отца, видит меня с прихожанами, в работе и на отдыхе. Надеюсь, что любить Кижи она будет всегда.