«Заинька, поскачи, серенький, попляши...»
@kizhi
В современных новогодних традициях россиян можно встретить удивительные обряды и мифы, появившиеся под влиянием астрологических суеверий и восточных культов. Одним из модных увлечений стало следование гороскопам, основанным на древних восточных календарях. По китайскому лунно-солнечному календарю двенадцатилетнего животного цикла грядущий 2011 год считается годом белого Зайца (Кота или Кролика ). Какой он — этот загадочный заяц, как воспринимался в народе и что нес этот образ в разных культурах, постараемся мы рассказать!
По китайским верованиям священный белый Заяц живет на Луне и занят очень важной работой — он толчет в большой ступе порошок жизни. Сидит он под огромным деревом кассия, листья и кора которого целебны и обеспечивают долголетие. Фигурка «лунного нефритового зайца» обязательно помещалась в храмах в центре жертвенника, его изображения на лунном диске украшали парадную одежду китайского императора. Почитался лунный заяц в дни празднования середины осени, которое считается у китайцев третьим увеселительным «праздником живущих». Он приходится примерно на конец сентября — то время, когда наступало полнолуние.
Едва ли найдется такой народ, в мифологии, фольклоре, лирической поэзии которого Заяц не занимал бы почетного места. Связанные с ним легенды, сказки, поверья, приметы, обычаи трудно сосчитать. В некоторых странах Европы и США заяц считается пасхальным символом.
История пасхального зайца или кролика восходит к дохристианскому периоду многобожия. Возможно, наследована она была из греко-римской мифологии. Заяц считался животным-демиургом, посланцем и атрибутом многих богов: Гермеса (Меркурия), Купидона, а также Афродиты и Эроса.
Заяц — животное, отличающееся чрезвычайной плодовитостью, считался атрибутом тевтонской богини Луны Оэстры с заячьей головой. Она была богиней весны и плодородия. У древних германцев существовала легенда, согласно которой богиня Оэстра нашла раненую птицу на снегу и, чтобы спасти ей жизнь, превратила ее в зайца. Однако волшебство, как это часто бывает, оказалось странным. Птица стала зайцем, но сохранила способность откладывать яйца. С той поры, заяц украшает эти яйца и дарит богине Оэстре в день прихода весны. Празднования в честь богини проводились в день весеннего равноденствия. Ее культ был распространён и среди англо-саксов. Саксонское имя богини — Эостра и дало имя христианской пасхе — Easter.
В современной Германии пасхальный заяц (Osterhase), позаимствованный из древнегерманских культов, стал символом немецкой Пасхи. По народным поверьям, он несет праздничные яйца (считается, что их не могут нести обычные куры).
Христианская легенда о пасхальном зайце впервые была упомянута в документах XVI в. Повествовала она о том, как храбрый заяц спас спустившегося на землю Архангела Гавриила из пут разбойников, прельстившихся его золотыми одеждами, и пообещал ежегодно в пасхальную ночь приносить праведным труженикам в сады крашеные, нарядные яйца. С тех пор накануне праздника Воскресения Христова заяц прячет для ребятишек в траве пасхальные яйца, которые дети к удовольствию родителей в дни праздника с рвением ищут.
* * *
В России традиции, связанные с пасхальным зайцем, не прижились. И причина этого кроется в собственной самобытной культуре. Еще древние славяне почитали зайца как животное, символизирующее молодую, ярую силу, мощь нарождающейся жизни. Заяц, как и глухарь, был посвящен Яриле — весеннему богу солнца и продолжения рода. С ним часто соотносили весеннее безумие, наступающее в марте. Предчувствуя радость совокупления, обычно осторожный заяц теряет голову и становится легкой добычей. Несмотря на свою трусливость, заяц всегда бьется до конца, отбиваясь от врага мощными задними лапами. За быстроту и легкость зайца сравнивали то с лучом света, бегущим по воде, то с синими всполохами на угольках костра. Часто быстрых зайцев сравнивали с молниями, верными спутниками громового бога Перуна. Молнии называли еще морскими зайчиками, которые купаются в струях дождя.
Заяц в русском фольклоре был персонажем, обладавшим двойственной природой, и наделялся в народных представлениях эротической символикой и демоническими свойствами. Не теряя своей причастности к потустороннему миру, его образ был тесно связан с огненной и водной стихиями, аграрной обрядностью, брачной ситуацией, являл собой символ мужского достоинства. Связь зайца со свадебной темой подтверждают записи собирателей, сделанные среди русского населения на территории бывших Олонецкой, Архангельской и Вологодской губерний. Народное православие этих северных губерний, опираясь на христианские (византийские) концепты, трактовало образ зайца как олицетворение нравственных категорий. В вариантах духовного стиха «Голубиная книга», бытовавших на Русском Севере, белый заяц появляется в качестве воплощения правды, а серый заяц — кривды.
Множество имен было у этого животного в народе. Заяц — скоромча, выторопень, ушкан, кривень, косой, лопоухий, билей, беляк. Вешнего зайца называли яровик, ранней зимой — настовник, осенью — листопадник, а летом — травник или летник. Народные приметы в русской, вепсской и карельской традициях называли зайца скорбным вестником. В них заяц выступает как персонифицированный образ души, явившейся с «того света»: «Заяц дорогу перебежит — к несчастью». «Тебе пень да колода, нам путь да дорога!» — говорят зайцу, перебежавшему путь. «Заяц по селенью бегает — к пожару».
* * *
Кулинарные приоритеты народа во многом отражают мифологические представления о нем. Существует общераспространенное мнение, что заяц, как тотемное животное в славянской культуре, в пищу не употреблялся. Но памятник средневековой русской литературы «Домострой» раскрывает нам вкусовые пристрастия новгородцев к XV — нач. XVI веков, где наряду с лосем, лебедями, журавлями, цаплями упоминается и заяц: караваи с зайчатиной, зайчатина в латках, зайчатина с репой, зайчатина заливная, зайчатина печеная, зайчатина соленая, зайчатина в лапше, заячья вырезка на вертеле, почки заячьи на вертеле, почки заячьи с простой подливой, заячьи пупки, печень заячья и так далее. Более тринадцати блюд предлагала к праздничному столу народная кухня. Подавали обязательно зайца к Покрову и на Рождество. С Петрова дня в мясоед стряпали караваи с зайчатиной. В Пасхальный мясоед предлагалось готовить заячьи лапки.
В северно-русской традиции в первую очередь заяц расценивался как символ жизненной силы, потенции. Вкушение мяса зайца, по народным представлениям, могло придать человеку жизненной энергии, наделить магическими способностями. По свидетельству Николая Харузина, в народной кухне Вологодского края эта традиция была сохранена в XIX веке, и блюда из лебедей и других табуированных животных были в употреблении во многих селениях. С другой стороны, зайчатина в представлениях олончан считалась пищей лесового. По сообщениям этнографов XIX – XX веков, у карел и некоторых групп вепсов существовал запрет на употребление зайчатины, продиктованный представлениями, что заяц является представителем «иного» нижнего мира, загробного царства Манала. В народе объясняли — у зайца «лапа собачья».
* * *
Образ «заиньки», «заюшки» имеет широкое распространение в русскоязычном фольклоре Карелии. В русской свадебной причети «заюшка» был одним из эпитетов юной невесты и поэтическим образом «вольной волюшки»:
«И я на чистоем спущу да нонь на полюшке,
И я под кустышек спущу да серым заюшком,
И я под камешок спущу да горносталюшком,
И в темной лес спущу ведь малой этой птиченькой».
В колыбельных песнях — «байках», младенца именуют — заюшка, как бы намекая на зооморфную ипостась души новорожденного:
«Баю, баю-баюшки
Миленький ты заюшка.
Спи- ка зайка, засыпай.
Крепко глазки закрывай...».
В некоторых колыбельных заюшка появляется как оберегающий персонаж, приносящий сновидения. В южных районах Каргополья могла выполнять роль оберега свернутая из женского головного платка фигурка зайца, называвшаяся «заюшка». Если ребенок плакал, говорили: «Наб заюшка свернуть». Перед тем, как ребенка укладывали в зыбку, туда подкладывали «заюшка», чтоб зыбку «обжил». Эта узелковая игрушка из материнского платка должна была уберечь ребенка с помощью магических сил. В мир детства пришел этот персонаж из свадебного обряда. В южном Каргополье , Пудожье и в некоторых районах Вологодчины «заюшек» или «зайчиков» вязали девушки и дарили на свадьбе состоятельным парам с величальными припевками.
Лапка зайца, как атрибут или часть священного животного, также могла служить оберегом для ребенка — «люлечника». Её клали в зыбку детишкам в южном Пудожье. Заячья лапа была распространенным дополнением к святочному наряду жителей Вологодского края — как символ плодородия, половой потенции, не случайно заячью лапу пришивали к штанам уснувших на вечерине парней.
В детскую игровую практику образ зайца пришел из молодежной игрищной культуры с насыщенным звучанием брачной темы, из календарной и свадебной обрядности с очень широкой символикой зайца. В «заюшковых» хороводных песнях звучали слова:
«Заинька серенький, заинька беленький
Некуда заиньке выскочить, некуда серому выпрыгнуть.
Стоят города турецкие, замочки немецкие.
Ну-ка, зайка, скоком-боком перед нашим хороводом.
Ну-ка, зайка, повернись, кого любишь, поклонись.
Больше не балуйся, еще поцелуйся!».
